Книга Стальной лев. За Родину! За Троцкого! - Иван Евграшин

– В принципе я с ним согласен. Однако необходимо учесть тот момент, что даже в случае занятия большевиками Уфы дальнейшее их продвижение маловероятно. Это доказывают как последние события под Уфой, так и развитие всей осенне-зимней военной кампании. В настоящий момент генерал Войцеховский в центре и полковник Каппель на флангах прекрасно справляются с задачей сдерживания большевиков, хотя и медленно отступают. Даже заняв Уфу, большевики не будут иметь реальной возможности нанесения удара на Оренбург. Для этого у них нет сил. Все силы, которые они могли бы использовать на это, сейчас идут в Пермь и на юг России, в район Донбасса, где для большевиков складывается достаточно сложная обстановка. Кроме того, захватив Уфу, они создадут хотя и эфемерную, но угрозу для войск атамана Семенова, что сделает того намного сговорчивее. Мы еще ни разу не наблюдали у большевиков хоть какого-то умения правильного стратегического и оперативного использования войск. Они всегда бьют только массой, что прекрасно иллюстрируют действия того же Каппеля, который уже в течение месяца отбивается от превосходящих сил противника. Отбивается, надо признать, успешно. Оставив Уфу, мы отведем защищающие город части в предгорья Урала, где они смогут наладить достаточно прочную оборону, для чего уже предпринимаются меры. Также при общем недостатке у большевиков зимнего обмундирования, в случае наступления и попыток прорвать оборону частей генерала Войцеховского, они просто поморозят своих солдат, что только увеличит их потери.

С другой стороны, если бы у красных была бы в резерве ударная группировка, например, в районе Бугульмы, то неужели бы они не воспользовались бы этими войсками для скорейшего занятия Уфы и развития успеха? В этом случае они могли бы одновременно с занятием Уфы нанести параллельный удар по Оренбургу, что дало бы им спрямление линии фронта. По всем агентурным данным, большевики сейчас пытаются перебросить в Пермь подкрепления, достаточные для удержания города. И даже выдвинули лозунг: «Все на защиту Перми!», что только подтверждает мои слова. Пермь – ключ ко всей зимней кампании, и я поддерживаю вас, Александр Васильевич, в вашем стремлении быстрее захватить город. Иначе его невзятие и возможная потеря Уфы самым негативным образом отразятся на военной и политической обстановке как на всем протяжении нашего фронта, так и в тылу. Этого необходимо избежать во что бы то ни стало. Считаю необходимым всевозможное усиление нашей активности на направлении главного удара для скорейшего занятия Перми. У меня все, Александр Васильевич.

Все время, пока Рябиков говорил, генерал-майор Лебедев раздумывал над словами Верховного правителя. Он обхватил голову руками и в задумчивости потирал пальцами лоб и виски. С этой стороны Начальник Генерального штаба проблему не рассматривал.

Ему было всего тридцать пять лет. Колчак поставил его на должность начальника Генерального штаба во многом потому, что здесь ему нужен был свой человек. Никакими другими талантами Дмитрий Анатольевич не отличался. Он участвовал в Русско-японской войне и после этого больше не воевал. Во время Первой мировой он служил в аппарате Генштаба и был хотя и исполнительным, но вполне заурядным служакой. Единственное, чем он мог «гордиться» – это страсть к интригам и умение добиваться своего в «подковерной» борьбе. Ни по возрасту, ни тем более по опыту для такой должности генерал Лебедев не подходил. Он не обладал самым важным для начальника Генштаба качеством, а именно умением квалифицированно проанализировать факторы, влияющие на обстановку, и интегрировать их в конкретные планы, сообразуясь с текущими ситуациями на линии фронта, чтобы безусловно добиться успеха и побед.

Однако как опытный «паркетный» генерал, он прекрасно услышал и понял все, что хотел сказать Колчак. Возражения генерала Лебедева имели под собой вполне конкретную цель.

Он хотел перестраховаться. Теперь же, после того как высказался Рябиков, можно было согласиться с мнением Верховного Правителя, появилась возможность в случае каких-либо неудач снять с себя всю ответственность за них и переложить на Павла Федоровича.

