Книга Плененная горцем - Джулианна Маклин

Дункан скользнул взглядом вниз по ее платью, затем вернулся к роскошным округлостям ее грудей и остановился на ее глазах, излучающих ласковое сочувствие.

— Если бы тебя там не было, — наконец заговорил он, — я, возможно, не был бы столь милосерден. Я уже говорил тебе, девушка, что ты умеешь смягчать мою жестокость. Ты увлекаешь меня прочь от края пропасти. Иногда я тебя за это ненавижу. Но бывают моменты, когда я не знаю, как к этому относиться. Как относиться к себе самому.

Она преодолела разделявшее их расстояние и приложила ладони к его груди. Она настороженно смотрела на него блестящими глазами, как будто пытаясь определить, в каком он настроении, и он вдруг ощутил необъяснимое желание обладать ею; оно будоражило ему кровь и кружило голову. Какая-то часть его все еще жаждала мести, но гораздо сильнее он хотел овладеть своей будущей женой. Это желание было мощным и неукротимым. К нему примешивались гнев и нежность одновременно. И все это было очень сложно. Во всяком случае, он этого не понимал. Он просто должен был с нею слиться. Вот и все, что он знал.

Он страстным поцелуем прижался к ее губам, глубоко проникая языком в ее рот. Она застонала от удовольствия. Эти звуки ее возбуждения затуманили ему рассудок. Он хотел ее со страстью, отрицавшей всякую логику и заставлявшей умолкнуть весь мир.

Мгновение спустя он уже прижимал ее к двери, поднимая ее юбки, спуская вниз панталоны и поспешно расстегивая свои бриджи.

Она сорвала с его плеч камзол, и он удивился, зачем она это делает. Неужели она понимала клокочущее в нем и требующее немедленной разрядки неистовство? Делала ли она это ради него или действительно желала его в этот момент? Даже после того как он продемонстрировал ей темную, тайную часть своей натуры?

Его пальцы скользнули между ее ног. Она уже была влажной. Необходимости в предварительных ласках не было. Он стремительно вошел в нее, заполнив собой до отказа, и она впилась пальцами в его плечи. Он приподнял ее, и она обвила ногами его талию. Он снова и снова входил в ее лоно, прижимаясь к двери. Это было жестко и в то же время очень интимно. Все, кроме их совокупления, прекратило существование и утратило смысл. Он ощущал лишь мягкую ласковую влажность ее женского нутра и медовую сладость ее губ.

— Будь со мной всегда, — сказал он, не думая, и ему показалось, что это слова какого-то другого мужчины.

Она сразу кончила, и он испытал разрядку вслед за ней. Все произошло очень быстро. Он был не слишком доволен собой, но все равно оба были удовлетворены.

Дункан осторожно поставил Амелию на пол, и она еще долго льнула к нему, обнимая обеими руками за шею. Он снова ощутил стыд, не понимая до конца причины этих неожиданных эмоций. Все было так странно…

Дункан не двигался. Он ожидал, оставаясь в ней, пока его бешено стучащее сердце не успокоится, а дыхание не придет в норму. Затем он медленно вышел из нее, застегнул бриджи и попятился. С легким шелестом ее юбки опустились на ноги.

— Как ты можешь меня любить? — нахмурившись, спросил он. — Ты девушка благородного происхождения. Почему ты хочешь стать моей женой?

— Я тебе уже говорила, — ответила она. — Я вижу в твоей душе доброту, и мы оба знаем, что между нами существует страсть.

Он отвернулся и, подойдя к окну, стал смотреть на поля на другой стороне озера и на виднеющийся вдалеке лес.

— Но что, если бы я только что взял и убил твоего Ричарда? Что, если бы я пронзил его сердце ножом прямо у тебя на глазах? Ты и тогда видела бы во мне доброту?

— Он не «мой Ричард», — возразила она. — И ты его не убил.

Не убил, но был очень к этому близок, и какая-то его часть все еще хотела это сделать.

Амелия пересекла комнату и села на диван, а он все смотрел на неподвижную воду озера.

— Он все отрицал насчет Муиры. — Дункан сосредоточился на покое, царящем в природе за стенами замка, потому что не хотел утонуть в водовороте своей ярости. Он был уверен, что дай он ей сейчас волю, и пути назад уже не будет. — Ты считаешь, что я поступил неправильно, бросив его в тюрьму?

— Нет, — покачала головой Амелия. — Я верю в то, что он вел себя бесчестно. Мой дядя тоже в это верит. Он только что рассказал мне кое-что, о чем узнал за минувшую неделю. Некоторые подробности слушать было просто невыносимо. — Она вздохнула. — Дядя побеседовал со многими солдатами и шотландцами и считает, что король тоже должен услышать их рассказы. А кроме всего этого, сегодня я увидела в глазах Ричарда нечто такое, чего я не замечала прежде.

— И что же это было?

— Лживость.

Он поднял голову, посмотрел на небо и увидел взмывшего ввысь черного дрозда.

— И почему же ты не замечала этого прежде, девушка?

— Потому что до встречи с тобой, — продолжала она, — я была наивной и неопытной и совершенно не знала жизни. Я была поглощена страхом потерять отца и остаться в одиночестве. И вот его нет, но взгляни на меня. Я выжила, и обнаружилось, что у меня есть ум и довольно сильная воля. Я ведь выжила, столкнувшись с тобой, разве не так?

Он обернулся к ней.

— Но теперь ты поглощена страстью ко мне и тому, что мы вместе делаем в постели. Такие вещи способны ослепить кого угодно, знаешь ли.

Она еле заметно улыбнулась и покачала головой.

— Я не слепа, Дункан. Я отчетливо вижу твои раны. Они многочисленны и глубоки.

Он судорожно сглотнул, борясь с неожиданно захлестнувшей его волной отчаяния. Он не привык испытывать подобные чувства. Что с ним сделала эта женщина?

— Я не хочу тебя разочаровать.

— Пока что тебе это удалось, — без малейших колебаний ответила Амелия, что обеспокоило его еще больше, потому что он был недостоин такого доверия. — Даже наоборот, — добавила она. — Особенно после того, что я увидела сегодня. Я знаю, как тебе было трудно.

— Это была настоящая пытка.

Но он мог бы поведать ей еще очень многое. Например, какую боль ему причинила ссора с Ангусом, его самым близким другом, и как он ненавидел ее в тот момент за то, что она не оставила ему выбора.

Но он не мог ей этого сказать. Он и сам не желал больше испытывать подобные чувства. Он знал, что ему придется похоронить и их, и многое другое.

Дункан отвернулся к окну и снова уставился на озеро, гадая, как долго будет тянуться «правильное» цивилизованное расследование.

Позже Амелия вошла в библиотеку, где вдоль шкафов с книгами расхаживал взад-вперед ее дядя.

— Ты хотел меня видеть?

— Да.

Он протянул ей руку и подвел к стулу, а сам продолжил мерить шагами комнату.

— Тебя что-то беспокоит, дядя?

Наконец он остановился и посмотрел на нее. Его щеки горели румянцем.

— Я размышлял о том, чему стал сегодня свидетелем. О событиях в банкетном зале. Они меня глубоко встревожили.