Книга Час ночи - Аркадий Адамов

— При чём здесь «какой из себя», если сам Губин его и послал, и ещё собственноручное письмо вручил для Михаила Прокофьевича?

— Ах вот что! Интересно, — иронически усмехнулся Владимир Сергеевич. — «Донос из гетмана-злодея царю Петру от Кочубея», так, что ли? — И уже совсем другим тоном, резко и сердито, добавил: — Не на телефонной ли станции работает сей племянничек, а?

— Именно, — кивнул бритой головой Тарас Петрович. — Ну и что из того, что работает?

— А то, что этот прохвост уже успел и у меня побывать. И даже слегка пошантажировать меня тоже успел.

— Это чем же?

— А вот чем… Но, во-первых, вы имейте в виду, что он такой же племянник Губина, как и я.

— На это, милый человек, нам наплевать.

— Как угодно. А появился он у меня в связи с одной малоприятной, но неопасной историей.

Владимир Сергеевич в двух словах и не без юмора рассказал историю с установкой телефона у Губина. Он попытался рассмешить Тараса Петровича и снять некоторое неприятное напряжение, возникшее в их разговоре. Но рассмешить не удалось. Наоборот, Владимир Сергеевич ощутил в своём собеседнике всевозрастающую неприязнь. Под конец тот насмешливо спросил:

— А этот тип от телефона не перешёл к Николаю? Они же встретились у Губина и чуть ли не подружились.

— Что-о?.. — не поверил своим ушам Владимир Сергеевич.

— Соврал, выходит, — равнодушно усмехнулся Тарас Петрович. — И если они вообще не встречались, то вопроса тут больше нет.

— Есть! Слишком прыткий молодой человек попался, вот что я вам скажу. И почуял, подлец, что тут можно руки погреть. — Владимир Сергеевич не на шутку озлился. — А от этого два шага до серьёзного шантажа, предупреждаю вас.

— Ну-ну. Уж мы как-нибудь от него, я думаю, избавимся.

— Не как-нибудь, а самым радикальным образом, — всё больше накалялся Владимир Сергеевич. — Я просто требую! Учтите, не исключено, что он и в историю с Николаем замешан.

— Да ну? — не скрывая иронии, поинтересовался Тарас Петрович. — Это каким же боком?

— А по-вашему, это исключено? Но вдруг да и правда, что они у старика познакомились? Выпили. Николай поделился своими догадками насчёт портфеля. Затем этот техник узнал, что тот завтра в ночь улетает. Подстерёг его, и пожалуйста. Портфель у него!

Всё это Владимир Сергеевич произнёс с такой запальчивостью и убеждённостью, такая при этом клокотала в нём злость, что Тарас Петрович невольно подумал: «Ишь, как распалился! Уж не от себя ли подозрение отводит?» И тут же в голову пришли новые доводы против предлагаемой ему версии. «Навряд ли, — подумал он, — получив такой куш, этот ловкач будет лезть с мелким шантажом насчёт телефона. Ах, паскуда! Ну ладно». Последнее относилось уже к Владимиру Сергеевичу.

— Интересно получается, — зло ухмыльнулся в усы Тарас Петрович и покачал круглой головой. — Вы говорите, что это он, а он говорит, что это вы.

— Я?! — опешил Владимир Сергеевич.

— А что? Как вариант проходит. — Тарас Петрович насмешливо прищурился. — Этот парень даже знает откуда-то, что то была последняя наша с вами операция, — неожиданно для себя самого соврал он. — Недурственно?

— Он знает?.. — изумлённо переспросил Владимир Сергеевич.

— Именно. Этот парень что-то много знает. И учтите, сегодня он побежал к нам, а завтра он побежит в милицию, — грубовато предупредил Тарас Петрович.

— Это меня не волнует. Меня волнует, что вы ему поверили. Помилуйте, как это можно! Мы столько лет… а этот…

Владимир Сергеевич действительно не на шутку разволновался.

— Ну-ну. Поверить ещё не поверили. Но денежки к нам вернуться должны, это уж как угодно.

— Что же вы думаете предпринять?

— Думаю вызвать пока что этого племяша. Ещё раз треба попотрошить. Чую я, не всё он нам сказал. Хотя у вас, может, есть что получше предложить?

Владимир Сергеевич нервно потрогал свои большие, на пол-лица, дымчатые очки и приказал себе успокоиться. На карту сейчас ставилось слишком много. Он это чувствовал. Неожиданно наступил, может быть, самый критический момент в его деятельности, и решение тут надо было принимать кардинальное. Его обострённый инстинкт и чувство самосохранения подсказывали: берегись! Да, старый друг Миша со своей сворой загрызут враз. Им только дай чего понюхать, дай взять хоть какой след! И вот… Надо принимать решение, и быстро, быстро!

— Вот что, — спокойно и очень твёрдо проговорил Владимир Сергеевич. — Я постараюсь вернуть вам ваши деньги. Но вы должны мне помочь.

— Это как же?

— Вызовите сегодня вечером этого прохвоста к Губиным. Но говорить с ним буду я.

— Гм… Вы так уверены?

— Да.

— А у меня вечер как раз занят…

— Ну вот видите.

— Гм…

Тарас Петрович испытующе посмотрел на своего собеседника, но сквозь очки до взгляда его не добрался.

Что-то, однако, шевельнулось у него в душе, но он тут же прогнал эту пугливую, скользкую мысль, — вернее, не мысль, а всего лишь ощущение, в котором он даже не хотел разбираться.

— Гм… — снова промычал он и с напускным равнодушием произнёс: — Как угодно. Можно и вызвать. А я буду ночевать сегодня в гостинице.

Обед тем временем подошёл к концу. Расплатившись, они вышли из ресторана. Тарас Петрович задержался на минуту в гардеробе перед зеркалом, надевая шляпу. Затем неторопливо, с солидной грузностью, выплыл на улицу и двинулся в сторону центра. Уже заметно стемнело.

А Владимир Сергеевич тут же возле ресторана успел поймать такси и вскоре был на квартире у стариков Губиных.

Не успев даже как следует поздороваться, он кинулся к телефону и, торопливо набрав номер, сказал в трубку:

— Ты?.. Слава Богу, застал! Немедленно приезжай к Борису Ивановичу. Возьми такси. И предупреди этого… понадобится. Пусть ждёт твоего звонка. Что?.. Да вроде… Ну, милый, тогда… Вот так-то оно лучше. Жду.

Через некоторое время человек, с которым он говорил, приехал, и Владимир Сергеевич увлёк его во вторую комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Там они в полутьме, не зажигая света, совещались о чём-то довольно долго.

Сколько старики Губины ни прислушивались, а Евдокия Петровна осмелилась даже приложить ухо к замочной скважине, но ничего из того, что говорилось в комнате, разобрать не удалось.

— Тоже, понимаешь… да я, туды-сюды… — недовольно бормотал Губин и, попеременно стуча то палкой, то протезом, перешёл на кухню, где любил сидеть. — Будто другой веры… устраивают тут, понимаешь…

— А ты не лезь, не лезь, — тихо зудела старуха, возясь около плиты. — Может, оно и к лучшему, почём ты знаешь?

Наконец совещание в комнате окончилось, человек торопливо вышел в коридор, кивнул хозяевам и исчез на полутёмной лестнице. Но Владимир Сергеевич не показывался. И старики удивлённо переглядывались, не смея постучать в комнату.