– Ну что же, я согласен с доводами и немедленно после совещания отдам все необходимые распоряжения о срочной переброске как свежих частей и артиллерии, так и пополнения.

Колчак задумчиво покивал головой:

– Хорошо, Дмитрий Анатольевич, соберите все силы, которые возможно, для взятия Перми. Считайте это приказом.

– Слушаюсь, Александр Васильевич! – Лебедев вскочил со стула.

Верховный успокаивающе махнул рукой, и генерал сел на место.

– Генерал Гайда, вы поняли, что вам необходимо сделать? – Колчак обратился к новому командующему Сибирской армией. – Обстановка на фронте сложная. Вам необходимо будет как можно быстрее вникнуть в нее. Я жду от вас скорейшего штурма и взятия Перми. Большевики находятся на последнем издыхании, их части ненадежны, несут большие потери, голодают и мерзнут. Я надеюсь, что вы стремительным продвижением принесете победу всему нашему делу.

Радола Гайда встал.

– Я все понял, Александр Васильевич. Я и вверенные мне войска оправдают ваше доверие.

– Хорошо, генерал. Дмитрий Анатольевич, как начальник Генштаба, приложит все усилия для переброски войск на направление главного удара, – после этих слов Лебедев кивнул. – Павел Федорович поможет вам с данными разведки. – Колчак сделал небольшую паузу и, дождавшись его кивка, продолжил: – В Перми есть законспирированная офицерская подпольная организация, которая передает нам данные о численности и состоянии частей красных. Иногда они передают нам сведения об их дислокации и передвижении. В этом случае наши войска наносят в указанные точки мощные удары и пробивают бреши в обороне противника. Большевиков пока выручает только наличие мобильного резерва, который они используют для того, чтобы контратаками закрывать эти бреши. Однако в тот момент, когда мы прижмем их к окраинам города, использовать эти резервы, если, конечно, они у них еще будут, большевики не смогут. Кроме этого, подойдя к Перми, мы дадим нашим сторонникам в городе сигнал, и они поднимут восстание в тылу красных. Это очень сильно облегчит вам прорыв обороны города и его занятие. Надеюсь, вы понимаете, генерал Гайда, что эта информация не должна покинуть стен этого кабинета?

– Так точно, Александр Васильевич. Разрешите приступить к выполнению обязанностей командующего Сибирской армией?

– Приступайте, генерал, и да поможет вам Бог! – Колчак повернулся к остальным офицерам: – Все свободны, господа офицеры. Прошу вас приступить к выполнению ваших обязанностей.

Когда офицеры вышли, Колчак подошел к столу и присел в кресло.

Ему было о чем подумать.

Во-первых. Очень беспокоили чехи. Им настолько надоело воевать, что они уже просто начали отказываться от боевых действий и отводить свои части в тыл. При генерале Гайде он не стал поднимать этот вопрос, однако от этого вопрос не переставал быть менее острым.

В период, пока мировая война еще шла, чехам можно было объяснить, почему есть необходимость идти в атаку или держать оборону, теперь же, после окончания Великой войны, эта возможность исчезла. Чехи просто не хотели воевать тогда, когда все уже прекратили, и откровенно не понимали, зачем им это нужно, да еще и в России. И в этом они были абсолютно правы. Вести о провозглашении независимой Чехословакии усилили желание вернуться в Европу. Теперь же они хотели только одного – домой. Падение боевого духа легионеров в Сибири не смог остановить даже генерал Милан Штефаник во время своей инспекционной проверки в ноябре-декабре 1918 года. Милан Штефаник был генералом французской армии, а также астрономом и политиком. Когда 14 октября 1918 года Чехословацкая народная Рада была провозглашена правительством Чехословакии, Штефаник стал министром обороны страны. Но даже его приезд ничего не изменил. Сначала Колчаку показалось, что за генералом стоят французы, но по факту оказалось, что основной его целью были переговоры о выводе Чехословацкого корпуса из России.