Книга Лехнаволокские истории - Игорь Анатольевич Безрук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Виктор поспешил приблизиться к Елене.
— Привет. А вы какими судьбами? Это ты привезла Ирину сюда?
— Я. Надеюсь, она будет счастлива.
— Ты не представляешь себе, как я рад, — Виктор взял ее за руку. — Пойдем скорее, посмотрим, как наших молодых будут женить.
На поляне уже вовсю разыгрывалось шумное театральное действо. Тут уж разудалых плясунов не мог сдержать никто. Протяжное, душевное пение, под которое Николая с Ириной вывели в центр, плавно перешло в частушки. Из толпы уточкой выплыла знакомая «сваха», под голосистый запев плавно обошла застывших в неловком молчании «жениха» и «невесту» и вырвала из стены ряженых одну из своих подруг с янтарными бусами вокруг тонкой шеи и голубцами из эмали в ушах. «Сваха» твердо притопнула стройной ножкой и, часто задробив, мелко пошла по кругу, поводя руками то влево, то вправо, лукаво — под задорную частушку — поглядывая то на «молодых», то на окружающих. Снова подошла к подруге. Вытянув шею и высоко задрав острый подбородок, отбила каблучком и носками дробь и высоко запела:
Я Елецкого плясала, Опустила глазки вниз, Мне подруженька сказала: Тебя любит гармонист.Подружка, также отбив каблучками по притоптанной земле частую дробь, тут же ответила ей:
Кемська реченька широка, Ей не смеряшь ремешком, У мня миленький далеко, И не сбегашь вечерком.Николай все не мог прийти в себя. Как он не заметил Ирину, они же наверняка плыли на одном катере, отправлялись с одного причала?
Он поворачивался к Виктору, разводя руками и вскидывая брови — мол, ничего не понимаю! Но тот только усмехался вместе с Еленой в ответ: судьба, батенька, судьба!
Ирина то и дело искоса поглядывала на Николая, а тот отводил от нее взгляд в сторону, словно давая ей понять, что ничего в их отношениях не изменилось, все осталось по-прежнему, «мы чужие, обо мне забудь…»
А «свадьба» тем временем текла своим обычным руслом. «Сваха» потянула «молодых» отведать сладкого хмельного меду, «чтобы скрепить навсегда сим дедовским напитком узы брачные», и затем вся процессия потянулась обратно к дому, где для милых гостей было приготовлено угощение.
«Молодым», дабы они ненароком не разлучились, перевязали руки длинным большим кушаком, и теперь волей-неволей Николаю и Ирине пришлось держаться вместе.
Николай, впрочем, ни шагу не сбавлял, ни словом с Ириной не перебросился. Лишь поддержал её слегка, когда, переступая высокий порог, она споткнулась.
— Спасибо, — тихо сказала Ирина, но Николай как бы между прочим сказал:
— Не за что, — давая понять, что так он мог поддержать любую оступившуюся. — Ты зачем приехала?
— Не знаю, — упавшим голосом ответила она, и это было действительно так: она сама не могла объяснить, как оказалась здесь. Утром Елена подхватила ее с собой: надо ехать… Вот и поехала.
В избе снова запели. Николаю поднесли старинную деревянную чашу и заставили из нее пригубить. Напиток оказался обыкновенным лимонадом, это Николая откровенно разочаровало. «И тут бутафория», — подумал он с некоторой грустью. И отчего-то ему вдруг сильно захотелось водки, самой обыкновенной водки. Он повернулся к Виктору, который протиснулся с Еленой к ним поближе, и тихо сказал:
— Сейчас бы водки!
Виктор виновато пожал плечами и широко развел руками, мол, откуда её взять, чуть не зацепив какую-то крашенную в медь солидную даму с фотоаппаратом-мыльницей на груди.
Пение продолжалось. Мелодия поплыла, закружилась по горнице, взлетела под потолок, пробежала по углам. Ирина, привязанная кушаком к Николаю, поневоле была так близко, что касалась его то локтем, то грудью, и в какой-то момент осторожно, украдкой прислонила голову к его плечу. Отстраниться Николаю было как-то неудобно. Он покосился на Ирину, но ничего не сказал. Не хотелось сознаваться себе, что Иринино тепло начало действовать на него обезоруживающе. А может, все вместе: душевная песня, старинная обстановка, дыхание веков…
«А в сущности, в чем она виновата? — подумалось Николаю. — Разве её в том вина, что не хватило сил справиться с подонком?» От этой мысли дрогнуло сердце, он неосознанно пожал тонкие, свернутые в маленький кулачок, пальцы Ирины — даже с каким-то волнением.
Ирина непонимающе взглянула на него — не почудилось ли ей это? Неужели он на самом деле прикоснулся к ней? Может, это сон? Но нет. Николай тоже глянул на неё, как показалось ей, ласково, нежно и свободной рукой слегка сжал её перетянутую кушаком руку и предплечье.
«Пусть всё будет так, как есть», — подумал он и решительнее переплел свои пальцы с пальцами Ирины.
Она поджала их и заискрилась, позволив себе уже открыто прижаться к нему, как и полагается любящей невесте. Вспыхнувшее сердечко готово было вырваться из груди, мячиком запрыгать по ступенькам вниз, скатиться с пригорка вниз в прохладную Онегу и зашипеть в воде, как раскаленный уголек…
А «свадьба» шла своим чередом. «Молодых» наставляли, «молодым» желали всего, чего только можно пожелать, — прямо как на самом деле, словно почувствовали все, что игра, сохраняя изначальную шутливость и бойкость, постепенно преображается для главных ее участников в нечто действительно важное, становится их выбором и судьбой.
И снова потянулись на воздух, снова затянули задорные песни, стали сыпать частушками, перекликаться прибаутками:
«Мне сказали: «Не люби», Я сказала: «Буду». Он меня, а я его Вовеки не забуду».Гармонист едва успевал растягивать меха и перебирать кнопки, но дух перевести ему не давали.
— Хороводную! Хороводную! — запросили вдруг, и одна за одной дюжина девиц медленно отделилась от толпы.
— «Молодых» на середку! — крикнул кто-то, и Николай с Ириной в центре небольшого
