Книга Одаренный - FORTHRIGHT

бы услышать.

– Прошу вашего внимания.

Хорошо поставленный голос Хисоки перекрыл шум. Разговоры затихли настолько, что Кимико смогла уловить звуки голоса своей матери.

Приподнявшись на цыпочки, она заметила в центре комнаты маму, болтающую с Лаписом Моссберном. Дракон ответил на зов Хисоки ленивым движением – должно быть, создал чары, поскольку голос мамы внезапно затих, заглушенный барьером.

Вызывающий восхищение своим самообладанием и чуткостью дракон подвел Кикуко Миябэ к ее мужу. Кимико не сомневалась, что та продолжает болтать, и съежилась от смущения.

– А ты похожа на мать, – заметила Адуна-со.

Кимико почувствовала себя уязвленной.

На лице Адуны отразилось веселое недоумение:

– Тебе не по нраву такое сравнение.

– Моя мама… – Не найдя ни единого способа закончить фразу прилично, Кимико попробовала еще раз: – Я не хочу быть на нее похожей.

– Сходство принимает множество форм. Не хочешь ли послушать хвалебные отзывы, которые приходят ко мне как от Собратьев, так и от Сородичей?

– Отзывы? – повторила Кимико, чувствуя неловкость оттого, что шепчется вместо того, чтобы слушать приветственные замечания Хисоки. Как мама.

– Волки часто вплетают в свою песню впечатления дня, и многие сообщили, что рады, что их пути пересеклись с тобой. – Голос Адуны, конечно, был еле слышен. – Ты открыта для новых знакомств, удивляешь вежливостью и даришь улыбки.

Кимико было трудно поверить, что те, кого она встречала мимоходом, в самом деле ее помнят. Ведь наблюдатель ее ранга не заслуживал внимания. Сегодня ты здесь, завтра тебя нет. Но ведь она и впрямь дорожила каждым случаем, каждой встречей. Ведь именно их мимолетность и уникальность и делала их такими чудесными, разве не так?

– Но другие ярче, – возразила она.

Адуна приложила руку к ее щеке:

– Да не сетует на неяркий свет тот, кто дорожит луной.

Кимико потребовалось время, чтобы осознать эти слова.

Волчица не закончила:

– Кикуко Миябэ вошла в эту комнату, как в свою собственную, и этой своей любезностью показала, что принимает нас.

– Ой, простите. Она очень… заботливая и ответственная.

Суузу издал тихий звук. Делал им замечание? Нет, он просто старался не рассмеяться.

Адуна продолжала:

– Я знакома с тремя волчатами Найтспэнглов, которые наперебой осыпают тебя похвалами. Хисока мурлычет при одном упоминании твоего имени. Айла, затмевающая целые созвездия, смотрит на тебя снизу вверх. И уж не знаю, как это получилось, но сам Арджент одобряет тебя. – Волчица помахивала хвостом. – Элоквент умеет говорить от имени Собратьев, но ты должна говорить от имени твоего логова. Примерно так же, как я.

Кимико все еще пыталась протестовать:

– Я совершенно не похожа на маму. Все знают, что на нее похожа Норико.

– Старшая дочь? – усмехнулась Адуна. Она определенно не собиралась уступать. – У нее облик твоей матери, но любящий и почтительный характер твоего отца.

Сколько же всего произошло тут за то короткое время, пока она была с Элоквентом и Эвером?

Адуна всмотрелась в ее лицо и кивнула:

– Послушай и подумай. Кикуко – человек, но она выбрала наблюдателя и завоевала его расположение. Без ее смелости и готовности бросить вызов традициям тебя бы здесь не было, и Квену не с кем было бы составить такую невероятную пару.

Кимико моргнула, затем моргнула еще раз, чувствуя, что к глазам подступают слезы. Никогда. Ни разу в жизни ей не приходило в голову, что она пошла по стопам матери. Ее мамы, которая любила людей и сплетни и была готова брать на себя ответственность. Мамы, которая была торопливой, упрямой, но легко заводила друзей.

