Книга Тринадцатая редакция. Найти и исполнить - Ольга Лукас

– Иллюзии Анны-Лизы не нуждаются в твоей поддержке – справится сама, будь уверен. Она хотела удостовериться в нашей лояльности, а вовсе не узнать наше мнение, – зевнул шемобор.

Джордж явно придумал не лучший способ добиться расположения Анны-Лизы, а спорить с ним было бесполезно – нарочно ведь возьмёт и сделает ещё хуже, хотя куда уж хуже-то?

Таким образом, господин Маркин в очередной раз решил отложить на потом план по захвату душ своих друзей, Анна-Лиза убедилась в бесчестной коварности его замыслов, а Джордж, по своему обыкновению, так ничего и не понял.

Как только в приёмную ввалился Виталик, Наташе стало понятно, что работа на какое-то время отменяется, потому что начинаются необъявленные гастроли любительского шапито одного клоуна. Покуда Техник с загадочным видом стаскивал с себя куртку и переобувался в рабочие кеды, как бы собираясь с мыслями, Наташе только и оставалось, что отодвинуть в сторону контейнер с контактами, усесться поудобнее и ждать парада-алле. Ждать пришлось недолго.

– У меня травма, несовместимая с основной трудовой деятельностью, – доверительным шепотом поведал Виталик и продемонстрировал единственному своему зрителю указательный палец правой руки. Палец был похож на безглазую инопланетную рыбёшку, опоясанную тройными жабрами.

– Порезался? – ахнула Наташа и кинулась к аптечке.

– Оставь, – драматически покачал головой Виталик. – Я уже воспользовался спиртом… Остатками то есть. Всегда полезно иметь дома бутылочку-другую…

– Чем ты так, горе моё?

– Безопасной бритвой! – гордо сообщил травмированный. – Страшно представить, что со мной было бы, если бы бритва оказалась опасной. Я, значит, взял её в руки, – Виталик стал последовательно и очень реалистично изображать свои действия, – и решил проверить, достаточно ли она острая. Провёл пальцем по всем лезвиям, проверил. Идеальное бритьё, как и обещали. Зато колесико мышки я теперь вертеть ну никак не могу. Требую освободить меня от работы!

– Слушай, как же так, – задумалась Наташа. – Бритву ты держал в левой руке, а колесико собираешься вертеть правой? Нестыковочка какая-то. Ты левша у нас или правша, что-то я запуталась?

– Я – левша! – Виталик утвердительно помахал левой рукой. – Но левша, зверски умученный родной бабушкой. Она как увидела, что ребёнок неправильной рукой на заборе неприличное слово пишет, так сразу и всполошилась. И не из-за слова – потому что слову она меня сама научила, и другим разным – тоже, – а из-за того, что соседи решат, будто я дефективный. Поймала, заперла в доме, стала переучивать. Так что я вынужденно праворук. Но некоторые глубоко интимные действия – вроде бритья, ну и так далее – непокорно осуществляю при помощи левой руки! Потому что тут мне бабушка не указ, много они, женщины, в этом понимают.

– Куда уж им, женщинам, – сочувственно покивала Наташа. – Болтун ты, а не левша!

– Одно другого не исключает, – не стал спорить Виталик и резво двинулся в сторону двери, ведущей в коридор – не успокоится ведь, пока все коллеги не услышат историю о его героическом ранении, но тут в приёмную стремительной лёгкой походкой вошел Константин Петрович, жестоко переживающий из-за серьёзной выгоды, упущенной по причине несерьёзной экономии.

– Отправь в московскую бухгалтерию, – сквозь зубы процедил он и метнул в сторону Наташи увесистую папку с документами, а затем повернулся на каблуках и уставился на Виталика: – Ну, а ты у нас чем занимался в последнее время?

– У меня травма… – начал было Техник, баюкая порезанный палец, но тирану и деспоту было на это начхать.

