Книга Дурень. Книга первая. Сашка - Андрей Готлибович Шопперт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Есть расхожее выражение у спецслужбистов: «Нет проблем уберечься от опасности, про которую ты знаешь, тяжело уберечься от неизвестного».
Врут, гады. Вот знает он теперь, что отряд в девять грузин едет его убивать, ну если верить Агафону, и чего? Девять, кстати, не точное число. Может быть больше, не факт же, что все они остановились на одном подворье, может быть, не влезли просто все на это — соседнее. Почему бы ещё и на другом столько не быть. Но и меньше может быть. Девять коней — не факт, что и людей столько. Ведь и пристяжные могут быть или заводные. Может грузин быть меньше. Человек пять.
Услышав про убить и про Басково с Болоховским, Агафон затаился, а потом перелез через забор и осмотрел коней в соседской конюшне. Девять. К дому он тоже сползал. Там пили чего-то спиртное и громко разговаривали, но все говорили одновременно и узнать ничего нового разведчик не смог. Он вернулся к своей вдове, и задумался. И решил, что нужно срочно возвращаться. Но не ночью же. Опять же, как понял Сашка — вдова под боком. Выехал Агафон рано утром и гнал Саврасого не жалея того. Конечно опередил грузинцев. Часа на три. И чего теперь?
Глава 25
Событие шестьдесят восьмое
Неужели мерзавец перестает быть мерзавцем только оттого, что дрался на дуэли? И с какой радости честный человек, которого оскорбила какая-то мразь, должен подставлять свою грудь под пули?
Ги де Мопассан
Александр Коморин, Кузьма Воротников, Ерофей Кобозев по прозвищу и по факту Однорукий и Агафон Неустроев, вот и всё войско. Сейчас на двух санях они мчались в Басково. И командиром у них аж целый старший лейтенант запаса или по-современному — поручик Болоховский, тьфу, Кох. Та ещё инвалидная команда. Один — даун. Пусть и чуть подлечившийся. Второй — с одной рукой. Хорошо, правая есть. Третий — Агафон можно сказать, что и одноногий. Покоцан и столяр Кузьма, нет куска носа и сабельный шраб во всю морду лица. И только здоровяк Александр — бывший подпрапорщик целый — цел. Хоть и с придурью. Его контузило на Кавказе и при смене погоды начинает сильно голова болеть. На стены лезет от боли. Лез. Чуть подлечила кикимора.
И этому спецназу будут противостоять всего девять молодых и здоровых грузин. Да разве это соперник⁈ Наполеона гоняли с Шамилем, или с кем они там на Кавказе воевали, а тут самая миролюбивая нация с этих гор — грузины, не о чём беспокоиться. Тем более все вооружены… наши. Ну, как вооружены? Ну, нормально вооружены — есть четыре пистолета, которые зарядили, и есть отлитые для них пули, на вскидку миллиметров двадцать в диаметре, такие массивные свинцовые шарики. Есть два карамультука. Один из них с нарезкой в стволе, и есть тоже отлитые для них пули, благо в коллекции князя грузинского пулелейки к этим ружьям были. Есть отцова шпага у Сашки и есть сабля грузинского князя. В Басково ещё на стене кавалерийский укороченный штуцер новенький на стене висит — подарок генерала Филисофова. Танка нет. Вот был бы танк, и Кох им всем показал Кузькину мать. (Кузькой в древности на Руси называли проказливого, плохо исполняющего свои обязанности домового, а «кузькиной матерью» считалась Кикимора, насылавшая несчастья на заблудившихся в лесу путников. Ею вечно пугали детишек, а пожелать кому-то увидеть «кузькину мать» считалось недобрым пророчеством). Но танк ещё Кошкин Михаил Ильич не построил. Придётся без него обойтись.
Повезло, что все ветераны были в Болоховском. Дома себе рубили. Лес наконец привезли, доски и брус тоже, так что работа началась. Бросили, погрузились в двое саней, а нет, сначала вооружились, и поехали на операцию под кодовым названием «Шота Руставели». Это чтобы никто не догадался. Плана у операции не было. Какой там план, если даже количество противников не известно. Более того, остальные члены Сашкиной инвалидной команды скептически встретили пророчества Агафона.
— Это что Польша, что ль? Это Россия, не могёт того быть, чтобы грузинцы по ней шастали и князей русских убивали. Напутал ты Агафон. Нашёлся тоже знаток грузинского, а ну скажи как титька по-грузински? — ткнул в него культей Ерофей.
— Дзудзу. Это все знают. Ихним барышням офицерик наш Попов все время кричал, мол, дзудзу покажи.
— Ладно. Правильно. И что едут они из Тифлису убивать князя нашего от нечего делать? Зачем? Его же их князь Сергей Александрович Русиев усыновил, когда на княгине Болоховской женился. Зачем им своего родича убивать? — самый рассудительный в этом квартете инвалидов Кузьма правильный вопрос шебутному Агафону задал.
— Я не знаю, с Тифлису или с Москвы, но главным у них старший брат этого князя Русиева или, как Их Светлость говорит, Русишвили. Может, он хочет у Александра Сергеича имение отобрать, родственник же, ему тоже чего по наследству полагается. А ежели он Их Светлость у… умертвит, то всё ему достанется. Нет же других наследников.
Сашка знатоком грузинских традиций первой половины девятнадцатого века не был. Как и не знал всех тонкостей наследования имущества в этом времени. Тем не менее, с одним грузинцем, как их Агафон называет, он уже столкнулся и тот именно убить его хотел. А яблоко от тыквы далеко не укатится, так что второй брат — некий Сандро, мог быть вполне себе таким же убивцем. Что для него дурень деревенский⁈ Нет, скорее всего, не подойдёт и прямо на глазах у всей дворни в него пистоль не разрядит. А вот вызвать на дуэль? На шпагах, саблях или пистолетах может, и убить во время дуэли. Да, за это можно от Николая Палкина схлопотать. Дантеса в Париж отправили, в ссылку. Так это за Пушкина, а за деревенского дурня можно в Тбилиси в ссылку загреметь. Продаст два села и деревню, даже если они заложены, всё одно может продать. Пусть дешевле. Явно три эти населённых пункта и два имения стоят дороже двадцати четырёх тысяч. Получит, пусть тысяч двадцать — тридцать рублей серебром и поедет в свой Тбилиси отбывать ссылку при деньгах. Так что Сашка в версию Агафона, что грузины едут его убивать, поверил
