Книга Легенды о самураях. Традиции Старой Японии - Алджернон Митфорд

– Одно время в прошлом, – поведал он, – я лелеял желание, которое завладело всеми моими мыслями. Я стремился установить отлитое из бронзы изваяние Будды. С этой целью я странствовал по разным провинциям, собирая милостыню, и (мало кто знает, каким тяжким трудом) нам удалось собрать двести унций серебра – достаточно, полагаю, чтобы возвести красивую бронзовую статую.

Что говорит пословица? «Тот, кто прячет на груди сокровище, носит с собой яд». Едва ронин услышал эти слова монаха, как в нем заговорила черная сторона его натуры, и он подумал про себя: «Человеческая жизнь, от чрева матери до могилы, состоит из удач и неудач. Вот взять меня, мне уже почти сорок лет, а я – простой странник, без профессии или даже без всякой надежды на то, чтобы как-то выдвинуться в этом мире. Наверняка это стыд, однако, если мне удастся украсть деньги, которым хвастался этот монах, я бы безбедно прожил остаток своих дней».

И тогда он принялся прикидывать, как ему лучше всего осуществить свое намерение. Но монах, не догадываясь о замыслах своего спутника, радостно шел вперед до тех пор, пока они не добрались до городка Куана. Здесь находился морской пролив, который нужно было пересекать на паромах, которые отправлялись, как только собиралось двадцать—тридцать пассажиров. На один из таких паромов сели наши странники. Где-то приблизительно на половине пути монаха неожиданно затошнило, и ему потребовалось подойти к борту, а ронин, последовавший за ним, выбрал момент, когда никто не видит, и сбросил его в море.

Когда паромщики и пассажиры услышали всплеск и увидели монаха, барахтающегося в воде, они перепугались и предприняли попытки спасти его, но ветер был попутный, и паром быстро двигался под надутыми парусами, так что они вскоре оказались в нескольких сотнях ярдов от утопающего человека. Было ясно, что тот пойдет ко дну прежде, чем паром сможет повернуть назад, чтобы спасти его.

Поняв это, ронин изобразил крайнюю печаль и отчаяние и сказал своим попутчикам:

– Этот монах, которого мы только что потеряли, был моим кузеном. Он направлялся в Киото, чтобы посетить храм своего покровителя, а поскольку так получилось, что и у меня там были дела, мы решили путешествовать сообща. Теперь же, увы, из-за этого несчастья мой кузен мертв, и я остался в одиночестве.

Он говорил так гладко и так натурально лил слезы, что пассажиры поверили его рассказу, пожалели и попытались успокоить его. Затем ронин сказал паромщикам:

– По закону положено сообщить об этом случае властям, но, так как меня поджимает время, а вся эта история вполне может доставить неприятности и вам, не лучше ли сейчас все замять? А я тем временем поеду в Киото и расскажу обо всем покровителю моего кузена и, кроме того, напишу обо всем домой. Что вы об этом думаете, господа? – добавил он, обращаясь к другим путешественникам.

Те конечно же были рады избежать непредвиденных препятствий на своем пути, и все в один голос согласились с предложением ронина. Так дело было улажено. Когда они добрались до берега и сошли с парома, каждый отправился по своим делам, но ронин, преисполненный тайной радостью, взял багаж странствующего монаха вместе со своим и продолжил путь в Киото.

Достигнув столицы, ронин сменил имя с Сумэ на Токубэя и, оставив самурайское сословие, стал купцом, основав торговлю на деньги погибшего монаха. Удача сопутствовала его торговле, он начал богатеть, стал жить в свое удовольствие, не отказывая себе ни в чем, со временем женился, и жена родила ему ребенка.