– Расслабься, защиту я уже выставил. Вернее, не расслабляйся, а, наоборот, соберись. У тебя сейчас кто-нибудь есть в разработке?

– Кто-нибудь – в смысле носитель? – на всякий случай уточнил Техник, хотя это и так было понятно.

– В смысле – носитель, совершенно верно. Ты же знаешь, какая у нас с ними ситуация.

– Конечно знаю! – с жаром воскликнул Виталик. – И более того, теперь я твёрдо знаю, где у нас эта аномалия зародилась. Спасибо Гумиру, нашему господину писателю и удачному стечению обстоятельств. Ну и моим несравненным способностям, разумеется.

– Ты понимаешь, что в такой ситуации все должны работать на полную катушку? – будто не слыша его, гнул свою линию Цианид. – Понимаешь или не понимаешь? Ты осознаёшь, что подводишь сейчас всех нас – тем, что занимаешься чем угодно, только не работой с носителями, которых – не мне тебе об этом говорить – у нас нынче катастрофически много? Видимо, не осознаёшь, иначе бы не тратил своё рабочее время на болтовню с Гумиром, с господином Бржижковским, не отвлекал бы Наташу…

– Там сейчас занято, но я обязательно дозвонюсь! – испуганно пискнула та, высовываясь из-за факса.

– Я знаю, – доброжелательно кивнул в её сторону Константин Петрович. – Ты ответственный человек.

– Ты понимаешь, что моё открытие может принести нам неоценимую пользу? – язвительно поинтересовался Виталик. – Понимаешь или нет? Вместо того чтобы впрягаться в бесконечный марафон исполнения желаний, я обнаруживаю причину, по которой все эти желания неожиданно, как поганки на пне, выросли именно в нашем городе! Устранив причину, мы сможем вернуться к обычному режиму работы, а то ребята уже на последнем издыхании, как я погляжу.

– Да! – с жаром воскликнул Константин Петрович, решивший услышать только последнюю фразу. – Они – на последнем издыхании, а ты – балду пинаешь, пальцы режешь чем попало.

– Не чем попало, а безопасной бритвой! – вскинулся Виталик. – Прихожу сегодня утром в ванную…

– Достаточно! – оборвал его Константин Петрович. – Уйди отсюда немедленно и займись делом, иначе я тебя так отбрею – за квартиру будет нечем заплатить.

– Дорогая, кажется, мне угрожают финансовыми санкциями. На это я никак не могу согласиться, особенно после того, как ты, моя несравненная, согласилась перенести выплаты по моим чудовищным долгам на следующий месяц. – И, прихватив контейнер с контактами, а затем послав хихикающей в кулачок Наташе воздушный поцелуй, Техник выпорхнул в коридор, оставив Константина Петровича в компании следующей жертвы.

Жертва была что надо. Жертву звали Шурик.

– Ну а ты чем нас порадуешь, Сашенька? – нежно спросил у него Константин Петрович. – Отчего ты вчера так рано ушел с работы, наверное, тебя призвали важные дела?

– Я… да, я вчера, – с жаром начал Шурик – и примолк. Вчера он выполнял поручение Трофима Парфёновича, и выполнил его на пять с плюсом. Но поручение было таким тайным, таким важным, что никому из коллег – кроме Даниила Юрьевича – знать об этом не полагалось.

– И?… – приветливо улыбнулся Константин Петрович. – Ты вчера – что?

– Ну, в общем…

Шурику было очень обидно: он же ведь не бездельничал, а мир спасал! Но попробуй, скажи об этом Константину Петровичу – и всё, пожалуй, умрёшь на месте от внезапной молнии, вылетевшей откуда-нибудь из книжного шкафа, а после смерти попадёшь в мальчики для битья к Трофиму Парфёновичу, и будет он каждое утро, лет сто или двести подряд, ругать тебя за излишнюю болтливость. Лучше уж покорно принять несправедливые упрёки.