Книга Горизонты ада - Даррен Шэн

— Спасибо, — тихо сказал я, потому что понял, что только мой ответ сможет сдвинуть его с места.

— Пожалуйста, — улыбнулся он. — Мы все знаем, что это все огромный мешок дерьма. Убийцы не оставляют своих носков на месте преступления!

Полицейский ушел, и я снова остался один. Но его визит разбудил меня. Мысли заметались. Меня снова потянуло в мир воспоминаний, помимо собственной воли.

Когда я познакомился с Эллен, она дружила с моей тогдашней девушкой. Она прослышала, что я не храню верность ее подруге, пришла ко мне в квартиру и принялась отчитывать меня. Я спокойно выслушал ее, наблюдая, как колышутся ее волосы, и спросил, не хочет ли она изобразить зверя о двух спинах. Она влепила мне пощечину, выскочила из квартиры, позвонила подруге, и я вновь остался один.

Парк, несколько лет спустя. Я отдыхал у пруда, раздумывая, что делать со своей жизнью. Рядом села плачущая женщина. Я наблюдал за ней краем глаз. Мне показалось, что я ее раньше видел, и я спросил, не знакомы ли мы.

Она отмахнулась, и я сразу ее вспомнил. Немного погодя она извинилась и принялась рассказывать, что ее бросил мужчина, которого она любила два года, что ее отец умер за два месяца до этого и она все еще переживает эту утрату. Одинокая и напуганная, она не знала, что ей теперь с собой делать.

Я сказал, что тоже одинок и тоже не знаю, куда двигаюсь. Сказал, что жизнь трудная штука, рассчитывать на гладкий путь не приходится, так что надо стараться и надеяться, что нас не слишком часто будут водить за нос.

Мы говорили и говорили. Я рассказал ей кучу вещей о себе, даже вспомнил, когда последний раз плакал, — это случилось много лет назад. К концу нашего разговора она улыбалась, и мы оба чувствовали, что со временем что-то может расцвести между нами. Затем она пристально посмотрела на меня и сказала:

— Да ведь ты тот негодяй, Ал Джири!

Дверь открылась и закрылась. Напротив сел крупный мужчина; некоторое время он молчал. Когда заговорил, у него оказался хриплый голос.

— Я не знаю, что сказать.

Я увидел на столе два сжатых кулака.

— Все эти годы я утешал страдающих, и я не знаю, что сказать тебе, мать твою.

Я не сводил глаз с кулаков, видел, что они дрожат, что костяшки пальцев побелели.

— Я думал, что это чья-то идиотская шутка, когда мне позвонили. Отказывался верить, пока не увидел тело.

— Хорошая работа, не так ли? — Я посмотрел в тоскливые глаза Билла. Я все еще не плакал. Не мог.

— Кто это сделал, Ал? Ты знаешь?

— Что бы ты сделал, если бы я знал?

— Я бы нашел этого гада, и… — Он схватился за край стола, потекли слезы, плечи болезненно опустились.

— Я не знаю, кто это сделал, — сказал я, — но если бы знал, то не сказал. Она была моей женой. Это моя забота.

Билл кивнул, вытер глаза, затем достал из внутреннего кармана бутылку виски, поставил ее в центре стола и откашлялся. Я посмотрел на бутылку, потом на Билла.

— Выпей, — произнес он настойчиво.

Я покачал головой:

— Нет.

— Не сопротивляйся, Ал. Сейчас не время.

— Ты знаешь, во что это превращает меня.

Билл медленно кивнул:

— Это ведь я помогал тебе завязать, забыл? Я сказал, что убью тебя, если ты снова прикоснешься к бутылке. Но все меняется. Теперь меня заботит только одно: я хочу помочь тебе прожить следующие несколько дней. И если для этого тебе понадобиться напиться в стельку, пусть так и будет.

— А потом?

— К черту потом! — взревел Билл. — Будем справляться с этим, когда это потом наступит. Пей!

Он замолчал и откинулся на спинку стула. Я знал, что это предложение разрывает его сердце. Наверное, он считает, что я на грани безумия, раз готов прибегнуть к таким отчаянным мерам. Возможно, он прав.

Я протянул руку, желая погладить бутылку. Отвернул крышку, наклонился и понюхал. Билл прав: я в этом нуждаюсь. Больше, чем в чем-нибудь еще. Пара глотков, и все встанет на место. Буду оплакивать Эллен, потом усну с пьяными слезами на глазах. Спрячусь, пока не ослабнут боль и чувство вины. Так заманчиво, так просто.

Я выпрямился:

— Нет. Боль нестерпима, но она заставит меня действовать. Я найду убийцу Эллен, только если останусь трезвым. Выпить можно и позже.

— Ал, ты не должен…

— Нет! — прервал я Билла. — Без нее — пустота. Дело не только в том, что она убита, но и в том, что убита из-за меня. Я виноват в том, что она мертва.

— Ты не можешь быть в этом уверен.

Я посмотрел на него в упор, и он опустил глаза. Потом спрятал бутылку в карман.

— Я не могу учить тебя, что нужно делать. Но если передумаешь — не бойся. Я оттаскивал тебя от обрыва раньше, смогу сделать это еще раз, если понадобится.

Мы сидели, слушая тишину. Я продолжал думать о бутылке в его кармане. Мне хотелось, чтобы он ее достал и еще раз предложил мне выпить.

— Какие против меня улики? — спросил я, стараясь сосредоточиться.

— Все чушь собачья. Одно и то же. Я позвонил Форду Тассо, он пришлет адвоката, и тебя выпустят под залог.

— Кто-нибудь уже связался с Кеттом?

— Нет. Рано или поздно он об этом узнает. Если бы меня спросили, то было бы лучше, если позже.

Кетт мог очистить меня от подозрений мгновенно, но, если я призову его в свидетели, придется объяснять, что мне понадобилось в курортном городке у озера. Это может все усложнить.

— Когда это произошло? — спросил я.

— Сегодня рано утром.

— Ее убили в гостинице?

— Я так думаю. — Билл взглянул на меня. — Есть повод думать иначе?

Я не ответил. Это я узнаю позже.

— Кто-нибудь кого-нибудь видел?

— Нет.

— На кого был зарегистрирован номер?

— Ни на кого. Там никто не останавливался с той поры, как… — Билл закашлялся.

Мы поговорили еще немного, затем он ушел. Я снова остался один, только я, тишина, легкий запах виски и воспоминания. От воспоминаний некуда было спрятаться.

Форд Тассо через час ворвался в полицейский участок, как ураган. За ним последовали Эмерик Хиндс и его команда адвокатов. Несмотря на подавленное состояние, в котором я находился, на меня это произвело впечатление. Хиндс, самый талантливый юрист Кардинала, обычно обслуживал элиту. Если бы дело оказалось серьезным, я возблагодарил бы богов. Но, по большому счету, в нем не было нужды. Как сказал Билл, улики против меня были смехотворными, даже оскорбительными.

Я спросил у Хиндса, не может ли он забрать мраморный шарик. Этот шарик заставлял меня думать, и я хотел получить его назад, чтобы можно было смотреть в его темное сердце и размышлять. Хиндс сказал, что постарается, только не сразу, немного позже. Мне пришлось с этим смириться.