Книга Сокровища России - Сергей Голованов

— Ну, хорошо, — сказал Эдик. — Тем более что стольник в «Ежика» уже вбухан. Раскопок не будет. Я ни за что не пошел бы на это, если б от «Ежика» и только от него зависело возрождение России. К счастью, еще и Гималаи есть. Там раскопают самые центровые свидетельства. Поймите, мне за Россию же обидно. Загибается же. Я же патриот. Вот номер счета, на который вам следует перевести деньги. Один такой тихий швейцарский банк.

— Завтра же переведу, — пообещал Хуторковский. — Как показывает мой опыт, встреча двух олигархов всегда оканчивается денежными потерями для одного из них. Я просто не знал, что вы олигарх. Я бы лучше подготовился.

— Олигархи никогда не предупреждают о нападении, — усмехнулся Эдик. — Впрочем, ваши слова справедливы только для России. За границей встречи олигархов всегда кончаются взаимной прибылью. Еще одно доказательство того, что Россия гибнет. Сегодня она ослабела еще на стольник.

— Зато на стольник окрепла Швейцария, — заметил Хуторковский. — Я к этому привык. Знаете, меня и посадили за то, по сути, что попытался продать слишком много России. Захотел, знаете ли, продать свою нефтяную компанию американцам. Вместе с нефтяными скважинами, рабочими, городами и трубопроводами. Надоела эта неопределенность.

— Россия защищается, — обрадовался Эдик. — Она не хочет умирать.

— Ну да, — согласился Хуторковский. — Но это последние судороги. Мне пришлось малость высветить бухгалтерию, и в Кремле мигом уцепились за это. Ничего, поделюсь, заплачу им побольше — и отпустят. Россия действительно гибнет — утекают богатства, люди и их труд в виде денег, утекает вся страна. Скоро нами будут командовать китайцы. Давайте выпьем за них. Возможно, они и возродят Россию, если ваши зловещие планы сорвутся.

Они выпели за успехи китайцев. И подружились. Настолько, что Хуторковский поверил, наконец, Эдику, что тот не «голубой» — олигархи вообще народ доверчивый, они верят людям, иначе не были бы олигархами. И даже предлагал Эдику вместе бить омоновцев. Он с детства увлекался боксом, и чтобы не терять спортивную форму, за сто долларов ежедневно вечером проводил спарринги с ОМОНом. Всегда побеждал. Омоновцы уходили с синяками, но с долларами, а олигарх всегда побеждал. В одну из следующих встреч Эдик даже примерил перчатки, поддавшись уговорам, но бить омоновцев все же отказался. Хотя Хуторковский и заверял, что омоновцы не дураки, чтобы бить даже такого маленького олигарха, как Эдик. У них зарплата еще меньше. Эдик вообще не понимал, зачем бить людей — так его воспитали — и ему было просто жалко омоновцев. Правда, когда он рассказал это соседям по камере, его явно не поняли, они бы таким случаем непременно воспользовались.

Эдик ходил в гости к Хуторковскому чуть не каждый вечер, и Хуторковский, наконец, стал здороваться с ним за руку, поверив объяснениям, что эта камера «голубая», а сам Эдик нормальный. Да и в самом деле? Какой голубой в здравом уме попытается изнасиловать олигарха? На это способны только извращенцы их Кремля.

Поскольку оба были лишены свободы, то она и явилась, в конце концов, предметом их бесед. А вначале оба рассказывали о своих подвигах. Хуторковский, поняв, что имеет в виду Эдик под новой российской культурой, очень доставал Эдика своей гордостью, что он новый и культурный, оказывается, хотя раньше этого не понимал и даже порой мучился угрызениями совести. Впрочем, недолго мучился — они мешали зарабатывать. Он с гордостью рассказывал, что оставшаяся нефть на его скважинах не выпаривалась горячим паром, как это делала злобная Советская власть, а попросту бросались, едва выкачивалась «легкая» нефть, хотя в скважине оставалось больше нефти, чем выкачено. Но это лишние затраты, вложение денег…на фиг, если земля горит под ногами, если турнут не сегодня завтра, если не уверен в завтрашнем дне…а как будешь уверен, если в одночасье вдруг из директора превратился в богатейшего собственника? Все одно опомнятся — и отберут. Это чувство есть у всех олигархов, кроме Эдика — Хуторковский его и зауважал после того, как понял, что тот — действительно настоящий олигарх, самостийный, а не возникший после подписной закорючки в Кремле. На фиг…скважин хватает! Урвать и сдернуть. У местных аборигенов-колхозников нефтяные участки он покупал чуть не за бутылку водки, а непьющим его люди били морды и сжигали дома.

