Книга Час ночи - Аркадий Адамов

Из квартиры стариков Губиных он позвонил в магазин к Владимиру Сергеевичу и условился встретиться с ним в конце дня, ибо сейчас Тарасу Петровичу необходимо было ехать в министерство.

И вот к пяти часам он в самом приподнятом настроении появился на условленном месте, возле Центрального телеграфа на улице Горького.

Высокая и полная его фигура в светло-кремовом костюме и белой украинской рубашке, апоплексически красный, складчатый затылок, пышные рыжеватые усы, наполовину прикрывавшие тугие румяные щёки, наконец, лихо заломленная шляпа — всё привлекало внимание многочисленных прохожих, на которых сам Тарас Петрович поглядывал сверху вниз важно и даже чуть брезгливо.

И хотя жарко и душно было до невозможности, и автомобильный смог достигал в этот час максимальной своей концентрации, Тарас Петрович не изнемогал, как с утра, а был на удивление свеж и полон энергии.

В министерстве дела складывались как нельзя лучше. Викентий Романович был до невозможности любезен и принял подарки с нескрываемым удовольствием. А увидев норковый палантин, замахал руками и пригласил смутившегося было Тараса Петровича вечером к себе домой, чтобы тот лично вручил подарок его супруге. Такой удачи Тарас Петрович, признаться, даже не ждал. При поддержке сообразительной Ниночки Афанасьевны можно будет у размякшего в домашней обстановке Викентия Романовича выцыганить что угодно. Ах какая удача ждёт его сегодня вечером!

Тарас Петрович, не спеша прогуливаясь по широким ступеням здания телеграфа, самодовольно поглаживал свои роскошные усы и всё брезгливее поглядывал на снующих вокруг него людей.

Таким его ещё издали и разглядел Владимир Сергеевич, приближаясь к месту свидания. Всё в этом человеке претило ему: и надутость, и фанфаронство, и манера одеваться, и даже эти нелепые усы и бросающийся в глаза рост.

Тем не менее при встрече он постарался изобразить самую лучезарную из своих улыбок, долго тряс пухлую руку Тараса Петровича и даже раза два с восторгом похлопал его по жирному плечу.

Наконец они медленно двинулись вверх по улице Горького и вскоре уединились в одном, любимом ими ресторане, где в этот час посетителей было немного и даже соседние столики оказались пустыми, что позволило вести непринуждённый разговор и вовсе уж без всякой опаски.

— Что ж это произошло у вас, дорогуша? — укоризненно пророкотал Тарас Петрович, когда услужливый официант, расставив перед ними закуску, удалился.

— Ах, не говорите! — нервно взмахнул руками Владимир Сергеевич, словно стряхивая с пальцев воду. — Подлинная трагедия, ей-богу.

— Какие же у вас на этот счёт соображения, хотелось бы знать? Мы ведь осведомлены весьма скупо.

— Кое-какие соображения, конечно, имеются, — согласился Владимир Сергеевич. — Точнее сказать, предположения. Ну к примеру. Николай этот вышел от Губиных в первом часу ночи. Хулиганов у нас хватает, как известно. И Николай был выпивши. Старик на этот счёт большой охотник. Да тут ещё такой повод: на прощание. А во дворе, там, слово за слово — и уже драка. Ну а в драке всё может случиться.

— Гм… Ну допустим, — проурчал Тарас Петрович, налегая на закуску, что, кроме всего прочего, помогало ему быть кратким и больше слушать, чем говорить, в этой щекотливой ситуации. — Ну а ещё какой вариант вам на ум приходит?

Владимир Сергеевич понял, что первый вариант отвергнут, и ещё он понял, что его собеседник что-то знает и чего-то от него ждёт. Это было странно, ибо от бестолковых стариков Губиных приезжий никакой полезной информации получить не мог. Это было не только странно, но и подозрительно и заставляло проявлять крайнюю осторожность.

— Какой ещё вариант? — переспросил Владимир Сергеевич. — Такой, скажем. С кем-то Николай мог в Москве встретиться и за выпивкой проболтаться насчёт денег, которые, мол, повезёт домой. Ну а этот «кто-то» мог возжелать покуситься…

— О! — многозначительно поднял толстый палец Тарас Петрович и даже перестал жевать. — Вариант куда разумнее, по правде сказать. — И с угрозой добавил: — Именно «возжелать покуситься». Именно.

Затем последовала перемена блюд, во время которой они лишь молча выпили ещё по рюмке, и только когда официант отошёл, разговор смог возобновиться.

— Есть вопрос, — просипел Тарас Петрович, внимательно разливая коньяк по рюмкам. — Кто этот «кто-то»? У вас есть на этот счёт соображения?

— Вам лучше осведомиться об этом в милиции, — усмехнулся Владимир Сергеевич. — Их это тоже интересует.

— У нас разные задачи, — хмуро возразил Тарас Петрович и посмотрел на своего собеседника. — Лично мы хотим вернуть свои деньги. Только и всего. И мы их вернём, понятно?

Он слегка пристукнул огромным волосатым кулаком по белоснежной скатерти. В мутных, навыкате, рачьих глазах его мелькнула злость. «Последняя рюмка, видимо, была лишней», — с неудовольствием подумал Владимир Сергеевич.

— Поверьте, я не меньше вас хочу, чтобы они вернулись, — с горячностью произнёс он. — На наших отношениях не должно лежать даже тени недоверия. Честь моей фирмы…

— Мы плевать хотели на вашу фирму!

— Но позвольте!

— Не позволю. Ваша фирма, уважаемый, может быть, и понесла кое-какой моральный урон… Впрочем, мы ещё к этому вернёмся. А вот наша фирма потеряла живые денежки, и, как вам известно, немалые. Как-никак разница.

— Я и не спорю, — огорчённо развёл руками Владимир Сергеевич. — Именно это меня и угнетает.

— Ещё вопрос, — упрямо произнёс Тарас Петрович. — Вы заперли портфель, когда отдали его Николаю?

— А как же? Само собой.

— Вы ему сказали, что там лежит?

— Я? Нет, конечно. Но… он мог догадаться.

— Это как же ему догадаться? — подозрительно прищурился Тарас Петрович. — Ну-ну, выкладывайте.

Владимир Сергеевич вспыхнул от негодования:

— Вы только не ведите разговор в таком тоне. Вы не следователь, и я не на допросе.

— Тон, милый человек, тут ни при чём. Я не Михаил Прокофьевич, я этим самым манерам не обучен. Серьёзно всё оборачивается-то. Что ж получается? Вы Николаю про деньги не говорили, мы тоже не говорили, а он святым духом узнал и даже старику Губину и племяшу его об этом сказал?

— Какому племяшу? — растерянно спросил Владимир Сергеевич.

— Это уже другой вопрос, — продолжал Тарас Петрович всё тем же угрожающим тоном. — Вы мне скажите, откуда Николай мог про деньги узнать?

— Ну допустим, он мог это понять, потому что я его предупредил, чтобы он был с портфелем крайне осторожен, чтобы берёг как зеницу ока. Но какому ещё, к чёрту, племяннику он мог рассказать? У Губина нет никакого племянника.

— Как так нет, когда он к нам приезжал?

— К вам? Приезжал? — с изумлением переспросил Владимир Сергеевич. — Стойте, стойте! Это какой же он из себя, разрешите узнать?