– Суузу, я похожа на свою мать? – трагически спросила она.

Феникс торопливо чмокнул ее в щеку.

– Я остаюсь при своем мнении – ты подобна Акире. А теперь соберись, потому что Хармониус почти завершил подготовку к торжественному появлению Элоквента.

Он и Адуна вывели ее на середину комнаты и остались стоять по обе стороны от нее. Кимико повернулась лицом к своим родителям и Хармониусу, который с улыбкой приветствовал ее выход.

– Настало время представить моего сына, – прогремел он. – Элоквента сопровождает моя дорогая Анна.

Все повернули головы, а Кимико даже привстала на цыпочки, сгорая от нетерпения увидеть эту затворницу, вторую жену Хармониуса Стармарка. Никто ничего не знал о матери Эвера. Хармониус всегда лишь отшучивался, говоря, что Анна предпочитает тишину и спокойствие, и всех просил отнестись с уважением к ее уединенному образу жизни.

Как только Элоквент нашел взглядом Кимико, его лицо так осветилось, что у нее потеплело в груди. Потом он наклонился, чтобы сказать что-то на ухо матери. Впрочем, сильно наклоняться ему не пришлось. Женщина рядом с ним была довольно высокой и определенно родом не из их части света.

С бело-розовой кожей и волосами нежно-желтого цвета, как небо на рассвете, распущенными и прямыми, как грива кобылицы. Подойдя ближе, Кимико увидела, что глаза у нее голубые. Ослепительная красавица, словно королева из книжки. Больше всего поражал ее возраст: хотя Анна Стармарк была явно взрослой женщиной, на вид Кимико не дала бы ей больше двадцати.

Кимико была благодарна Айле, которая объяснила ей, что жизнь этой женщины связана с жизнью ее соратника. Анна, вероятно, выглядела точно так же, как в тот день, когда Хармониус начал за ней ухаживать. Отрезвляющая мысль.

Будет ли семья Кимико стариться рядом с ней, а она останется неизменной, живым напоминанием о первых днях Открытия? В голову пришла еще одна мысль, досадившая ей больше, чем следовало бы. Неужели она обречена на долгие столетия остаться такой, как сейчас, и ее будут вечно принимать за мальчишку? Может быть, Элоквент согласится на продолжительное сватовство, давая ей время немного повзрослеть.

Поняв, что наступил один из тех моментов, когда она должна взять инициативу на себя, Кимико шагнула вперед и протянула руки, чтобы начать церемонию.

– Ваш сын говорит о вас с нескрываемой любовью.

Улыбка Анны была серьезной.

– Двое моих сыновей совершенно поражены, и я не сомневаюсь, что вы сплотите и остальных в поддержку вашего устремления.

Ее японский звучал безупречно, хотя и немного книжно. И было довольно сложно понять, одобряет ли дама сватовство Кимико.

Кими покосилась на Элоквента за поддержкой и увидела, что он принял позу восприимчивости и готовности, которую они практиковали вчера. Кимико сама встала поувереннее, и его полуулыбка выразила одобрение.

– Ваши родственники – хранители святилища, – вновь заговорила Анна.

– Да, святилища Кикусава.

– Когда я впервые приехала в эти места, то Кикусава дал мне приют.

– Вы жили в нашем святилище? – переспросила Кимико.

– Я считала его домом. – И снова эта серьезная улыбка, а пальцы Анны тихонько побарабанили по браслету из камней на ее запястье.

Присмотревшись, Кимико поняла, что это один из парных браслетов. Каждый прозрачный камень сиял внутренним светом, как будто внутри кристаллов был пойман звездный свет. Эта женщина была не просто наблюдателем; она не иначе как маяк. Внезапно странное описание Эвером его матери, держащей в руках звезды, обрело смысл. В глазах своего ребенка она, конечно, окутана сиянием.

– Кикусава дал мне приют, – повторила Анна. – Но я скудно отплатила за