Книга Неукротимый, как море - Уилбур Смит

— Да, пожалуй, вы правы, — кивнул Джеймс Тичер. — Я тоже удивился, кое-что почувствовал…

— Я плачу вам не для того, чтобы вы удивлялись, мистер Тичер. — Голос Ника был жестким как кремень. — Я плачу вам, чтобы вы были впереди них на два шага. Они должны быть в зале суда двадцать седьмого числа, и вы их туда доставите. Я понятно излагаю?

Одутловатое лицо Джеймса Тичера вытянулось и приняло выражение озадаченности, замешенной на плохих предчувствиях.

Бледно-золотая и кремовая гамма интерьера гостиной в особняке на Итон-сквер оттеняла размещенный здесь неподражаемый шедевр живописи: подлинник Дега, копия которого висела в капитанской каюте «Золотого рассвета». Балетная труппа, выписанная кистью этого мастера, играла роль центра притяжения всей комнаты. Умело подсвеченная спрятанными от глаз светильниками, картина сияла подобно драгоценному камню. Даже букеты на рояле цвета слоновой кости были составлены из кремовых и белых роз и гвоздик. Эфемерность бледных лепестков цветочного антуража придавала полотну особый шик.

Вторым и последним по счету живописным пятном комната была обязана Шантель. Женщину отличал типично восточный талант носить яркие цвета без того чтобы ее манера одеваться выглядела вульгарной. Сегодня на ней было огненно-алое творение Эмилио Пуччи, которое не скрадывало ее прелестей. Шантель поднялась с мягчайших подушек громадного белоснежного дивана, приветствуя вошедшего Николаса, он ощутил, как в животе медленно разлилось нечто теплое, словно довелось глотнуть мощного любовного зелья. Нет, против этой женщины он никогда не выработает иммунитет.

— Милый Ники, я всегда знала, что могу на тебя рассчитывать.

Она взяла его за руку и, не отрывая глаз от лица, подвела к дивану, затем присела рядом — ни дать ни взять яркая и веселая птичка. Шантель изящно переплела лодыжки, на мгновение блеснув гладкими кремовыми коленями, после чего скромно одернула подол платья и взяла в руку заварочный чайник из бесценного веджвудского фарфора.

— «Оранж пеко», — улыбнулась она. — Без лимона и сахара.

Ник взял чашку и с улыбкой заметил:

— А ты не забыла.

— Как я уже сказала, ты прекрасно выглядишь, — промолвила Шантель, неторопливо и беззастенчиво разглядывая бывшего мужа. — И это чистая правда. Знаешь, когда ты в июне заехал в Линвуд на день рождения Питера, то заставил меня поволноваться. Ты казался ужасно усталым, даже больным, но сейчас… — Она оценивающе откинула голову. — Сейчас ты выглядишь чудесно.

Ну вот, теперь и ему придется сказать, что она, как всегда, обворожительна. Потом начнется болтовня про общих знакомых, друзей… про Питера…

— Так о чем ты хотела поговорить? — негромко спросил он, стряхивая наваждение.

В темных глазах Шантель мелькнула тень боли.

— Николас, ты умеешь быть таким отчужденным, таким… — Она замялась, подбирая слова. — Таким посторонним…

— Угу, не так давно кое-кто назвал меня замороженным британским хлыщом, — мирно согласился он, но Шантель мотнула головой:

— Нет-нет, я знаю, что ты не таков, если не считать, что…

— Три наиболее взрывоопасные фразы в английском языке, — прервал он Шантель. — «Ты всегда», «ты никогда» и «если не считать, что»… Я пришел помочь тебе решить какую-то проблему. Вот давай о ней и поговорим — все остальное пусть останется за кадром.

Шантель быстро встала, и он вновь увидел хорошо знакомую ярость в темном, кусачем взгляде, в легких, стремительных шагах, которыми она переместилась к камину и встала лицом к полотну Дега, прижимая к бедрам стиснутые кулачки.

— Ты спишь с этим ребенком? — Ее тон сочился неразбавленным ядом.

Николас поднялся с дивана.

— До свидания, Шантель.

Она вихрем повернулась и подлетела к нему.

— О, Николас, нет мне прощения, я сама не своя, — залепетала она, дергая его за руку. — Только не уходи! — Когда же он попытался вырваться, она добавила: — Умоляю, впервые в жизни умоляю тебя, Николас. Не уходи!

Ник уселся на место, негодующе выпрямив спину. Пару минут они хранили молчание, пока наконец Шантель не взяла себя в руки.

— Все как-то бестолково получается… Я не хотела, поверь…

— Ладно, давай поговорим спокойно.

— Николас, вы с отцом создали «Флотилию Кристи». По большому счету компания в первую очередь возникла благодаря тебе. За те десять лет, что ты был председателем совета директоров… Твои удивительные достижения… — Ник нетерпеливо махнул рукой, однако Шантель упорствовала. — Слишком многим «Флотилия Кристи» обязана именно тебе. Николас, ее судьба по-прежнему волнует тебя.

— Сейчас меня по-настоящему волнуют только две вещи: моя компания «Океан» и собственно Николас Берг.

— Мы оба знаем, что это не так, — прошептала она. — Ты человек особого сорта. — Шантель вздохнула. — Я слишком поздно это поняла. Мне казалось, что все мужчины такие, как ты. Я полагала, что благородство и сила духа встречаются сплошь и рядом… — Она пожала плечами. — Да, кое-кому суждено усваивать урок болезненным путем.

Тут она улыбнулась, но вышло это неубедительно и жалко.

Ник промолчал, раздумывая над тайным смыслом этих слов.

— Если ты и вправду так считаешь, тогда скажи, в каком месте болит.

— Николас, что-то происходит с «Флотилией Кристи». Что-то страшное, но я не могу уловить смысла…

— Поподробнее.

Шантель на пару секунд отвернулась, потом взглянула ему прямо в лицо. Ее глаза словно изменили форму и цвет, потемнели и погрустнели.

— Понимаешь, мне трудно выразить сомнения, страхи… и даже чувство предательства… — Она запнулась и неловко закусила нижнюю губу. — Николас, я назначила Дункана своим доверенным агентом и передала ему мою долю акций вместе с правом голоса.

Удар был столь неожиданным, что заныли нервы во всем теле. Николас заерзал на диване, не сводя глаз с Шантель. Она печально кивнула:

— Да, знаю, это сумасшествие. Но ведь год назад я и была сумасшедшей, отдавала ему все, чего он только пожелает…

Интуиция подсказывала Нику, что новости не закончились, а посему он решил подождать. Шантель подошла к окну, удрученно посмотрела наружу, затем вновь обернулась.

— Ты не хотел бы чего-нибудь выпить?

Он бросил взгляд на «Ролекс».

— Солнце село на нок-рею… А как же Дункан?

— Последнее время он раньше восьми или девяти не возвращается.

Шантель взяла графинчик с серебряного подноса и принялась наливать виски. Она вновь повернулась спиной — голос прозвучал столь приглушенно, что Ник еле-еле слышал ее.

— Год назад я сняла с себя полномочия по трастовому фонду…

Ник даже не удосужился ответить. Вот оно, то самое, чего он ждал. Он знал, что есть кое-что еще — трастовый фонд, учрежденный стариком Кристи, был костяком, несущим хребтом «Флотилии». Один миллион голосующих акций под управлением трех душеприказчиков: один банкир, один адвокат и один член семьи Кристи.