Книга Наши нравы - Константин Михайлович Станюкович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Господи! Вас я и не видал! Ну, что? — воскликнул глухим голосом Трамбецкий, крепко пожимая руку молодого человека. — Нашли какие-нибудь следы?
В глазах измученного человека светилась надежда. Но Трамбецкий тотчас же опустил голову, прочитав ответ в глазах Никольского.
— Не падайте духом, Александр Александрович. Я не теряю еще надежды.
— Впрочем, все равно. Через неделю я буду на скамье подсудимых! — проговорил Трамбецкий.
— Тебя оправдают, папа! — крикнул Коля.
— О голубчик мой! Если бы не ты, да разве не все ли мне равно, что со мной будет? Ведь ты, ты один привязываешь меня к жизни.
Он вдруг закашлялся и отвернулся. Из горла хлынула кровь.
— Папа, папочка, что с тобой?
— Ничего, ничего, не пугайся, мой мальчик, пройдет… Вот видишь ли?
Он обернулся и улыбнулся испуганному мальчику.
А в глазах у самого стояли слезы.
— Вас, разумеется, оправдают! — проговорил Никольский.
— Оправдают! А кто вернет мне месяцы тюрьмы? Ах, если бы я знал этого подлеца… Если бы только знал.
Он задыхался, торопясь говорить. При воспоминании об этом подлеце в нем снова вспыхивала энергия.
Занятый своим горем, Трамбецкий и не спрашивал Никольского о подробностях его поездки. Что ему до подробностей? Он видел только, что приятель его ничего не сделал.
Но вдруг он спохватился и сказал:
— Хорош я… Вы ездили, хлопотали, а я и не благодарю вас, но ведь вы знаете, как ценю я ваше расположение… Ведь знаете и без слов, как я вам обязан… Без вас что сталось бы с Колей?..
— Полно, полно… дорогой мой… Скоро все кончится, и мы вас отправим с Колей в деревню… Уж я вам и местечко приискал на юге… Вам хорошо там будет…
Никольский говорил, а сам думал, что дни бедняги сочтены… Едва ли придется ему ехать в деревню. А впрочем…
Трамбецкий оживился.
— Да, папа, мы вместе уедем и уж никогда не расстанемся!
И умирающий верил возможности этого счастья. Ему так хотелось верить. Он стал мечтать вслух, как им будет хорошо вдвоем. Ему так хотелось скорее из Петербурга. Адвокат тоже уверен в его оправдании.
— Скорее бы только настал этот день!
Он ни словом не вспомнил своей жены, и Никольский думал, что он теперь, после всего, ее возненавидел, но молодой человек, как видно, плохо знал человеческое сердце. Когда Коля отвернулся, Трамбецкий тихо шепнул:
— О ней что-нибудь слышали?
— Нет…
— Узнайте, голубчик… Ведь я…
Он не докончил и как-то стыдливо опустил глаза.
— Впрочем… я буду иметь счастие видеть ее в суде!..
Никольский, сколько мог, ободрял беднягу… Наступило время прощания. Отец снова несколько раз крепко поцеловал сына. Оба были расстроены. У отца и сына глаза были полны слез.
— Еще раз спасибо вам, Петр Николаевич. Добрый вы человек!.. — проговорил Трамбецкий дрожащим голосом. — Ну, ну… не сердитесь. Я знаю, вы излияний не любите, ну, да простите старого неудачника… Теперь недолго ждать… Осталось всего шесть дней, а там в деревню…
Он помолчал и прибавил:
— А если бы я нашел мерзавца, который…
— Не сокрушайтесь… он еще найдется…
— Вы кого-нибудь подозреваете?…
Никольский махнул головой.
— Кого же?
— Зачем вам знать… Все равно пока ничего нельзя сделать… И подозрения мои слишком шатки…
— Умоляю вас… скажите… Даю вам слово, что раньше вашего позволения я ни единой душе не скажу.
— Даете?..
— Даю.
Никольский нагнулся и шепнул ему на ухо. Трамбецкий изумился.
— Не может быть! — проговорил он. — Это… это… невозможно!..
— От них все возможно, Трамбецкий, — угрюмо проговорил Никольский. — Если бы вы видели гроссбух Гуляева, то поняли бы, что все возможно…
— Нет… нет… вы ошибаетесь!
— Увидим…
Еще поцелуй сыну, пожатие руки, — и они расстались.
Сумрачный, вышел из ворот тюрьмы Петр Николаевич. Вид Трамбецкого смущал молодого человека.
V
ОТСТАВКА ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА
Несмотря на советы жены и друзей переждать и не подавать прошения об отставке, его превосходительство Сергей Александрович твердо решился просить об увольнении вследствие расстроенного здоровья.
— Его светлость изволил сделать меня больным! — пробовал было шутить старик, но шутка выходила какая-то болезненная, грустная шутка.
Его превосходительство решил на другой же день, после деликатного намека, подать прошение, но… не хватало силы… Он медлил, чего-то ждал, на что-то надеялся, вглядываясь во время докладов в лицо его светлости. Старика щадили. Ему не повторили намека, но раз не подали руки, другой не уважили его представления.
После всего этого оставаться долее было невозможно, неприлично… Достоинство гордого старика заставляло немедленно удалиться от дел…
Пятнадцать лет занимал он видный пост, пользуясь (неизменной благосклонностью его светлости, пятнадцать лет неустанно работал он на благо России; сколько перенес он забот, неприятностей, сколько пережил интриг. Довольно! Пора и в самом деле отдохнуть! Вечные тревоги надоели…
«Заменить меня каким-то Стрелковым!» Это слишком тяжело. Конечно, на все воля князя. Его превосходительство слишком обязан его светлости и боготворит его… Он не смеет порицать его выбора, и, наконец, его светлость, вероятно, жертва интриги, но куда же приведут господа Стрелковы судьбу отечества? Вот что обидно, вот что сокрушает старика…
По крайней мере его превосходительство хотел уверить себя в этом, ощущая горькое чувство оскорбленного самолюбия.
Да, пора на покой! Он становится стар. Он начинает терять способность попадать в струю течения. «У нас теперь столько течений! — грустно усмехнулся старик. — Выскочки в наше время en vogue…[38]». Желая угодить, они не останавливаются ни перед чем. Сегодня либералы, завтра неумеренные ретрограды. Убеждений никаких! Порядочный, приличный консерватизм с последовательными реформами теперь не нужен.
— Бедная Россия! — проговорил со вздохом старик, отождествляя судьбу России с собственной своей судьбой.
План, предложенный Виктором Павловичем, подействовать на светлейшего через ее светлость, был несколько раз с брезгливостью отвергнут его превосходительством. Этого еще недоставало! Все равно дело потеряно.
Его превосходительство, зная хорошо свою супругу, строго предупредил Анну Петровну «не пускаться в авантюры». Ее превосходительство, конечно, дала слово, но на другой же день пустилась на разведки и с любовью занялась интригой.
Неутомимая, ловкая, даже нахальная, когда дело касалось интересов дома, она перебывала у всех своих друзей, имела свидание с высоким духовным лицом, везде говорила, что Россия погибнет, если Стрелков сделается влиятельным лицом; одним говорила, что Стрелков неблагонамеренный человек, другим — что Стрелков слишком крут; духовному лицу тонко намекнула, что Стрелков атеист, а при помощи близких к ее светлости лиц довела до сведения, что Стрелков безнравственный человек, и откуда-то откопала самые достоверные известия о числе жертв, погубленных будто бы господином Стрелковым. Не оставлены были без внимания и намеки на корыстолюбие восходящего
