Книга Ратные подвиги простаков - Андрей Никитович Новиков

прежде чем проснулся он.

Нижних чинов седьмой роты двести двадцать шестого пехотного Землянского полка пронизал дрожыо рокот первого беглого артиллерийского огня, и они, не чувствуя общей тесноты, притихли, припав к холодным земляным стенам. К предметам был потерян интерес, страх наполнял сердца, а тело каждого дрожало.

— Здорово бьет, мерзавец! — констатировал Иван Бытин, отпуская непристойное русское слово на каждый немецкий снаряд.

Чтобы победить страх, он к словам отменного российского мата делал такие приставки, от которых должна была содрогаться душа, одержимая религиозными помыслами. Михаил Пафнутьев, соседствовавший с Иваном Бытиным по окопу, совершал крестное знамение после каждого бытинского выражения.

Михаил Пафнутьев полагал, что, совершая крестное знамение, он ограждает себя от случайной шрапнели, если всемогущему богу будет угодно примерно наказать Ивана Бытина, отсылавшего отменные признания и к самому богу, и к утробе его матери. Михаил Пафнутьев окончательно устрашился возможного гнева и, не надеясь больше на долгое божественное терпение, попросил Илью Лыкова, чтобы последний стал плечом к плечу с Иваном Бытиным, свое же место уступил ему. Илья Лыков находился от Михаила Пафнутьева через шесть человек и охотно согласился на просьбу последнего.

Михаил Пафнутьев, обосновавшись на новом месте, совершил крестное знамение в знак избавления, но тут совершилось нечто непредвиденное, омрачившее его новых соседей: он был сражен осколком шрапнели в правый висок и опустился на дно окопа, как будто оттого, что ноги его подрезало незримое острие. Он опустился тихо и бесшумно с открытым ртом: тайна непроизнесенного осталась на его губах.

Луч солнца, проглянувши сквозь бойницу, закопошился в его выросшей за последнюю неделю бороде, принося последнее озарение и теплоту. Он умер на полях благоустроенной нации, не принеся ее опыта на свою тамбовскую родину. Канонада заглушала все разумное, трепет и страх присутствовали повсеместно, а кто-то торопливый, склонясь над свежим трупом, порывисто и нетерпеливо прокричал:

— Носилки!

Беглый артиллерийский огонь продолжался, и жалость одного к другому застыла: снаряды разрушали бруствер, навесы же разрушались от содрогания. С русской стороны артиллерия заговорила в четыре трехдюймовки, но германские дальнобойные мортиры заткнули их глотки на втором приступе беглого огня.

— Поперхнулись, свистуны! — обиделся Иван Бытин, одарив русские снаряды кличкой, которая осталась за ними в продолжение всей войны.

Иван Бытин перестал выражаться, щадя память Михаила Пафнутьева и удовлетворись тем, что в свое время с того места сошел Илья Лыков, которого он все же считал личным другом.

Илья Лыков не страшился канонады, его не смущали лавы земли, взлетавшие от разрывавшихся снарядов, чужою же смертью он тяготился. Случайное на войне возникало часто, а наука ничего не утверждала, воздействуют ли на случайность законы природы. Поручик Савков, командир седьмой роты, искал случая, дабы совершить ратный подвиг: он стоял на бруствере и что-то наблюдал в бинокль. Немцы еще не появлялись на равнине перед окопами русских, а полета снарядов в воздушном пространстве нельзя было приметить даже вооруженным глазом. Немцы разбрасывали снаряды произвольно, психологически воздействуя на состояние нижних чинов. Поручик же Савков стремился к совершению ратного подвига, привлекая внимание немцев. Поручик желал многого, и случай, так медленно шедший ему навстречу, стал наконец чудом: незначительный осколок пробил у поручика китель, не потревожив груди. «Божественное чудо» совершилось, чтобы навечно утвердиться: мелкий осколок шрапнели прошиб поручику китель, но отскочил от подковы отцовского талисмана, повешенного на офицерской груди. Тупой шип подковы, правда, нанес поручику некоторое поранение, но ратный подвиг оказался совершенным, с подкожным кровоподтеком поручик продолжал оставаться в строю.

Поручик сошел с бруствера в окоп, удовлетворись подвигом, но не решаясь в дальнейшем выставлять голову; про удивительное чудодействие подковы надо было рассказать нижним чинам, и поручик обнажил грудь, дабы все чудо узрели и ощутили. Однако внимание нижних чинов седьмой роты было перенесено на другое зрелище: глухонемой отрок, прозванный Скадником, спокойно находился перед окопами, стремясь увидеть снаряд в высоте. Скадник прибыл из тыла, где состоял при конях и повозке Ивана Бытина, но прежде чем посетить своего патрона, он постарался уяснить себе происходящее. Он не воспринимал на слух артиллерийской канонады, но ощущал содрогание земли под ногами. В своей сельской местности он слышал содрогание земли под ногами от движения поезда. Перед окопами Скадник почувствовал иное содрогание земли, происходящее от толчков. Стоя перед окопами, Скадник стремился что-то обнаружить, но дым, выходящий из пушек после выстрела, не поднимался так, как поднимается он из паровозной трубы. Скадник искал причины в высоте, однако обнаружил ее на ровном месте голого немецкого поля: шагах в пятидесяти от него закопошилась земля, взвиваясь и подпрыгивая, клубясь и кувыркаясь. Что так легко купалось в целине твердого грунта, превращенного в мелкие брызги, Скаднику было неведомо, а ревущего стального скрежета он не слыхал. Скадник с присущей ему быстротой ринулся к тому месту, где копошилась земля, к великому ужасу нижних чинов седьмой роты, наблюдавших его через бойницы: никто из них не предполагал, что стремительные брызги земли возникают после совершения осколками снарядов собственного полета в соответствующем радиусе.

К удовольствию нижних чинов Скадник стоял перед воронкой целым и невредимым, но ошеломленный тем, какая неведомая сила с беспредельной быстротою углубилась в землю. От неопределенной радости Скадник захлопал в ладоши и, подплясывая, побежал к тому месту, где возникало новое движение земли: он не догадывался, что благодаря его поступкам всеми нижними чинами овладевал страх. Вторая воронка походила на первую, но для Скадника важным было не возникновение само по себе, а его причина: что причина где-то лежала, он не сомневался, и, ускоряя бег, он выбрасывал руки вверх, словно стремился поймать резиновый мяч.

Наблюдавшие его нижние чины затаили дыхание: звать Скадника было бесполезно, а утянуть его за руку в окопы никто бы не решился. Однако Скадник обнаружил причину: огромный снаряд упал далеко от него, но не взрывался. Для Скадника стало ясно, что перед ним лежала машина, образующая воронки. Он почувствовал, что может поднять эту машину, и нагнулся, чтобы взять ее. Дикий крик вырвался из его груди от прикосновения к стальному телу снаряда: он обжег кожу обеих ладоней и махал кистями руки, как птица крыльями при быстром полете. Ему надо бы бежать, но он не услышал взрыва и не увидел, как закопошилась земля: многие нижние чины утверждали, что его тело, порванное на мелкие куски, взлетело на воздух с брызгами крови, чтобы никогда на суровую землю не возвратиться.

Иван Бытин немного прослезился, обозвав действие бывшего преданного ему раба непристойным словом: поток отборного российского мата снова стал извергаться из его уст. Канонада с немецкой стороны