Книга Истребитель магов - Дмитрий Казаков

– Никто не узнает, – продолжал Харальд уговоры. – А если вы мне поможете, то я отдам вам своего коня. Он стоит больше, чем все ваше имущество.

– Нет! – вновь взвизгнул толстяк, руки его дернулись, и стрела сорвалась со старого, разболтанного арбалета.

Харальд отпрянул в сторону, что-то рвануло край его плаща. Послышался свист и глухой удар.

– Ой, – испуганно проговорил толстяк. На его лицо болотным туманом наползал страх.

– Мое предложение остается в силе, – сказал Харальд, не пошевелив и бровью.

– Мы… – Сглотнув, Лодин опустил арбалет. – Мы должны посоветоваться… У нашего театра нет хозяина, мы сами все решаем.

– Советуйтесь, – пожал плечами Харальд и спрыгнул с лошади.

Под ногами хрустнула смерзшаяся земля.

– Ладно, – сказал Лодин, когда актеры пошептались, собравшись в кружок. – Коня давай сейчас.

– Хорошо, – легко согласился Харальд. – Когда мы будем проезжать стражу, не вздумайте чудить. Ясно?

Актеры поспешно закивали, а в глазах у них был страх (вдруг этот сумасшедший начнет убивать или стража раскроет его?) вперемешку с жадностью (такого коня продать – вся труппа месяц будет сыта!).

Испытывая какую-то странную брезгливость, Харальд отдал поводья Лодину.

* * *

Лавка цирюльника и по совместительству аптекаря нашлась на одной из улочек, ведущих от главной площади. В узком пространстве между домами, казалось, навеки повис запах помоев, а нагло шныряющие крысы не обращали на людей никакого внимания.

Вывеска с изображением громадных ножниц висела над обшарпанной дощатой дверью Постучавшись, Харальд вошел и, словно в воду, окунулся и терпкий и сильный аромат, в котором смешались запахи многих десятков трав.

В первое мгновение он даже замер, принюхиваясь.

– Иду, иду, – проскрипел откуда-то старческий голос, и только тогда Харальд огляделся.

Помещение было перегорожено пополам стойкой, за которой громоздились полки, уставленные сосудами разных форм и размеров. На стенах сушились пучки трав, среди них Харальд, к собственному удивлению, обнаружил сморщенный корень, похожий на маленького человечка.

Но не успел он его разглядеть, как стукнула дверь, за стойкой объявился хозяин – высокий сутулый старик с блестящей лысиной. Волосы по краям лысины когда-то были рыжими, а теперь побелели, и лишь отдельные нити блестели медью.

– Что угодно? – поинтересовался цирюльник.

– Постригите меня наголо, – попросил Харальд.

– Вы хотите лишиться таких роскошных волос? – Откинув доску, старик вышел к клиенту. От цирюльника пахло чем-то похожим на муравьиную кислоту.

– Да, – ответил Харальд, невольно разглядывая клинок на поясе хозяина. Средней длины кинжал в дорогих ножнах, с клеймом в виде лисы на рукояти. Лавка аптекаря мало подходила для такого оружия.

– Садитесь на табурет. – Старик показал в угол комнаты. Харальд обратил внимание на руки хозяина. Тяжелые и мозолистые – руки воина.

Здесь явно крылась какая-то история, мало кто из тех, кто привык обращаться с мечом, берет в руки ножницы. Но пока проявлять любопытство было не время, и Харальд послушно уселся на табурет.

Цирюльник ловко обернул вокруг его шеи кусок белой ткани и защелкал ножницами. Под успокаивающее лязганье ножниц Харальд вспомнил, как пробрался в город.

Актеры не обманули. Они тряслись от страха и вели себя так, что будь стражники потрезвее – точно заподозрили бы неладное. Но обошлось. Харальд пересидел въезд в город на переднем возу, между двумя сундуками с реквизитом.

Под полог стражники даже не заглянули.

Чиканье стихло, и Харальд ощутил кожей головы непривычный холодок.

– Что, все? – спросил он.

– Ишь разбежался, – сварливо ответил старик. – Еще бритвой пройдусь!

И прошелся, да так ловко и умело, что Харальд почувствовал только легкое прикосновение.

Через десять минут, расплатившись, он выходил от цирюльника. Без волос было неловко, но Харальд знал – это пройдет, и очень быстро.

* * *

– Куда прешь, оборванец? – Стражник поднял факел, и Харальд внутренне подобрался. Наступил момент решающего испытания его маскировки.

– Вот иду, – сказал он, смачно рыгнув (специально выпил кружку пива). – Туда…

Поднятая рука указала в темень за городскими воротами. Там тускло горели желтые факелы, а дальше у караулки лежала холодная ночь.

– Замерзнешь ты там, – усмехнулся стражник, с брезгливостью рассматривая собеседника.

Харальд знал, как выглядит.

Кривоногий тщедушный человечек, одет в лохмотья, за спиной здоровенный короб с каким-то барахлом. Разит от него, как от пивной бочки, на голове, покрытой какой-то коростой (всего лишь грязь), ни единого волоска, а одну из глазниц скрывает повязка.

Нищеброд, каких десять на дюжину. Харальд обошел несколько лавок старьевщиков, прежде чем снарядился соответствующим образом. В лохмотьях спрятаны ножи, к негнущейся ноге примотаны ножны с мечом, к сучковатому посоху привязано древко лука. Тетива свернулась клубочком в коробе, среди тряпья и запасов провизии.

– Замерзнешь, – повторил стражник, приглядываясь к бродяге. Что-то ему явно в нем не нравилось, то ли молодость нищего, то ли тяжелый посох, который немощной рукой не удержать, то ли ещё чего…

– Пускай подыхает. – Из полутьмы, зевая, появился второй стражник. – Чем меньше бродяг, тем лучше! Иди-иди…

Харальд подобострастно кивнул и поспешно заковылял в ворота, стараясь при этом покачиваться, словно пьяный. Спину жгли подозрительные взгляды стражников, но затем заскрежетали закрываемые на ночь ворота, и Харальд понял, что хитрость удалась.

Отойдя шагов на двадцать, Харальд обернулся. Городская стена возвышалась темным утесом, в окошке одной из башен горел огонек.

Нога, к которой был привязан меч, занемела, и, когда он развязал веревки, в бедро словно впились голодные хорьки. Некоторое время Харальд постоял, разминая затекшую ногу, а затем быстрой упругой походкой зашагал на восток.

Холод и мрак его не пугали.

* * *

– Пустите переночевать, люди добрые! – пропел он гнусавым тенорком от самых дверей постоялого двора.

– Пошел прочь, попрошайка! – рявкнул в ответ хозяин – высоченный мужик с проплешинами в черных волос.

По его знаку к Харальду поспешил вышибала, похожий на боевого пса. Литые плечи, низкий лоб, мощные челюсти, а в глазах – готовность умереть по приказу.

Общаться с ним совсем не хотелось.

– Погоди. – Рядом с хозяином появилась женщина, по всей видимости жена. В голосе её слышалась властность, и Харальд, который на самом деле замерз, невольно приободрился.