Олигарх вначале неохотно распространялся о своем обогащении, но с каждой новой беседой, узнавая от Эдика о его бизнесе и его целях — Хуторковский со все большей гордостью рассказывал, как он обманывал и грабил, как кидал доверчивых граждан и как покупал чиновников — разве только убийцей, как Эдик, ему не пришлось стать, в чем он со стыдом теперь и с сожалением тоже признался, оправдавшись, что нет, убивать-то он убивал, но не своими руками, как его собеседник, на кого вешают целых три трупа. Хуторковский же олигарх, ему достаточно бровью шевельнуть в удивлении — мол, как это? Я вам деньги плачу, а препятствие в виде человека на пути бизнеса все еще стоит? Я правильно понял? Обычно на другой же день оказывалось, что препятствие погибло в автокатастрофе, пало жертвой пьяных хулиганов или геройски погибло, защищая свой тощий кошелек от безвестных грабителей. Да, такова сегодняшняя истина. Умирает старая Россия, и он, росток нового, просто обязан пробиться и расцвести на том навозе, который заботливое государство кинуло ему в почву в лице большинства россиян. Такова жестокая правда. Само государство никогда не признается, что считает большую часть своего населения, пожилого в основном, просто навозом для будущей России, для самого государства — не признается, хотя по факту обращается именно как с навозом, кидая и обманывая, ужимая зарплату и не выплачивая пенсии, грабя сбережения и объявляя дефолты — и всегда так будет делать, пока навоз не научится бить ему по морде…навоз никогда не научится, это мы уже умеем, новые ростки новой культуры, новые русские и новые россияне, и зря ты, Эдик, не бьешь рожи, омоновцам хотя бы.

Хуторковский убеждал Эдика в глубинной схожести их бизнесов. Он выкачивает нефть из страны, а Эдик — живопись, и оба оставляют ей только фикцию, иллюзию, лживую надежду на будущее. Он, Хуторковский, воздает видимость промышленного роста, а Эдик — видимость возрождения культуры. А на деле, выкачивая нефть и вкладывая деньги за рубежи, Хуторковский только закрепляет Россию на месте сырьевой впадины, которую все забросят, едва она иссякнет — и все это понимают. А Эдик своим повышенным культурным обменом тоже лишает надежды Россию — когда он продаст все стоящие шедевры, интерес и готовность культурно сотрудничать мигом увянет, и все зарубежные выставки про Россию сразу забудут. Они оба просто набивают карманы, пользуясь либо дуростью, либо вырождением властей, да и всего народа, если разобраться, всей нации, ибо теперь, при выборности власти, она в какой-то степени выражает уже и народ. Хуторковскому вначале было просто любопытно, чего это Эдик, такой же продукт эпохи, корчит из себя невесть что, какого-то настоящего российского олигарха, и он пытался доказать Эдику, что они оба одинаковые сволочи. Эдик горячился и доказывал, что он-то как раз куда меньшая сволочь и даже не сволочь, а совсем наоборот, хотя бы потому, что не собирается сдергивать из страны, больше того, его фиг из страны вытуришь, даже обещай горы золотые, только пинком и то от самого Президента, а Хуторковский так и мечтает, выйдя под залог, сдернуть. Он, Эдик, вкладывает деньги, украденные у народа, в возрождение его культуры, а Хуторковский — в возрождение чего-то за границей, и то, что Хуторковский оправдывается тем, что теперь Россия все равно исчезнет в перспективе, растворившись и превратившись в Европу, ее сырьевую часть, вовсе не оправдывает его. В чем там Россия растворится и во что превратится — это из области будущего, то есть из области фантазий. А реальность — вот она. Россия гибнет — Хуторковский ее добивает. Вот она реальность — Россия гибнет, а Эдик пытается ее спасти. Так кто сволочь?