Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

Сначала была тишина, потом донесся веселый высокий смех. Отнего у меня по коже поползли мурашки. Мне не хотелось снова видеть Николаос. Нехотелось снова входить с камеру. Мне хотелось домой.

Открылась дверь, и Валентин сделал рукой широкийприглашающий жест.

– Входите, входите!

На этот раз на нем была серебряная маска. Ко лбу маскиприлипла прядь темно-каштановых волос, мокрая от крови.

Сердце у меня подпрыгнуло к горлу. Филипп, ты жив? Мнетолько удалось заставить себя не кричать.

Валентин отступил в сторону, будто ожидая, чтобы я прошла. Япосмотрела на безымянного лысого. Лицо его было непроницаемо. Он сделал жест,предлагая мне пройти вперед. Что мне было делать? Я прошла.

Увиденное заставило меня остановиться на верхней ступени.Дальше я идти не могла. У стены стоял Обри, улыбаясь прямо мне в лицо. Волосыего были по-прежнему золотыми, лицо зверским. Николаос стояла в развевающемсябелом платье, от которого кожа ее казалась меловой, а волосы белыми, какхлопок. Она была забрызгана кровью, будто кто-то брызнул на нее ручкой скрасными чернилами.

Ее серо-синие глаза смотрели на меня. Она снова рассмеяласьглубоким, чистым и нечестивым смехом. Другого слова я не могла найти.Нечестивым. Белой забрызганной кровью рукой она гладила Филиппа по голой груди.Проводила пальцем по соску и смеялась.

Он был прикован к стене за лодыжки и запястья. Длинныекаштановые волосы упали вперед, закрывая один глаз. Мускулистое тело былопокрыто укусами. По загорелой коже тонкими алыми струйками стекала кровь. Онсмотрел на меня одним глазом, другой был скрыт волосами. Отчаяние. Он знал, чтоего привели сюда умирать, и ничего не мог поделать. Но я ведь могу что-тосделать! Должно быть что-то, что я могу сделать? О Боже, пусть что-то такоенайдется!

Человек коснулся моего плеча, и я дернулась. Вампирызасмеялись, человек – нет. Я спустилась по ступеням и встала перед Филиппом. Онна меня не смотрел.

Николаос коснулась обнаженного бедра и провела рукой вверхпо нему. Тело Филиппа напряглось, руки сжались в кулаки.

– Ох, как мы хорошо позабавились с твоим любовником, –сказала Николаос. Ее голос был все так же сладок. Воплощенная девочка-невеста.Сука.

– Он не мой любовник.

Она оттопырила нижнюю губу:

– Ну, Анита, не надо лгать. Это даже не смешно. – Онапошла ко мне, крадучись, бедра ее извивались в неслышном танце. Она протянулако мне руку, и я отшатнулась, ударившись о Винтера. – Аниматор, аниматор! Когдаже ты поймешь, что не можешь со мной сражаться?

Кажется, она не ждала от меня возражений, и потому я невозразила.

Она протянула ко мне изящную окровавленную руку.

– Если хочешь, Винтер может тебя подержать.

Стой спокойно, а то тебя будут держать. Отличный выбор. Ястояла спокойно. И смотрела, как эти бледные пальцы скользят к моему лицу. Явонзила ногти в ладони. Нет, я не отодвинусь. Я не шевельнусь. Ее пальцыкоснулись моего лба, и я почувствовала холодную влагу крови. Она провела рукойот виска к щеке и мазнула пальцами по верхней губе. Кажется, я пересталадышать.

– Облизни губы, – велела она.

– Нет, – ответила я.

– Какая же ты упрямая. Это Жан-Клод дал тебе такуюсмелость?

– О чем ты говоришь?

Глаза ее потемнели, лицо затуманилось.

– Не ломайся, Анита. Это тебе не идет. – И вдруг ееголос стал взрослым и таким горячим, что мог ошпарить. – Я знаю твою маленькуютайну.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – сказала ясовершенно искренне. Я не понимала причины этого гнева.

– Можем, если хочешь, еще немного попритворяться. –Вдруг она оказалась рядом с Филиппом, даже не шелохнувшись. – Ты удивлена,Анита? Я все еще старший вампир города. У меня есть силы, которые даже неснились тебе и твоему хозяину.

Моему хозяину? Что за чушь она несет? У меня нет хозяина.

Она провела руками вдоль бока Филиппа, по ребрам. Ее рукастерла кровь, и открылась кожа гладкая и нетронутая. Николаос стояла перед ними не доходила даже ему до ключицы. Филипп закрыл глаза. Голова ее откинуласьназад, сверкнули клыки, губы раздвинулись в оскале.

– Нет!

Я шагнула вперед, но руки Винтера опустились на мои плечи.Он медленно и осторожно покачал головой. Мне не полагалось вмешиваться.

Она всадила клыки ему в бок. Все его тело напряглось, шеявыгнулась, руки в цепях задергались.

– Оставь его!

Я двинула локтем в живот Винтера, он ухнул, и его пальцывпились мне в плечи так, что я чуть не заорала. Потом его руки охватили меня иприжали к груди так, что я не могла шевельнуться.

Она подняла лицо от кожи Филиппа. С подбородка капала кровь.Она облизнула губы розовым язычком.

– Забавно вышло, – сказала она голосом, на многие годыстарее, чем могло быть тело. – Я посылала Филиппа соблазнить тебя. А вышло так,что ты соблазнила его.

– Мы не любовники.

Прижатая к груди Винтера, я была до смешного беспомощной.

– Отрицание не поможет никому из вас, – сказала она.

– А что поможет? – спросила я.

Она махнула Винтеру, и он меня отпустил. Я отошла от неготак, чтобы он не мог дотянуться. При этом я стала ближе к Николаос, вряд лиулучшив свою позицию.

– Обсудим твое будущее, Анита, – сказала она. – Ибудущее твоего любовника.

Я поняла, что она имеет в виду Филиппа, и не стала еепоправлять. Безымянный жестом велел мне следовать за ней. Обри придвигалсяпоближе к Филиппу. Они останутся вдвоем. Этого нельзя допустить.

– Николаос, прошу тебя, пожалуйста!

Может быть, дело было в “пожалуйста”. Она обернулась:

– Да?

– Могу я попросить о двух вещах?

Она улыбалась, приятно удивленная мной. Приятное удивлениевзрослого, который услышал от ребенка новое слово. Но мне было все равно, чтоона обо мне подумает, лишь бы сделала, как я прошу.

– Можешь попросить, – сказала она.

– Я прошу, чтобы с нашим уходом эту комнату покинуливсе вампиры. – Она смотрела на меня с улыбкой – дескать, давай дальше. – Ичтобы мне было позволено поговорить с Филиппом наедине.

Она рассмеялась высоко и резко, как ветровые колокольчики вбурю.

– Ты дерзновенна, смертная, надо отдать тебе должное.Начинаю понимать, что нашел в тебе Жан-Клод.

Примечание я пропустила мимо ушей, поскольку мне показалось,что я не понимаю его до конца.

– Пожалуйста, мне будет позволено то, о чем я прошу?