Книга Коллекционер желаний - Надежда и Николай Зорины

Нина? Как-то они встретятся? Она-то ведь, дурочка, думает, что едет его убить. Ну что ж, пусть думает. Главное – чтобы ничего не заподозрила. Если домой заезжать не будет, а времени у нее в обрез, то ничего не заподозрит. Письма «шантажиста» довольно нахально подброшены, чуть ли не на самом виду, да и запись «грозно-обличительная» на автоответчике. Хотя наверняка Гаврилов все подчистил. Для него, собственно, все и делалось. Надо помогать родной милиции выводить на чистую воду злодеев. А Ниночка у нас – главная злодейка и есть.

Однако нужно поскорее отсюда смываться, вероятнее всего, скоро нагрянут. И ехать лучше по другой дороге, в объезд, чтобы нос к носу с ними не столкнуться.

Женя вывел машину за ворота, оглядел в последний раз дом.

Поджечь его, что ли? Нет, тогда приедут еще раньше – огонь на фоне этой снежной пустыни виден далеко. Труп до неузнаваемости обгореть все равно не успеет, а раз так, лучше не терять времени.

Интересно, какой на этот раз спектакль представит Нина? Перед тем, как убить его? Или тоже обойдется без спектакля, по-быстрому?

Нет, это вряд ли. Своей возможности она не упустит. Тем более предназначаться кровавая пьеса будет ему, ее любимому кровавому мальчику. Да она просто посчитает своим долгом напоследок побаловать его высоким искусством.

В этом домике, на окраине, где они договорились встретиться, две комнаты, одна за другой, совсем как в той, московской, квартире, в которую его привезли после первой пробы. Может быть, она, как тогда, выбежит из второй комнаты, вообще захочет восстановить события, проиграть пьесу прошлого. Нет, ничего не получится. Тогда она восстала, как Феникс из пепла, – полутруп на грязной подстилке превратился в прекрасную женщину. Омерзительно, кощунственно прекрасную. Именно тем омерзительно, что вылупилась она из полутрупа…

Дорога была совершенно пустынной – оно и понятно, утро первого января, и на основной-то трассе скорее всего никого не встретишь, а уж на этой, почти проселочной, окружной, тем более. Как же Кате удалось сбежать? Пешком она пошла, что ли? Вряд ли посчастливилось ей поймать попутку. С этой дурочки станется и пешком. Но тогда времени хоть отбавляй, добредет до города она только к вечеру, и то если не заблудится, не сгинет в лесу.

Вот это будет совсем нехорошо, можно сказать, катастрофа. Она нужна целой и невредимой, дурочка-то теперь своего рода сейф, живой сейф. Лучше бы уж повезло ей с попуткой. Даже если к Гаврилову полетит. Менты – придурки, соображают медленно и туго, пока прикинут, что к чему, его уже здесь не будет, в этой стране уродской. А Катюшка побегает, побегает и все равно домой к себе вернется. Там-то ее и взять, сейфик глупенький. Открыть его будет не сложно. Она только рада сейчас к кому-нибудь прилепиться: один в расход пошел, другой – в тюрьме, откуда ей, дурочке, знать, что его скоро выпустят, Гаврилов наверняка заглотил наживку с шантажистом, будет рыть против Ниночки, да и трупик второй доказательством невиновности отчасти станет. Через пару дней и выпустят. Но ведь пара дней – это срок. Через пару дней сейфик увезут далеко-далеко, не узнает она о счастливом исходе нелюбимого бывшего. Только бы в лесу не сгинула, не замерзла. И надо было ей убегать! От своего счастья, можно сказать, убежала. Но ничего, догоним, догоним. И счастье вручим. В качестве компенсации за пережитое. Рай на двоих – ведь это не выдумка, не обман. Он действительно предполагался. И никто не отменял его до сих пор. А в раю не все ли равно с кем жить? Она, конечно, представляла себе все несколько иначе. Что ж, представит и так, есть время перестроиться.

Зателенькал мобильник. Женя поднес его к уху.

– Женечка, мальчик мой, все прошло хорошо. Я уже освободилась. Подъехала к ним пораньше, прямо из аэропорта.

– Опознала Мишеньку?

– Опознала, – Нина хихикнула. – Даже играть почти не пришлось, так я была взволнована – от радости, милый, от радости. Но ведь волнение – штука такая: кто со стороны разберет, в чем причина волнения – радость или горе. Симптомы одни и те же. Я почти натурально в обморок опрокинулась – голова закружилась. От успеха, что все получилось.

– Никаких осложнений, значит, не вышло?

– Ну о чем ты? Какие могут быть осложнения? Все прошло гладко.

– Я рад.

– А я-то как рада!

– Ты теперь домой?

– Да, на минутку заеду. Все же с дороги. В порядок себя привести, душ принять. На свидание с любимым еду, не просто так. – Нинель засмеялась.

– Ну-ну, марафеться. Черное платье с открытой спиной?

– Ты помнишь? Надо же, я думала, забыл. У меня есть очень похожее на то. Если хочешь, надену. Ты хочешь?

– Пожалуй, не стоит. В доме этом может быть холодно. Простудишься. И потом, черный цвет… Тебе, конечно, есть по ком носить траур…

– Ну, не ревнуй, не ревнуй. Его больше нет и не будет. Мой мальчик его убил – выполнил свою детскую клятву. Помнишь, как ты в аэропорту поклялся «убить эту сволочь»? Через год, через два, через три? Прошло пять.

– Сама же не хотела торопиться.

– Кто знал, что он так полезет в гору? Если бы не эта идиотка, которую он черт знает где подцепил, можно было еще с полгодика подождать, дать ему поработать на общее благо. Ну да ладно, всех денег не заработаешь. И на том Мишуле спасибо. Кстати, ты знаешь, я ее чуть не убила, эту Катю.

– Когда? – Женя встревожился.

– Да тогда, у Вадима. Никак не ожидала ее там увидеть. Она очень рисковала. Сначала-то я и не поняла, что это она, удивилась, кто это у Вадима, что за девушка. Это ее и спасло. Я уже потом докумекала. Что она там делала, ты не знаешь?

– Там вообще вышла жуткая лажа. Но потом все исправилось. То есть я все исправил. Расскажу при встрече. А тебе менты ничего не говорили?

– Нет, мне вчера ночью позвонили в гостиницу – два часа разницы, – мы праздновали уже Новый год. Просто сообщили, что мужа моего, Мишеньки, среди радующихся жизни больше нет. А сегодня мне ведь было так дурно. Допрос отложили до завтра. А что случилось? Пошло не по плану? Почему ты мне не позвонил?

– Не хотел тебя волновать. Да все и исправилось. Ты улетела сразу, как договаривались?

– Ну да, в ту же ночь. Чартерным. Если бы ты знал, на каком раздолбанном самолете пришлось лететь. Кукурузник какой-то. Думала, разобьемся к чертовой матери.

– Это хорошо, что сразу улетела.

– Все же зря ты не позвонил. Нужно было держать меня в курсе любых изменений.

– Какой смысл? Все прошло.

– Ну ты даешь, какой смысл! Вместе работали. И вообще, план-то мой, а ты тут принялся импровизировать.

– Не я, пришлось пристраиваться к событиям.

– Ладно, встретимся, поговорим.

– Ты рассердилась?

– Нет.

– Мне показалось, что сердишься. Не сердись.

– Смешной маленький мальчик. Ты так и остался таким же маленьким.