Книга Истребитель магов - Дмитрий Казаков

Вышибала, занесший громадный кулак, замер.

– На улице холодно, куда он пойдет? – сказала женщина, положив руку мужу на предплечье. – И раз уж мы пустили одного, почему бы не пустить другого?

– Много развелось всяких на нашу шею, – проворчал хозяин постоялого двора. – Тот, который пришел раньше, хоть умеет лечить. А этот на что годен?

Последовал взмах рукой в сторону Харальда.

– Ладно, оставайся, – сказал хозяин.

Пришлось кланяться и усиленно благодарить.

Для ночевки отвели лавку в самом темном и грязном углу. Проследовав туда, Харальд обнаружил, что половина её уже занята. Там, завернувшись в плотный плащ, лежал средних лет мужчина. К стене был прислонен посох с раздвоенным навершием.

«Что-то с этим посохом не так», – подумал Харальд, пытаясь улечься поудобнее на лавке. Устало гудели мышцы, свистел за стеной холодный ветер, навевая сон…

* * *

От постоялого двора, где он переночевал, до замка Владетеля оставалось всего полтора десятка верст. Харальд, благодаря тому, что его разбудили пинком на рассвете, преодолел это расстояние до полудня.

Передвигался скрытно, в стороне от пустынной дороги. Пару раз по ней проносились небольшие отряды всадников, и тогда он замирал и ждал, когда воины проедут. Ветер игриво шелестел ветвями кустарника, старательно проникал в одежду.

Тепло стало, когда Харальд выбрался на вершину невысокого холма и увидел замок. Увидел и замер, едва удержавшись от того, чтобы выругаться. Не особенно большое укрепление с едва различимым на фоне серого неба фиолетовым стягом находилось на острове посреди большого озера.

При сооружении замка всерьез побеспокоились о безопасности.

Укрывшись в орешнике, где пахло перегнившими орехами и опавшей листвой, Харальд принялся думать, одновременно наблюдая за дорогой. Каким-то образом в замок должны возить продукты, а значит, случай попасть на остров найдется. Осталось только его дождаться.

В подтверждение догадки на дороге появилось несколько нагруженных телег. На них гордо красовались бочки (скорее всего, с пивом и маслом), раздувшимися от еды обжорами лежали мешки (с мукой и крупами), и скромно притулились меж ними разнообразные свертки (со всяким прочим припасом).

Охраняли обоз десятка полтора всадников.

Подъехав к берегу, их предводитель поднес ко рту нечто изогнутое, и над серой, как облачное небо, озерной гладью поплыло гудение боевого рога.

Из замка ответили, тотчас из-за острова показалась большая барка. Неторопливо, словно приземистая птица с крыльями – рядами весел, она преодолела расстояние до берега и навалилась на него широкой грудью.

Началась погрузка.

Осторожно, словно подкрадываясь к чуткому зверю, Харальд подполз как мог близко и замер, вслушиваясь в разговоры. Воины, судя по высказываниям, были недовольны, что им наряду с возчиками приходится таскать тяжести.

– Ох, мать демонов и все её родичи! – проревел один, принимая на плечо смачно булькнувший бочонок.

– Чтоб их вспучило, эти мешки! – пыхтел второй, взваливая груз на спину.

Возы вскоре опустели, а барка заполнилась. Прозвучала команда, и те, кто приплыл на судне, уперлись шестами в дно, и кораблик отчалил.

Все, кто приехал с обозом, остались на берегу.

Возчики принялись забираться на козлы, а воины – на коней. Берег наполнился лошадиным ржанием и скрипом разворачивающихся телег.

Харальд, прижавшись к земле, ждал, пока берег опустеет. Все, что надо было, он уже узнал.

* * *

Откуда-то из ночи, с кажущегося таким близким неба сыпал снег. Крупные хлопья были невидимы, и только туманная пелена, скрывающая окрестности, говорила о снегопаде. Наиболее неудачливые снежинки падали Харальду на лицо и на начинающую обрастать голову, и там находили смерть, превращаясь в теплые капли…

Шла середина декабря, и зима даже здесь, на юге, брала свое.

С того момента, когда Харальд наблюдал обоз на берегу озера, прошло пять дней. Ожидая следующего, он бдительно следил за последним перед замком постоялым двором. Ночевать приходилось в лесу, у костра, а питаться дичиной, которой в здешних местах оказалось много. Откормленные тетерева и глухари словно сами подставляли себя под стрелы, а мясо молодого оленя, которого посчастливилось подстрелить, оказалось выше всяких похвал.

Сегодня Харальду повезло. Небольшой обоз – пять телег, десяток сопровождающих – остановился на ночевку. Дорога от селения была только одна – на восток, к замку Владетеля. Ранняя тьма вкупе со снегопадом пала на мир, точно громадное дырявое одеяло, набитое перьями. Перья все вываливались и вываливались из прорех, создавая впечатление, что запас их бесконечен.

Пьяные выкрики на постоялом дворе недавно замолкли, и теперь там было тихо и темно. Только тусклый фонарь над дверью силился разогнать прошитый снежинками мрак.

Обозные телеги стояли в углу двора, под обширным навесом. Сторожей около них не оставили: видимо, повывел Владетель разбойников и воров в своих землях. По крайней мере, около замка. Что же, это только на руку.

Выждав ещё немного, Харальд легко вскочил на ноги и бесшумно побежал к телегам. Возможно, есть другой способ проникнуть в замок, но он его не нашел. Даже если удастся переплыть озеро, то наверняка каждый клочок земли перед стенами просматривается. В замке знают, что кто-то хочет убить Владетеля, и ждут его не дождутся…

Особенно палачи. Зубами щелкают от нетерпения, должно быть.

Встав так, чтобы груз прикрывал его со стороны двери, Харальд принялся проверять бочки. В большинстве из них что-то булькало, но одна, самая большая, на стук отозвалась глухим звуком. Из щелей сочился аромат яблок.

Харальд выбил крышку и принялся освобождать бочку от груза. Вынутые яблоки он относил довольно далеко от постоялого двора и швырял в сугроб, надеясь, что к утру их занесет снегом. Как и следы во дворе.

Когда место, достаточное, чтобы поместиться сидя, было освобождено, он ещё раз проверил, не оставил ли каких следов, и забрался в пахнущие яблоком недра, как можно плотнее закрыв над собой крышку.

К утру он замерз так, как никогда в жизни не замерзал. Ноги и руки стали словно каменные, а зубы норовили отбить какую-то не очень веселую мелодию.

Но по двору уже ходили люди, и шевелиться было нельзя. Да и негде, если честно.

Позже послышались тяжелые шаги, и хриплый голос проговорил так близко, что Харальд едва не вздрогнул:

– Ох как голова-то болит!

– А нечего было столько пить вчера, – заплетающимся языком посочувствовал кто-то. – Вот я пил больше, и ничего.

– Это ты – больше? – Хриплый рассмеялся. – Я видел, как ты под столом валялся в обнимку с собакой.