Книга Мила Рудик и тайна шестого адепта - Алека Вольских

Ромка фыркнул от смеха, а Мила, отворачиваясь, неодобрительно покачала головой. Кажется, им обоим понравилась эта дурацкая шутка про отца семейства.

— Почему ты решил, что здесь опасно? — спросил Ромка, когда они медленно двинулись вперед. — Здесь кто-то есть?

— Только неупокоенные духи, — ответил Вирт. — Больше никого.

— Духи? — переспросила Мила, когда они поднялись по короткой, всего в четыре ступени, лестнице. — То есть привидения? Но разве они опасны?

Вирт покачал головой.

— Духи и привидения — не одно и то же, — поправил ее он.

— Серьезно? — удивился Ромка. — А в чем разница?

— Привидения, — начал объяснять Вирт, — это прозрачный, но видимый и имеющий форму эфир. Духи, в отличие от привидений, большую часть времени невидимы. Им трудно принять полноценную форму. Это сгусток эмоций, зачастую негативных, таких как злоба, ужас или отчаяние, а также — остаточной памяти о прожитой жизни. Обычно это память о самых ярких событиях. Здесь… Как думаете, каким было самое яркое событие в жизни тех духов, которые обитают в этом месте?

— Их смерть.

— Правильно. Они сгорели заживо. Огромное количество людей — бездна боли и ужаса.

Мила поежилась.

— Привидения не способны причинить людям вред, — продолжал Вирт. — А духи…

В этот момент они заворачивали за угол, где начинался длинный коридор. Проходя мимо висящего в холле большого зеркала едва ли не на всю стену, Мила нечаянно коснулась его рукой и со вскриком отскочила.

— Что с тобой? — спросил Ромка.

Мила и сама толком не поняла, что произошло. Ей показалось, что, соприкоснувшись с зеркалом, она услышала чей-то переполненный диким ужасом вопль… Нет, не услышала, тотчас поправила себя Мила, — почувствовала его.

— Что это было? — вместо ответа произнесла она, по очереди глядя то на зеркало, то на собственную руку.

— Это было то, о чем я как раз хотел сказать, — произнес Вирт. — В отличие от привидений, духи имеют возможность влиять на людей. Все, что есть у привидений, — их память. Духи же связаны с миром живых своими эмоциями. Эта связь опасна для нас, потому что их эмоции мы можем почувствовать.

— Меня… коснулся дух? — пробормотала Мила.

— Пойдемте дальше, — поторопил их Вирт.

— Было бы неплохо, если бы мы знали, что ищем, — заметил Ромка, когда они проходили мимо дверей: закрытых и распахнутых настежь, обгоревших и разлетевшихся в щепки, словно кто-то пытался выбить дверь изнутри класса. — В Дуате у нас была подсказка Тераса: «Пчела в янтарном улье пьет красный мед». Сейчас подсказок нет.

— Это правда, — согласилась Мила. — Если судить по последним страницам в дневнике Тераса, то он либо никогда не бывал в этой школе, либо просто не успел сделать об этом запись.

Они продвигались вперед по коридору к лестнице, и Мила не могла отделаться от ощущения, что все вокруг нее: каждая дверь, каждая оконная рама, каждая обгоревшая парта в классе, выглядывающая из очередного дверного проема, — источают что-то зловещее. Она испытывала такое сильное напряжение, что просто не в состоянии была думать о том, чтобы заглядывать в классы и что-то там искать. Мила решила, что это тот самый случай, когда самым разумным, а может, и единственным решением было довериться Вирту и его чутью мага-сенсора.

— Зато у нас есть ты, — сказал Вирт в тот самый момент, когда она о нем подумала.

— Ты о чем? — не поняла Мила.

— Подсказка Тераса указывала на пчелу в янтарном улье, — пояснил Вирт, — и твое видение дало тебе указание на пчелу в янтаре.

— Уроборос? — первым догадался Ромка.

— Видения Аримаспу всегда показывают только то, что важно, — последовал ответ.

Мила выдохнула: кажется, пока она надеялась на Вирта, он надеялся на нее. Она прислушалась. Их шаги, вопреки ожиданиям, звучали не гулко, отдаваясь эхом в пустой школе, а приглушенно, по-видимому, из-за толстого слоя копоти и пыли на полу. Прошло двадцать лет после пожара, но школу не стали ни ремонтировать, ни сносить.

В напряженном молчании они поднялись по лестнице на второй этаж. Несмотря на то что все трое ощущали невидимое присутствие чего-то гнетущего, духи больше никак себя не проявляли. Мила уже начала думать, что, возможно, Вирт ошибся и они не представляют для них большой опасности.

— И все-таки, странно просто ходить здесь, — произнес Ромка, — даже не зная, что искать и как искать.

Мила вздохнула.

— Да уж, подсказки Тераса, хоть они и напоминали головоломки, очень помогали, — заметила Мила. — Я только сейчас поняла, насколько с ними было легче.

Она вдруг заметила, что Ромка отстал.

— Ром, здесь лучше держаться вместе, не отста… — оборачиваясь, начала она, но запнулась на полуслове от увиденного.

Лицо Лапшина неузнаваемо изменилось: перекошенное, с огромными от ужаса глазами и выражением дикого страха. В первый момент Мила решила, что он увидел что-то впереди, и стремительно повернула голову в ту сторону, готовая ко всему. Однако там не было никого, кроме Вирта, который в этот момент оборачивался назад, наверное, обнаружив, что Мила с Ромкой уже не идут следом за ним.

Мила в растерянности снова повернулась к Ромке — его лицо исказилось еще больше, он вдруг попятился.

— Ром…

За спиной Милы раздались быстрые шаги — мимо нее прошел Вирт. Решительно схватив Ромку за плечи, он с силой встряхнул его.

— Выталкивай его! — приказал он. — Слышишь меня'!

— Ромка… — пробормотала Мила.

Она стояла, оцепенев, и совершенно не знала, что ей делать, только начиная осознавать, что происходит.

Лапшин тем временем схватился руками за голову и застонал.

— Все, что ты видишь, с тобой не происходит! — пытался докричаться до сознания Ромки Вирт. — В тебя проник дух! Просто найди его и выталкивай из себя!

Ромка словно не слышал его. Он стоял с искаженным лицом и смотрел сквозь Вирта потерянным, обезумевшим взглядом. Вдруг его глаза расширились еще больше, и Ромка закричал так страшно, будто горел заживо.

Мила увидела, как, сцепив зубы, Вирт крепко обхватил сзади Ромкину шею, словно пытался таким образом обратить внимание Ромки на себя, и ледяным безжалостным тоном, чеканя каждое слово, спросил:

— Ты хоть на что-нибудь способен? Или ты самый никчемный маг из всех, кого я встречал?

И почти сразу же, словно эти слова дошли до сознания Ромки, крик оборвался, а его взгляд стал более осмысленным.

— Найди его! — приказал Вирт. — Этот дух сейчас внутри тебя. Инородное существо. Не часть тебя. Найди его и выталкивай из себя! Ну же! Ты можешь!

Лапшин резко отбросил в стороны руки Вирта и схватился за голову так, словно собирался раздавить ее ладонями, как грецкий орех. Надрывно дыша, он стоял с опущенным вниз лицом — Миле с Виртом оставалось только ждать, наблюдая со стороны за почти невидимыми глазу усилиями Ромки. Внезапно Ромкино тело обмякло, и с хриплым выдохом он упал на четвереньки.