Книга Как хороший человек становится негодяем. Эксперименты о механизмах подчинения. Индивид в сетях общества - Стэнли Милгрэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1. Толпа оказывает на всех своих участников сильнейшее уравнивающее воздействие. Поодиночке они могут обладать любыми способностями и талантами, любым темпераментом, но в толпе все одинаковы. Лебон объясняет однородность толп не только эффектом заразительности идей, но и отсылками к рудиментарной концепции личности. Личность состоит из двух частей: поверхностный слой сознания, где и сосредоточены различия между людьми, и бессознательная часть, которая у всех людей принципиально одинакова. В толпе сознательная личность испаряется, а с ней и все наблюдаемые различия между отдельными людьми.
2. Интеллект толпы ниже, чем интеллект составляющих ее личностей, и она проявляет все признаки умственной отсталости. Толпа ни на чем не может надолго сосредоточиться, легко соглашается с фантастическими предположениями в отсутствие доказательств, подвержена влиянию лозунгов, ярких образов, риторики лидера.
3. Обычные люди, очутившись в толпе, становятся способны на насильственные действия, чуждые одиночке. Ограничения, которые человек накладывает на свои поступки в обычной жизни, отбрасываются, на первый план выходит насилие и разрушение. «Поддаваться этим инстинктам опасно для изолированного индивида, но когда он находится в неответственной толпе, где, следовательно, обеспечена ему безнаказанность, он может свободно следовать велению своих инстинктов» (1903, p. 57). Толпы, состоящие из достойных людей, предаются беспричинным разрушениям и убивают без разбора.
4. Кроме того, толпе свойственны преувеличенные эмоции. Участники толпы, возбужденные лидерами-фанатиками, становятся импульсивны и склонны к крайностям. Однако, по правде говоря, описание характеристик толпы, которое дает Лебон, – это скорее не перечисление конкретного списка свойств, а практически бесконечный каталог с упором на все глупое, животное и первобытное в человеке. (Некоторое исключение делается для толп, проявляющих героизм.)
Проявление свойств толпы обеспечивается тремя основными механизмами.
1. Анонимность. Человек в толпе исключительно из соображений количества ощущает свою непреодолимую силу. Это ощущение возникает, когда исчезает чувство личной ответственности, что, в свою очередь, объясняется более фундаментальным фактом – анонимностью личности в толпе.
2. Заразительность. По образованию Лебон был врачом и под впечатлением того, как люди невольно заражаются болезнями друг от друга, предположил, что в толпе действует похожий механизм. Он считал, что состояние отдельных участников толпы распространяется на окружающих, словно инфекционная болезнь.
3. Внушаемость, третий и самый главный механизм, провоцирующий поведение толпы, – это некритичное восприятие отдельным участником навязываемых ему императивов: «… различными способами можно привести индивида в такое состояние, когда у него исчезает сознательная личность, и он подчиняется всем внушениям лица, заставившего его прийти в это состояние, совершая по его приказанию поступки, часто совершенно противоречащие его личному характеру и привычкам» (1903, p. 31). Примером тому служит гипноз.
Внушаемость, как и заразительность, – открытый механизм. Лебон не объясняет, почему толпе легче внушить разрушительные, чем созидательные тенденции.
В наше время труды Лебона подвергаются массированной критике (Hofstätter, 1957; Merton, 1960; Turner and Killian, 1957). Каковы же недостатки его подхода?
1. Значительная доля критики нацелена на стиль Лебона. Лебон был практикующим журналистом и отнюдь не стремился выражать свои идеи аккуратно и упорядоченно. Напротив, на читателя обрушивают бурный бессистемный поток соображений и наблюдений, полный повторов и преувеличений.
2. Лебон постоянно противопоставляет иррациональность толпы и модель нормального изолированного индивида. Хофштеттер (Hofstätter, 1957) утверждает, что такая модель неприемлема, поскольку индивид-одиночка точно так же глуп, иррационален и эмоционален.
3. Лебон постоянно меняет тему обсуждения – то говорит о мятежных толпах, то об общественности как таковой, а иногда о парламентах и суде присяжных, не проводя соответствующих различий между отдельными типами. Более того, Лебон в качестве модели всех толп выбрал толпу в крайнем ее проявлении – толпу мятежную.
4. Соображения Лебона во многом отражают предрассудки его эпохи. Лебон был расистом и свое представление о толпе привел в соответствие с мнением, что различные расы стоят на разных ступенях эволюционного развития. Он придерживался консервативных политических взглядов и боялся народных масс, поэтому ни один абзац его труда не свободен от оценочных суждений, отражающих его патрицианскую позицию.
5. В ходе рассуждений Лебон постоянно переключается с характеристик толпы на характеристики составляющих ее одиночек и обратно. Вполне можно толковать выражения вроде «толпа считает, толпа думает, толпа чувствует» как краткий способ описать реакции отдельных людей, составляющих толпу. Однако, если принять во внимание понятие «коллективной души», которое Лебон всячески продвигает, зачастую неясно, что он имел в виду. Толпа иногда рассматривается как супра-индивидуальная сущность, наделенная когнитивными процессами и способностью думать и чувствовать. Типичную точку зрения современных позитивистов представляет Флойд Олпорт (Allport, 1924), который отрицает понятие «коллективной души», поскольку оно мешает научному анализу поведения толп.
6. Обобщения Лебона основаны по большей части на исторических анекдотах, рассказах очевидцев и несистематизированных данных. Такое ощущение, что он в лучшем случае чуть-чуть раздвигал бархатные шторы на окне собственной квартиры, чтобы одним глазком взглянуть на беснующуюся внизу чернь, а затем, поспешно задернув занавеси, мчался к письменному столу и ваял свою классику.
Несмотря на эту критику, работа Лебона по-прежнему не лишена интереса. Он излагает свою теорию очень образно. А главное – у Лебона были способности к предвидению, которые позволили ему успешно предсказать роль толпы в наши дни. Его анализ приемов влияния на толпу с упором на повторение вполне соответствует методам, которые впоследствии применяли диктаторы ХХ века.
Кроме того, работа Лебона оказалась очень полезной в социальной психологии. В его книге едва ли найдется раздел, не нашедший отражения в экспериментальной социальной психологии нашего века. Представления Лебона о заразительности были эмпирически подтверждены в ходе экспериментов по изучению группового давления и исследованиях процессов влияния. Анализ систем убеждений и их модификации в наши дни задействован в огромном количестве исследований изменения установок. И дело не только в том, какие общие вопросы поднял Лебон, но и в его сокровищнице остроумных гипотез, которые вполне можно проверить. (Приведем первый попавшийся пример: «Спустя некоторое время мы забываем, кто был автором утверждения, повторявшегося столько раз, и в конце концов начинаем верить ему» – в сущности, это определение «эффекта спящего», наличие которого подтвердили Ховланд, Ламсден и Шеффилд (Hovland, Lumsdaine, and Sheffield, 1949).
