Книга Тайны "Монастырского приюта" - Александр Трапезников

– Можно, – согласился Куруладзе. – Вот только вино допью. Впрочем, я уже догадываюсь. Где вы – там трупы.

Минут через пятнадцать они все вместе отправились в придел на втором ярусе, где находились жилые кельи. В номер к тетушкам можно было не стучать, поскольку дверь оказалась приотворена. На полу одна на другой лежали старушки; Алиса с недовязанными носками, а Лариса – с шарфом в руках. Головы их были прострелены и обезображены. Все вокруг, включая зеркало, было забрызгано кровью и мозгом.

Макс нагнулся и подобрал гильзу.

– От «ТТ», – сказал он, зачем-то принюхиваясь.

– Значит, спали? – сурово спросил Куруладзе, обращаясь к историку.

– Спал, – признался Сивере. – Но, по правде говоря, уже успел сюда заглянуть. Жуткое зрелище. Хотите версию?

– Валяйте, – кивнул комиссар.

– Дело было так. Эти двое – Вазген и Мушни – ограбили старух, затем завели фуникулер и хотели смыться. А кабина-то и оборвалась. Как вам, комиссар, нравится?

Куруладзе поглядел на иронично улыбающегося Сиверса.

– Для спокойствия постояльцев придется принять именно эту гипотезу, – согласился он.

2

Сивере, находясь в каменном мешке, в «Зазеркалье», не смог разглядеть убийцу тетушек. Не мог он и понять, кому была выгодна их смерть? Но очевидно, кто-то опасался этих безобидных на первый взгляд старух. Однако ведь и они тоже кого-то выслеживали.

Глядя, как сыновья То шика Полонского заворачивают тетушек в холщовые покрывала, Александр Юрьевич пожалел суетливых покойниц. Что же все-таки привело их сюда, в «Монастырский приют», оказавшийся для них действительно последней земной обителью? Ответа у него не было. Итак, оставалось одиннадцать постояльцев, включая его самого, а также хозяин гостиницы с женой, двумя сыновьями и племянником и комиссар Куруладзе с помощником. Всего восемнадцать человек. И среди них – убийца. Или убийцы?

…Обед проходил в тягостном молчании. О смерти тетушек Алисы и Ларисы, а также о крушении фуникулера с людьми уже было известно всем. И все понимали, что звуки разыгрываемой в горах трагической симфонии приближаются к самому высокому накалу.

– Продуктов должно хватить на несколько недель, – заметил Тошик Полонский. – Но с этого дня придется быть поскромнее в пище.

– А с вином как? – спросил Прозоров. – Главный вопрос.

– Этого добра запасено на пару лет. В монастырских бочках.

– Отлично! – крякнул Багрянородский. – Я остаюсь. А вы как хотите.

Но его шутке никто даже не улыбнулся. Молчание затягивалось.

– Извините, я сбился со счета, – пробормотал Багрянородский, словно бы серьезно, а может быть, вновь замысловато издеваясь. – Так сколько за эти дни погибло людей? Ну, если хотите, не погибло, а удалилось?

– Одиннадцать или двенадцать, – подсказал Тошик Полонский. – Ужасное время. Не сезон. Надо было вам приезжать летом.

– Афонины, – начал считать Прозоров. – Потом эти… Комамберовы. Две старушки.

– Матвей Матвеевич, – напомнил князь Романов.

– Мой муж и ваша дочь, – добавила Оленька Дембович, глядя в упор на хозяина гостиницы. – И двое в фуникулере. Дюжины нет.

– Верно, – согласился Тошик. – Недобор. Кофе будете?

От кофе не отказался никто. Готовили его здесь превосходно. На раскаленных камнях.

3

Что больше всего поражало Александра Юрьевича во всем происходящем кошмаре, так это то, что никто, и он сам в том числе, уже перестал чему-либо удивляться.

Чашка кофе оказывалась важнее внезапной смерти соседок за столиком; найденные трупы менее значимы, чем послеобеденная прогулка вдоль стен монастыря. А интересовало ли сейчас кого-либо, что вообще творилось за стенами приюта, во взбудораженном и загаженном информационной войной мире? Черт с ней, с глобализацией, но даже и частная жизнь постояльцев, оставленная ими где-то вдали от гостиницы, похоже, уже перестала их занимать.

Прозорова, например, сейчас большего всего волновало то, что кто-то подворовывает его сигары.

– Тают на глазах, – заявил он Сиверсу, прогуливаясь с ним вдоль монастырских стен.

– Это не я, – отмахнулся Александр Юрьевич, принюхиваясь к характерному запаху. Кто же все-таки курил там, в «Зазеркалье»? Сам Прозоров или сигарный вор?

– Думаю, это Багрянородский, – предположил Герман. – Из вредности тащит. Как, кстати, его имя?

– А хрен знает. Не помню. Ты ему в морду дай, за сигары.

– И дам. Но я думаю, это ты тащишь.

– Всего пару раз.

А в воздухе действительно как-то слегка попахивало дракой. Было такое ощущение озлобленности, неприязни друг к другу. Словно свернули газовый вентиль, а спички уже вынули из карманов. И драка на самом деле произошла, причем с неожиданными ингредиентами.

Когда Прозоров и Сивере свернули в монастырский двор, там, возле каменной рыбы, вовсю дубасили друг друга три человека, поначалу даже нельзя было понять – кто с кем и против кого? Имелись и зрители, выглядывающие из входной двери. Зрелище было еще то, к тому же бесплатное.

Вскоре стало ясно, что Макс метелит двух сыновей Тошика Полонского – Вахтанга и Ашота, а те также свистят в воздухе кулаками. Мелькали ноги, руки, головы; трещали кости. Фигуры уже окрасились кровью, на землю стали выплевывать зубы, один глаз Ашота закрылся. И все это время во дворе звенела отборная ругань на нескольких наречиях, похожая на собачий лай.

Макс ухал филином, круто вминая локтевой сустав в горло Вахтанга, кто-то из зрителей подвизгивал от восторга и нетерпения. Братья поднимались с площадки и вновь шли на полицейского, наступая по всем правилам науки – с переда и с тыла. Один получал головой в лоб, другой – пяткой в живот. И все повторялось.

– Кто-нибудь их остановит? – прокричал Александр Юрьевич, едва не угодив под кулак Вахтанга. Прозоров оттащил Сиверса в сторону, к парадной двери.

– Мальчики развлекаются, – пояснил Багрянородский.

– Из-за чего сыр-бор? – поинтересовался Герман.

– С ума посходили, – отозвался Алистер Локусов.

– Луна в Змееносце, – добавила его жена.

– Нет, кто-то у кого-то что-то украл, – сказала Оленька. Наконец протиснувшийся на арену комиссар Куруладзе, выхватив пистолет, начал палить в воздух. Драчуны замерли, будто скульптурная группа: Лаокоон с сыновьями. Затем с явным неудовольствием разошлись в стороны.

– Ну! – выкрикнул комиссар. – Это еще что?

– Да ладно! – махнул рукой Макс. – Они первые начали.

– Мы еще поквитаемся, – с угрозой прохрипел Вахтанг, поддерживая более пострадавшего брата.

– Ага! – согласился Макс. – Только закажи.