Книга Сервис с летальным исходом - Нина Васина

Я думала, за оружием. Или за наручниками. А он достал огромный клетчатый платок и вытер им лицо.

— Что тут у вас случилось? — озаботился появившийся Петя. Он поднял руку и показал следователю баночку в ней.

Конспираторы, да? Не выйдет! Фундик должен знать, что этой банки больше нет в доме.

— Ты нашел эту баночку! — радостно кричу я. — Какой же ты хороший сыскник!

— Она ненормальная, — разводит руками Петя. И вдруг обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

— Леди, — шепчет он в самое ухо, касаясь его губами. — А у вас в гараже в багажнике гость!

ОТКРОВЕНИЯ

Я бегу через две ступеньки вниз.

Открываю багажник “Москвича”.

Артур Карлович Бехтев спит, завернувшись в изрядно испачканный плащ, из приоткрытого рта невинно вытекает ниточка слюны. В правой руке зажата прямоугольная бутылка. Из плохо закрученной пробки вытекла желтоватая жидкость, пахнет спиртом и дорогим одеколоном.

Определенно, это заколдованный дом. Осторожно закрываю крышку, присаживаюсь на нее и пытаюсь думать. Ничего не получается. При избытке молока думать практически невозможно.

Иду мыть грудь. Иду кормить ребенка.

Коля лежит на боку, подпирая голову рукой, и смотрит, как я это делаю.

— Знаешь, — говорит он шепотом, — я все время пытался представить, как Ляля будет кормить грудью… И не мог. А у тебя это выходит очень естественно…

— У всех женщин это естественно.

— Нет. У Ляли маленькая грудь, ей бы пришлось что-то придумывать.

— Коля, почему — она?

— Не знаю… как-то само собой получилось, мы даже и не разговаривали сначала. С ней так приятно молчать! Она смотрит, смотрит в глаза, потом вдруг обхватит горло рукой и сглотнет ком, а зрачки расширятся… Или проведет кончиком указательного пальца по лицу, “нарисует профиль”, она так говорила — “можно нарисовать твой профиль?” — а на шее ее палец проваливался в дырку между ключицами и начинал надавливать, сначала легко, потом сильнее, и от этого у меня начинались галлюцинации, и я переставал дышать, честное слово!

— Представляю…

— Она говорила, что бог — женщина.

— Логично.

— Она не верила в астрологию. Она говорила, что все это чушь, что человек может сам управлять и жизнью и смертью. Она пила мою кровь.

— Хватит выдумывать!

— Честно. Я порезался как-то, она взяла палец в рот и сосала его, я чувствовал на ранке ее язык и от этого чуть не кончил!

— Коля, ты же понимаешь, что у такой женщины, — осторожно начинаю я, — в одно и то же время могло быть несколько мужчин. К примеру, ты и еще кто-то.

— Нет! — он смотрит удивленно и злобно.

Ладно, я пас. Тут я ничего поделать не смогу. Пить кровь — это, конечно, полный загиб. Или попробовать последний раз?

— Я хотела сказать, что, если она с тобой не трахалась, с кем-то же она должна была это делать?!

— Во-первых, — объясняет мне, тупой пошлячке, мальчик Коля, — на девятом месяце женщины уже не трахаются! А во-вторых, если ей очень приспичило, она могла это делать с мужем.

Ну полный загиб!

— Ты сам сказал, что у нее было сорок два мужчины! — завожусь я.

— Так это же до меня! — Коля совершенно обезоруживает своей верой и наивностью.

Он удовлетворен выражением моего лица и снисходительно интересуется:

— Ты же из-за любви топиться пошла, так ведь?

— Нет, из-за смерти.

— Но ребенок у тебя получился из-за любви?

— Ребенки получаются из-за слияния яйцеклетки и сперматозоида.

— Не хочешь разговаривать?

— О чем?

— О любви! — шепчет Коля.

— Я ничего не знаю о любви. Ребенок в животе был мне дороже мужчины, от которого он появился. Разве такое может быть, если — любовь?

— Может. Например, если ты — лесбиянка, — авторитетно заявляет Коля. — Ты любила ее?

— Кого?..

— Лялю.

— Я ее никогда в глаза не видела. Подумав, он ложится на спину и замечает:

— Я тебе верю. Но почему мне все время кажется, что вы были повязаны? Ты же узнала ее на фотографии!

— Из этого только следует, что я…

— Видела ее фотографию, — вздыхает Коля. — А если бы ты знала, как от нее пахло! Если закрыть золотыми волосами лицо, сразу начинаешь плыть, плыть… Потому что под ее волосами Земля вращается в другую сторону. А где ты видела фотографию Ляли?

— Мне ее дала Куска Лучара.

— Это какая-то колдунья, ты рассказывала.

— Да. Мы с нею дружны уже десять лет. Мой отец работал на Гаити и теперь часто ездит туда к друзьям.

— На Гаити? Эта колдунья с Гаити? Откуда у нее фотография Ляли?

Убираю заснувшего ребенка от груди. Ложусь на спину рядом с Колей, нахожу его руку и слегка сжимаю пальцы.

— Она попросила одноногого Персикаля, он сделал ей одну. Персикаль фотографировал туристов.

— Потому что ей понравилась фотография красивой золотоволосой женщины? — пытается понять Коля.

— Нет. Фотография Куоке была нужна, чтобы отдать ее мне. Она сказала: “Найди эту моракусу и останови ее. Поклянись, что найдешь”. И я поклялась. Я была тогда беспечна и глупа, я не знала, что значит клятва, данная Куоке. Она сказала, что я должна найти ее до пятнадцатой жертвы, потому что пятнадцать лун Куока будет выпрашивать себе прощение у Агуры Всевидящего, а больше не сможет, и я расплачусь частичкой себя.

— Ничего не понимаю, но звучит красиво. Помесь сказки о Бабе-яге с новеллами Маркеса.

— Я и воспринимала это как сказку, забавное приключение из жизни колдуний.

— И что такого страшного сделала Ляля?

— В третий свой приезд на Гаити она украла порошок для странствующих мертвецов. Нет, как бы это объяснить, порошок она брала и раньше, но он имеет силу только десять месяцев, она украла тайну его изготовления!

— Давай что-нибудь съедим. Я проголодался.

— Подожди. Ты спросил о фотографии, помнишь?

— Да. Я только не понимаю, как потомственная колдунья позволяет себе такую халатность, как кражу рабочего материала! — веселится Коля.

— О, это просто. Она была покорена чарами твоей тетушки.

— То есть?..

— Одна из восемнадцати, да-да, не смотри так.

— Она гаитянка, эта колдунья?