Книга Долг чести, или Верность чужому мужу - Рина Полевая

— Неужели ты веришь, что ваши законы действуют на земле орков? — Я верил в обратное. Но ведь в Балии жили маги и люди, было отделении Гильдии, и я не исключал возможность собственной ошибки. Не хотелось обрекать любимую женщину на жизнь рядом с изгоем.

Пятеро учеников ар Рраими начали обряд, когда Мракеш покинул небо и над степью загорелись первые звезды. Линн нервно сжимала мою руку, и я понимал её — всех деталей предстоящего ритуала ей никто не рассказал, иначе она бы билась в панике и могла не согласиться на его проведение.

Я сам протянул ей бокал с зельем, от которого лишь пригубил. Мне сейчас, как никогда, нужна концентрация и собранность, поэтому дурманить голову зельями не стал Уже когда ритуал входил в завершающую стадию, почувствовал, как содрогается земля под копытами лошадей.

Повелитель степей и муж Ранессии опоздал и уже ничем не мог нам помешать.

* * *

— Барт, — Линн выдохнула мне губы хриплый стон, заставляя меня вздрогнуть. Когда женщина произносит твоё имя вот так — хрипло, едва слышно, на выдохе — она может рассчитывать на полную капитуляцию с твоей стороны.

И становится уже не важно, что эта ночь навеки свяжет тебя с ней, что на выходе из шатра тебя могут ждать желающие твоей смерти, что Повелитель степей завтра может выставить на бой против тебя самого сильного воина, чтобы сделать вдовой эту женщину, что, если выживешь — тебе придется всю оставшуюся жизнь оглядываться и прикрывать спину.

Неважным становиться всё кроме этой женщины. Ты встретишь любую опасность со счастливой улыбкой на губах.

Мои руки уже расстегнули последний крючок на её белье и расплетали растрепанную косу. Волосы пепельной волной обняли её плечи и сыпали искрами силы вокруг нас.

Мракеш, как же она прекрасна!

Линн обняла меня за плечи, полностью сдаваясь под напором моих губ. Я застонал, не в силах больше сдерживаться, и приподнял её над землей. Маленькие ладони прошлись по моим плечам, опустились на грудь едва касаясь, но каждое прикосновение обжигало сквозь ткань рубашки.

Мало. Как же мне мало этих прикосновений. Хотелось почувствовать её руки на коже. Я рванул с себя рубашку. Она треснула, и отбросил от себя обрывки. Мешают.

Линн тихонько хныкнула мне в губы и расстегнула на мне штаны, стянула их. Я опустил любимую на шкуры в центре шатра.

Боги, я не в силах оторваться от неё, разжать объятья, даже если сейчас все орки племени ворвутся и потребуют остановить обряд.

Мои руки блуждали по её телу: приподнимали полную высокую грудь, теребили крупные розовые соски, оглаживали крутые бедра, проходились по тонким изящным щиколоткам.

Какая нежная, бархатная кожа.

Мало. Мне этого мало.

Я не отрывал взгляд от Линн — глаза в глаза. Не отпуская её ни на одно мгновение, не давая закрыть их.

За стенами шатра обряд вступил в завершающую фазу: шаман закончил камлание и послышался размеренный стук в барабаны. Гулкие первые удары ладоней по коже заставили остановиться на мгновение сердце, а потом снова забиться, но уже в древнем ритме, задаваемом невидимыми музыкантами.

Еще одним поцелуем я заставил исчезнуть страх, которым ощутимо повеяло от Линн при первых ударах барабанов. Её эмоции я чувствовал, как свои — настолько сильно она открылась и доверилась.

Ритм барабанов наращивал темп, закручивая все эмоции в тугую спираль, натягивая между нашими сердцами и душами пока еще тонкую нить, заставляя течь кровь быстрее. Желание пронеслось по венам огненным потоком, стирая мысли, оголяя нервы, превращая нас в пылающие факелы.

Удар барабана. Нить крепнет и становится неразрывной.

Удар барабана. Удар сердца. Один на двоих.

Удар барабана. Удар желания в пах.

Я сосал, лизал, прикусывал её соски. Ласкал губами тонкую кожу на шее.

Запах её желания дразнил обоняние и разрывал мозг. Я дотронулся до набухших складочек, и меня затрясло. Линн выгнулась навстречу моим пальцам, подалась вперед, потерлась о ласкавшую её ладонь. А потом обхватила мой член, погладила головку и задвигала рукой.

Вверх. Вниз. Снова. И снова.

Сильно. Нежно. Невыносимо.

Янира, как же тяжело сдержать себя, не поддаться искушению, не ворваться в неё раньше времени.

Ввел в неё один палец и зашипел сквозь зубы.

Горячая, влажная, тесная.

— Барт, — еще один хриплый стон.

Не выдержу, точно сорвусь. Барабаны замолчали одновременно. Остался последний удар, надо дождаться его.

Я отстранил от себя руку любимой, раздвинул коленом её бедра, провёл головкой между складок и вошел в неё одним движением бёдер. В этот момент все барабаны грянули одним мощным ударом.

Крепко обхватил за плечи, спеленав Линн своими объятьями, не давая опомниться и воспротивиться тому, что произойдет дальше. Пусть на неё ещё действовало зелье и дым сожженных в костре трав, но рисковать я не хотел.

Почти невозможно сдерживаться и не поддаваться желанию двигаться.

Полог отодвинули и в шатер вошли шаман и Повелитель — они стали свидетелями свершившегося брака. Последний гневно сверкнул на меня глазами, а шаман бесстрастно произнёс:

— Соединение судеб завершено. Свидетельствую перед живыми и перед духами предков.

— Свидетельствую, — орк действительно опоздал и признал это своим ответом. Оба вышли из шатра так же стремительно, как и вошли. А я ликовал.

Моя! Моя жена… Моя любовь… Моя жизнь…

Хочу. Всю. Мою. До одури. До изнеможения.

И пусть все миры подождут.

Я неистово целовал её глаза, губы, шею. Дышал ею.

Радовался, что свидетельство шамана прошло мимо её сознания, что за пеленой желания она не заметила вошедших в шатер, что Повелитель не пошёл против законов собственного народа.

Забыл о Повелителе и о шамане.

И двигался. Двигался. Двигался.

Глубоко, неистово, нереально.

Ловил каждый её стон, каждое ответное движение навстречу.

Наслаждался. Брал. Терял рассудок, терял себя, находил и снова терялся, растворялся в ней.

Сладкая, хмельная. Моя.

Никогда ещё так не было. Никогда. Никогда так.

Ещё удар сердца. Ещё одно движение.

— Барт! — И вместе с оргазмом Линн стремительно ворвался поток её силы, выжигая метку изгоя и обрывая все нити клятв. Очищая меня. Я потерял связь с миром. Потерял связь с реальностью. Не мог остановиться, продолжая двигаться в ней, продлевая удовольствие. Напитываясь силой, которую она так щедро и мягко отдавала мне.

Никогда так не было! Никто не рассказывал, что сила может так спокойно впитываться, и её не надо сдерживать, обуздывать, контролировать.