Книга Assassin's Creed. Единство - Оливер Боуден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что тут происходит? – спросила я, перезаряжая пистолет. – Где месье Лафреньер?
– Он мертв, – ответил Арно.
Сказано это было с какой-то странной интонацией, будто гибель Лафреньера – лишь малая часть истории.
– Что? – спросила я, бросая на Арно сердитый взгляд.
Он не успел ответить. Грянул мушкетный выстрел. Пуля ударила в стену совсем рядом, и на нас посыпался дождь каменных осколков. Похоже, стрелки засели в помещениях второго этажа.
Арно схватил меня за руку. Часть моей личности, продолжавшая его ненавидеть, хотела вырваться и бросить что-нибудь вроде «Спасибо, сама справлюсь». Но в памяти мелькнули слова мистера Уэзеролла. Арно сюда пришел исключительно ради меня, и сейчас это было главным. Я не стала выдергивать руку.
– Объяснения будут потом, – быстро проговорил Арно. – А сейчас двигаем отсюда!
Из окон по нам снова дали залп, но мы уже неслись к воротам, торопясь убраться из этого опасного места.
Впереди находился лабиринт из живых изгородей: заросший, неухоженный, но не переставший быть лабиринтом. Плащ Арно развевался на бегу, капюшон откинулся сам собой. Я смотрела на красивое лицо молодого мужчины, мысленно переносясь в прежние, более счастливые времена, когда над нами еще не довлели тайны.
– Помнишь лето в Версале, когда нам было по десять лет? – спросила я.
– Помню, что я заблудился в том чертовом лабиринте и проплутал целых шесть часов, а ты за это время успела слопать мою порцию десерта, – ответил он.
– Тогда постарайся сейчас не заблудиться, – крикнула я и побежала вперед.
В моем голосе отчетливо слышались нотки радости. Только Арно мог это сделать для меня. Только Арно мог внести свет в мою жизнь. Если и был момент, когда я его по-настоящему «простила» – разумом и сердцем, – думаю, это случилось, когда мы бежали по лабиринту.
Мы добрались до середины лабиринта, где нас поджидал еще один убийца. Он готовился к сражению, беспокойно поглядывая то на меня, то на Арно. Я радовалась за этого малого: он отправится на тот свет, решив, что я примкнула к ассасинам. Он встретится с Создателем плывущим на облаке праведности. По моей версии этой истории, он был плохим человеком, а по его собственной – героем.
Я отошла, предоставив Арно разбираться с наемником. Я восхищалась умению Арно владеть мечом. Не стоит забывать: меня начали учить сражаться с восьми лет. Арно тогда сражался с алгебраическими примерами, которые ему задавал наш учитель. Из нас двоих я была гораздо опытнее по части сражения на мечах.
Но он нагнал упущенное. Очень быстро нагнал.
Увидев мой восхищенный взгляд, Арно наградил меня улыбкой, от которой могло растаять мое сердце, если бы оно в этом нуждалось.
Мы выбрались из лабиринта и оказались на бульваре. Вот где, невзирая на поздний час, бурлила жизнь. Я давно заметила одну характерную особенность, проявившуюся сразу после революции: люди стали больше кутить. Теперь они проживали каждый день так, словно он был последним.
Революционные толпы развлекали уличные комедианты, акробаты, жонглеры и кукольники. Недостатка в зрителях не было. Кое-кто уже успел изрядно напиться, другие уверенно двигались к этому. Почти у всех – счастливые лица и улыбки во весь рот. Со множества бород и усов капало пиво и вино. Усы и бороды нынче стали знаком поддержки революции наряду с красными «шапочками свободы», мелькавшими повсюду.
Неудивительно, что трое подвыпивших сторонников революции, направлявшихся в нашу сторону, застыли в полном недоумении. Почувствовав, что я готова взяться за меч, Арно остановил меня, слегка сдавив предплечье. Любому другому такая дерзость стоила бы пальца, а то и двух. Но не Арно, которого я готовилась простить.
– Давай встретимся завтра за чашкой кофе, – предложил он. – Там я тебе все объясню.
Площадь Вогезов – старейшая и едва ли не самая большая из всех парижских площадей – находилась неподалеку от места, где вечером мы расстались с Арно. Переночевав в особняке, я отправилась туда: возбужденная, полная любопытства и едва сдерживаемого волнения. Невзирая на провал с Лафреньером, я хотя бы «делала что-то». Я двигалась вперед, и это чувство буквально захлестывало меня.
По периметру площади стояли здания из красного кирпича. Пройдя через одну из массивных сводчатых арок, я сделала несколько шагов и вдруг замерла. Что-то заставило меня остановиться. Я стояла, не понимая, в чем дело. Те же здания, те же прихотливые сводчатые арки. Но чего-то недоставало.
И вдруг я поняла. Раньше в центре площади стояла бронзовая конная статуя Людовика XIII. Сейчас ее не было. Я слышала, что революционеры пустили статуи на переплавку. Вот и подтверждение.
Арно пришел в своем костюме ассасина. Я снова вгляделась в него, не примешивая чувства и пытаясь понять, что же изменилось в нем, превратив из юноши в мужчину. Быть может, решительность, появившаяся в изгибе губ и подбородке? Его плечи стали шире. Голову он держал высоко поднятой. В его глазах цвета серого гранита сочетались красота и напор. Арно всегда был обаятельным мальчишкой. Версальские женщины открыто говорили об этом. Когда он проходил, молодые девицы обычно краснели и хихикали, прикрывая лицо перчатками. Одна его внешность устраняла все неприятные моменты, которые при иных обстоятельствах могли бы возникнуть, учитывая его социальный статус нашего подопечного. Помню, какое приятное чувство превосходства возникало у меня тогда от сознания: «Он – мой».
Однако сейчас Арно окружал ореол не столько обаяния, сколько, не побоюсь сказать, героизма. Меня кольнуло ощущение вины. Ведь мы, скрывая от Арно истинную природу его наследия, отчасти мешали ему достичь этого состояния раньше.
Меня снова кольнуло чувство вины, но теперь уже перед покойным отцом. Будь я не столь эгоистична и сумей я привить Арно тамплиерское мировоззрение (что когда-то клятвенно обещала отцу), возможно, этот свежеиспеченный мужчина сейчас служил бы нашему делу, а не находился в стане наших давних противников.
Но затем, когда мы уселись и нам подали кофе (все это отчасти напоминало привычную парижскую жизнь), меня уже не столь волновало, что я – тамплиер, а он – ассасин. Если бы не одежда его ордена, мы бы сошли за влюбленную парочку, наслаждающуюся утренним кофе. Когда он улыбнулся, я увидела улыбку прежнего Арно – мальчишки, с которым росла и в которого влюбилась. На мгновение мне отчаянно захотелось забыть обо всем и погрузиться в приятные воспоминания с головой, отодвинув противоречия и чувство долга.
– Итак… – нарушила молчание я.
– Итак.
– Похоже, скучать тебе было некогда.
– Да, я был очень занят. Я выслеживал человека, убившего твоего отца, – ответил Арно и отвел глаза.
Может, было еще что-то, о чем он не хотел или не имел права говорить?
