Книга Старая Контра - Павел Марушкин

* * *

В кают-компании тихонько, на самой грани слышимости, наигрывал обезьянский джаз. Его синкопы то и дело перемежались взрывами помех – сказывалось близкое присутствие сущности Великого. В мягких кожаных креслах вокруг стола восседали почерневшие, вздувшиеся трупы – команда дирижабля.

Гукас танцевал. Танцевал один, на мёртвом корабле, под хлопающими на ветру парусами, ибо в живых здесь больше никого не осталось.

Время от времени приходилось менять паруса – спускать одни и ставить другие. Тогда Гукас шёл вниз, склонялся над мёртвыми лицами: и спустя мгновение трупы начинали шевелиться. Один или два матроса вставали, неуклюжей походкой поднимались на палубу и выполняли необходимые действия, после чего возвращались обратно, чтобы вновь замереть в неподвижности. Тело капитана неотлучно находилось в рубке. Пальцы его окостенели на рукоятках штурвала; сквозь лопнувшую кожу проглядывали сизые желваки суставов.

Взять их жизни было необходимо, иначе Гукасу просто не хватило бы сил на столь долгое путешествие; кроме того, длительное пребывание рядом с креатурой Великого являлось губительным для всего живого. Именно по этой причине Гукас старался держаться подальше от трюма: там, заключённые в прочные клетки, поблескивали десятками внимательных глаз птицы-до лбани.

Корабль-преследователь и корабль-преследуемый вышли из тумана почти одновременно, всего в каких-то двух-трёх милях друг от друга. Едва завидев авизо, Гукас прекратил танцевать и устремился вниз. Пора было завершить ещё один акт этой драмы. Трупы один за другим выходили на палубу и расползались по вантам; спустя несколько минут дирижабль мертвецов под всеми парусами двинулся на перехват.

* * *

– Не больно-то они нас обогнали, – злорадно заметил Иннот.

Хлюпик во весь голос завопил «Э-ге-гей!», подпрыгивая и размахивая руками.

– Не думаю, чтобы они захотели нас подобрать, – покачал головой каюкер. – Скорее уж, швырнут чем-нибудь.

Воздушный корабль, подгоняемый слабым ветерком, несло мимо путешественников. Он должен был пройти в нескольких десятках метров от скального уступа, на котором они расположились, и почти вровень с ним. В голове каюкера мелькнула шальная мысль: можно ведь сигануть с обрыва вниз, раскрыть летательную перепонку и попытаться поймать восходящий поток – тогда он смог бы попасть на дирижабль и заделать каюк этому мерзавцу Тымпая и его дружкам. Он даже сделал пару шагов к краю пропасти, но прыгнуть не решился – скала здесь шла не отвесно, а под некоторым углом, и его, скорее всего, просто размазало бы по камню. Между тем остальные путники, привлечённые криками Хлюпика, выбрались на карниз. Зрелище парящего неподалёку дирижабля вызвало приступ бессильного гнева; Пепелд Похииак даже швырнул в него камнем, который, естественно, не долетел…

На авизо их тоже заметили. С палубы донеслись возбуждённые голоса, потом издевательский смех.

– Эй, моны! Как настроеньице?! – крикнул Чамэ Тымпая, сложив руки рупором.

– У нас – бодрое! А вы там как, не все ещё передохли?! – заорал в ответ Иннот.

– Только после вас!

– Не дождётесь!

– А вот это мы посмотрим!

– Вам всё равно не найти перевала! Тымпая, ты меня слышишь? Я предлагаю заключить перемирие!

– Мы что, похожи на дураков, чёрная морда? – раздался хриплый голос Зуния. – Обойдёмся как-нибудь без твоей помощи!

– Ну-ну, – вполголоса пробормотал Иннот, скрестил руки на груди и отступил от края обрыва, с интересом рассматривая что-то позади авизо. – Посмотрим, как у тебя получится.

– Что это? – удивлённо спросил Цытва-Олва.

– Наш таинственный молчаливый преследователь. Но, сдаётся мне, он скоро заговорит.

Длинный тёмно-серый дирижабль шёл на всех парусах. Вскоре стали различимы фигурки матросов на вантах – странно неподвижные, раздутые, словно насосавшиеся крови клещи. А на палубе плясал, отбивая чечётку…

– Гукас! – в один голос ахнули все.

На авизо обнаружили погоню слишком поздно. Ивах Воппа истошно завопил, предупреждая об опасности; Чамэ Тымпая и Рыма Зуний бестолково заметались по палубе.

– Дурачьё, – покачал головой Иннот. – Угробят ведь хороший корабль. Баллисту надо заряжать, да побыстрее!

Очевидно, та же мысль пришла в голову Тымпая. Он кинулся на корму и принялся расчехлять орудие. Брезент за что-то зацепился, и он никак не мог справиться с тканью.

На корабле Гукаса мертвецы вновь пришли в движение. Один за другим они выстроились на палубе и гуськом спустились в трюм. Некоторое время ничего не происходило, а потом словно чёрный смерч вырвался вдруг из распахнутого люка. Оглушительно каркая и хлопая крыльями, долбани взмывали в небо и, повинуясь неслышной команде, устремлялись вдогонку авизо.

Тымпая удалось наконец расчехлить баллисту. Он схватился за рукояти ворота и взвёл тетиву. Рыма Зуний вытащил бутыль с флогистоном и уложил её на направляющие. В следующее мгновение Тымпая выстрелил. Как и следовало ожидать, он не попал – расстояние всё ещё было слишком велико. Прочертив дугу, бутылка канула вниз. Через несколько долгих мгновений там расцвёл огненный шар – с такого расстояния он казался совсем маленьким и неопасным. Слабый порыв ветра донёс глухой хлопок. За спиной Хлюпика тихонько цокнул упавший камешек. Иннот покосился наверх – и тут же забыл обо всём, всецело захваченный зрелищем битвы.

Стая долбаней настигла корабль. Мерзкие птички в одночасье облепили такелаж и заработали мощными клювами. Зуний орал и размахивал руками. «Ага. Сейчас… Это тебе не какие-нибудь садовые вредители. Хуже атаки долбаней – только прямое попадание в палубу», – промелькнуло в голове у Иннота. «Думаешь, им каюк, Воблин?» – «Скорее всего. Видишь, канаты подвески лопаются один за другим? У предателей остался единственный шанс. Тот большой дирижабль подошёл слишком близко. Сейчас всё может решить один выстрел».

И выстрел этот был сделан! Многострадальное авизо скрипело и трещало; палуба содрогалась; из многочисленных отверстий в баллоне с шипением хлестали струи газа. Внезапно лопнули сразу несколько канатов – перерубившие их долбани заметались в воздухе, злорадно каркая. Палуба накренилась; баллиста оказалась задранной вверх – и уцепившийся за станину Тымпая рванул спусковой рычаг. На носу серого корабля расцвела пламенная орхидея. Спустя мгновение после выстрела последние оставшиеся канаты не выдержали. Гондола, кувыркаясь и трепеща остатками парусов, устремилась к земле, а баллон, освобождённый от тяжести, взмыл в синее небо. Долбани чёрными клочьями кружились в воздухе. «Вот как оно бывает, – меланхолично заметил Воблин. – Жил говном, а умер геройски. Кстати, старина: не стоит вам здесь торчать. Тот, второй корабль сейчас взорвётся, а он слишком близ…»

Дирижабль Гукаса со страшным грохотом разлетелся на куски. Иннот отшатнулся: в лицо дохнуло нестерпимым жаром, волосы затрещали, сворачиваясь спиральками, – а в следующее мгновение на скальный карниз обрушился каменный град.