Так дни и месяцы шли до тех пор, пока одной прекрасной летней ночью, почти три года спустя после гибели монаха, Токубэй вышел на веранду своего дома насладиться прохладой и полюбоваться красотой лунного света. Чувствуя скуку и одиночество, он принялся размышлять о разного рода вещах, как вдруг убийство и кража, совершенные так давно, ясно всплыли в его памяти, и он сказал себе: «Вот я стал богатым и толстым на деньги, которые, поддавшись соблазну, украл. С тех пор все у меня хорошо, однако, не будь я так беден, никогда не стал бы убийцей или вором. Горе мне! Как жаль, что это произошло!»

И пока он предавался таким размышлениям, его мучило чувство раскаяния, как он ни старался отогнать от себя эти мысли. И вдруг он, к своему крайнему изумлению, увидел расплывчатый силуэт человека, стоящего рядом с сосной в саду, посмотрел внимательнее и заметил, что тело человека худое и изнуренное, а глаза запавшие и тусклые. В несчастном привидении, которое стояло перед ним, он узнал того самого монаха, которого бросил в море у городка Куана. Похолодев от ужаса, он посмотрел снова и увидел, что монах презрительно улыбается. Он мог бы убежать в дом, но привидение протянуло свою высохшую до худобы руку и, схватив его за шиворот, посмотрело на него таким мстительным взглядом, а повергающая в ужас мертвенная бледность лица была столь неописуемо отвратительна, что любой обычный человек от страха лишился бы чувств. Но Токубэй, хотя и стал торговцем, когда-то был храбрым воином. Он оттолкнул от себя призрака, бросился в комнату за своим кинжалом и довольно храбро принялся наносить удары, но привидение, растворяясь в воздухе, уклонялось от его ударов и внезапно появилось снова для того лишь, чтобы опять исчезнуть. И с того времени Токубэй лишился покоя – призрак стал преследовать его и ночью и днем.

Наконец, разбитый от такого нескончаемого мучения, Токубэй заболел и не переставая бормотал:

– О горе! Горе! Странствующий монах приходит мучить меня!

Слыша его крики и видя его беспокойное состояние, домашние подумали, что он потерял рассудок, и позвали лекаря, который выписал ему лекарства. Но ни пилюли, ни снадобья не могли исцелить Токубэя, чье внезапное безумие очень скоро стало предметом сплетен всей округи.

Так случилось, что эта история достигла ушей некого странствующего монаха, который снимал угол на соседней улице. Узнав подробности, он печально покачал головой, словно все знал наперед, и послал друга в дом Токубэя сказать, что один странствующий монах, проживающий поблизости, прослышал о его болезни и, не будь она столь мучительной, не стал бы предпринимать попытки излечить ее с помощью молитв. Жена Токубэя, почти доведенная до помешательства болезнью мужа, не медля ни секунды, послала за монахом и проводила его в комнату больного.

Но, как только Токубэй увидел монаха, он завопил:

– Помогите! Помогите! Это странствующий монах пришел снова меня мучить! Прости! Прости! – и, спрятав голову под одеяло, лежал, весь дрожа.

Тогда монах отослал всех присутствующих из комнаты и, нагнувшись к перепуганному больному, прошептал ему на ухо:

– Три года назад на пароме у городка Куана ты столкнул меня в воду, и прекрасно это помнишь!

Но Токубэй потерял дар речи и только дрожал от страха.

– К счастью, – продолжал монах, – я еще мальчиком научился плавать и нырять, поэтому доплыл до берега, и после странствий по многим провинциям мне удалось воздвигнуть бронзовую статую Будды, таким образом я выполнил свое заветное желание. По пути домой я на некоторое время поселился на соседней улице и прослышал о твоей необычной болезни. Полагая, что смогу излечить тебя, я пришел повидаться с тобой, и рад, что не ошибся. Ты совершил отвратительный поступок, но разве я не монах и разве я не отрекся от бренности этого мира? И разве не пагубно вынашивать злой умысел? Раскайся и откажись от дурных поступков. Увидев, что ты это сделал, я достигну верха блаженства. А сейчас утешься и посмотри мне в лицо. Ты увидишь, что я живой человек, а вовсе не мстительный призрак, пришедший мучить тебя.