Книга Становление Европы. Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950-1350 гг. - Роберт Бартлетт

ИММИГРАЦИЯ ГОРОЖАН

Зародившись в XI веке в ходе экспериментов в Лотарингии, Фландрии, Вестфалии или Северной Испании, новые конституционные модели и лексика оказались в последующие столетия перенесены или заимствованы в качестве образца городскими поселениями Северной и Восточной Европы и Испании эпохи Реконкисты. Однако надо ясно представлять, что это распространение правовых основ не было чем-то бесплотным. Для того, чтобы стать городами не только в юридическом, но и в экономическом смысле, новым и растущим городским поселениям в эпоху Высокого Средневековья явно требовался ощутимый приток иммигрантов для формирования и поддержания на определенном уровне их населения. В центральных областях Западной Европы эта иммиграция часто носила сугубо локальный характер, когда в города устремлялись многочисленные сыновья и дочери крестьян из соседних деревень. Например, из 47 горожан Стратфорд-на-Эйвоне, чьи имена известны по документам 1252 года, 42 (то есть 89 процентов) были родом из деревень в радиусе 16 миль от города. В пограничных областях латино-христианского мира, таких, как Восточная Европа, Испания Реконкисты или кельтские земли, напротив, население городов тоже было иммигрантским по сути, но происходило из более отдаленных областей.

Как явствует из хартий «франкам», подобным той, что Альфонс VI пожаловал поселенцам Логроньо в 1095 году, уже ко второй половине XI века малые города, лежавшие по окраинам Пиренейского полуострова либо на традиционных паломнических путях в Сантьяго, насчитывали большое число горожан, прибывших издалека, в первую очередь из Франции. «Саагунская хроника», составленная, по-видимому, в начале XII века, рассказывает, как тот же король

«издал указ о том, что там надлежит основать город, собрав со всех сторон света горожан, представителей разных ремесел… гасконцев, бретонцев, германцев, англичан, бургундцев, нормандцев, тулузцев, провансальцев и ломбардцев, и многих других торговцев разных наций и языков; и таким образом он заселил и образовал город немалых размеров».

В арагонский город Уэска, который в 1096 году был отвоеван у мусульман, поселенцы из Северной Франции прибывали на протяжении целого поколения: есть документ 1135 года, в котором упоминается собственник по имени Гумфред из Фалеза, жена и дети которого носили чисто французские имена — Оделина, Вильгельм, Иоанн, Гуго, Одетта и Аррамборж.

В тех областях Пиренейского полуострова, которые были отвоеваны у мусульман в XII–XIII веках, развитие городов происходило на фоне уже достаточно густой сети поселений городского типа. В X–XI веках исламская Испания была несомненно наиболее урбанизированным регионом Западной Европы. Неудивительно, что здесь не наблюдалось того бурного роста числа новых городов, каким характеризовались, например, области Восточной Европы или Британских островов. Конечно, определенное число осознанно спланированных новых поселений или колоний имело место. Главным образом они основывались на новом месте либо на месте населенных пунктов сугубо сельского типа. Примером служит Сьюдад Реал, основанный Альфонсом X в 1255 году:

«Он повелел, чтобы люди из его владений пришли сюда, начертал, как надлежит заложить новый город, и приказал назвать его Вилла Реал; указал, как спланировать улицы, определил места, где должна пройти городская стена, и повелел установить каменные ворота в том месте, где в город входит дорога из Толедо».

Затем король даровал новому городу законы Куэнки. План города Сьюдад Реал, с его простой симметрией, дорогами, идущими через шесть ворот («Пуэрта де Толедо», «Пуэрта де Калатрава» и т.п.) и сходящимися на центральном рынке, к которому примыкает собор св. Марии, говорит не о случайном, а о спланированном характере его застройки. Однако в целом для Испании такие города были исключением.

С другой стороны, многие города для своего возрождения нуждались в притоке новых жителей после долгого периода приграничных войн и завоевательных походов. Когда в начале XII века Таррагона была взята христианами, граф Барселоны даровал ее Таррагонской епархии, описывая ее при этом как «город Таррагона, который оставался разрушен и покинут на протяжении многих лет, не имея ни землепашца, ни жителей. Я жалую его вам… для восстановления… Я даю вам свободу… собирать людей где только возможно и какого угодно ранга для заселения этой земли». Когда Фердинанд III взял Хаэн, «он послал за поселенцами во все края, пообещав большие свободы всем, кто придет сюда жить».

В других случаях христианское войско завоевателей могло встретить город с уже значительным населением, как было с великими южными столицами — Валенсией, Кордовой и Севильей. Севилья в 1248 году отошла к королю Кастилии. Большая часть мусульманского населения была изгнана. На протяжении последующего десятилетия королевские комиссары занимались распределением земельной собственности в городе и окрестностях: 43 крупных земельных владения получили князья, феодалы, епископы и военные ордена; 200 малых поместий были пожалованы рыцарям, и даже рядовые воины получили небольшие имения. Свою долю получили также король, вновь назначенный архиепископ и городской совет. Новые землевладельцы привлекали новое население. Иммиграция в Севилью эпохи Реконкисты затронула практически каждую часть Пиренейского полуострова, и поселенцы в большом количестве прибывали даже из таких отдаленных областей, как Галисия и Старая Каталония. Большинство переселенцев были из Старой Кастилии, многие также прибывали из Леона и Новой Кастилии. Эти три региона образовывали большой массив земли в северной части центральной Испании, от реки Тахо до северных горных хребтов, и служили мощным источником людских ресурсов, поставляя городу новых жителей-христиан.

Такими путями протекало масштабное переселение, в ходе которого в XI–XII веках в Испанию переместилось множество французов, а испанцы с севера переселились в центр и на юг полуострова, в новые, оставленные или отвоеванные у мусульман города. В то же самое время иммиграционные процессы преображали и Восточную Европу. Здесь развитие городов часто сопровождалось массированной немецкой иммиграцией. Когда в 1228 году королева Богемии Констанца даровала южноморавскому городу Годонин (Гединг) права города, она в своей хартии объявила: «мы призвали к себе достойных немцев и поселили их в нашем городе». Краков представляет собой хороший пример польского города, преображенного как немецкой иммиграцией, так и заимствованной у немцев системой городского права. Эта древняя польская крепость получила новую жизнь в 1257 году, когда герцог Болеслав, местный правитель из династии Пястов, установил в городе порядок по образу и подобию магдебургского: «город Краков был преобразован на основе германского права, и герцогские сановники изменили облик рыночной площади, домов и дворов». Он намеревался «собрать здесь людей из многих краев», но особо оговаривал, что польское сельское население не может пользоваться правами граждан нового города. Основанием для такого ограничения был не национальный признак как таковой, а опасение, что это приведет к оттоку жителей из его владений или земель других сеньоров. В результате уже и без того достаточно немецкий по духу Краков стал еще более германским городом. Его бюргеры были немцы по имени, языку, культуре и происхождению, а правовой моделью для них также служил старонемецкий город. Таким же образом оказались германизированы многие крупные торговые города Восточной Европы, другие же (как, например, описанная ниже Рига) и вовсе целиком представляли собой поселения немецких иммигрантов.