Книга Современная румынская пьеса - Лучия Деметриус

знаю, что делать дальше. Такова моя правда.

Ф л а в и у. Я помогу вам. Но прежде предлагаю посмотреть рисунки.

А л и н а. Вы меня совсем запугали.

Ф л а в и у. Не верю. Такая сильная личность. Это уж, скорее, я немного сдал, переживаю тяжелый период, играю с жизнью, сожму ее в кулак, потом выпущу… и жду, что она вернется на прежнее место. И я вижу, что она никак туда не возвращается. Диалектика, госпожа Алина.

А л и н а. Мне очень жаль, что моя выставка совпала с таким вашим настроением. Я так радовалась, что смогу услышать или хотя бы прочитать в газете благоприятный отзыв. Тем более что именно теперь, господин Флавиу, мне необходимо доброе слово, оно бы мне очень помогло.

Ф л а в и у. Вам угрожает какая-нибудь опасность?

А л и н а. Опасность? Нет, но положение таково… как бы вам сказать…

Ф л а в и у (великодушно). Будьте спокойны, госпожа, я сумею изложить мое восхищение вами словами достаточно выразительными, чтобы в них поверили.

А л и н а (со слезами на глазах). Благодарю вас… А вот и рисунки. Пойду принесу кофе. Он уже готов. (Выходит.)

Флавиу тем временем рассматривает рисунки. А л и н а  возвращается с кофе.

Ф л а в и у (удивленно). Это ваши?

А л и н а. Вам не верится? Почему вы так на меня смотрите?

Ф л а в и у. Я вас открываю, госпожа.

А л и н а. Не смотрите на меня так, вы меня смущаете.

Ф л а в и у (категорически). Полное отсутствие опыта. Но какая натура. Ах, какая натура!

А л и н а. Так я рисовала в восемнадцать лет. Наброски. Вам нравится? (Вся в ожидании.)

Ф л а в и у. Госпожа Алина, я скажу вам нечто важное. Я бы очень многое дал за то, чтобы они мне просто понравились. Не ради вас. Ради себя. Но я в плохих отношениях с натурой. И это, поверьте мне, дорого обходится. Натура не ладит со мной. И у меня нет причин быть щедрым с ней. Я живу той самой фальшью, которая заключается в ущемлении натуры ради того, чтобы она вошла в новые формы. Я с увлечением слежу за ее преображением, даже насилием над ней. Одержимый новым, я его отбрасываю, как только оно попадает мне в руки, поскольку оно устаревает.

А л и н а. Вам нравятся эти эскизы? Могу я их выставить?

Ф л а в и у. Почему бы и нет? Но я вас предупреждаю, все мы настолько рафинированны, что никто больше не поверит в их простоту. Что в некотором смысле и неплохо. Все подумают, что вы их специально упростили, передали только суть. И, представьте себе, — только от меня зависит поддерживать в них это заблуждение.

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Входит  М и р а. Это девушка двадцати трех лет. Современная, серьезная, женственная. Интеллект накладывает на нее отпечаток беспокойства, возбуждения. Когда она вспоминает, что она все же женщина, то может быть умницей и ребячливой. Глаза пытливые. Мира осматривается.

А л и н а. Пойди сюда, Мира. Познакомься с грозным маэстро Вениамином Флавиу, наводящим ужас на всех художников и одним из самых авторитетных голосов в живописи, как, вероятно, и ты слышала.

Ф л а в и у. Да у вас прелестная дочь, госпожа Алина.

М и р а. Какой неожиданный визит. Кто бы мог надеяться, как говорит мама.

Ф л а в и у. В этом мире, мадемуазель, нам только и осталось, что надеяться.

А л и н а. Господин Флавиу весьма любезно рассматривал здесь мои рисунки.

М и р а. Очень мило, что он хотя бы оставил такое впечатление. Однако имей в виду, мамочка, что плоский реализм вышел из моды.

Ф л а в и у. Что вы хотите этим сказать?

М и р а. Что все мы, уважаемый… маэстро, превратились в сюрреалистические рисунки, которые приходится очень тщательно расшифровывать, чтобы понять их суть. Меня бы не слишком-то успокоила любезность господина Флавиу…

А л и н а. Но я должна признать, что маэстро говорил со мной предельно искренне, за что я ему очень признательна.

М и р а. Неужели он позволил себе такую роскошь? В таком случае это более серьезно, мамочка, и я советую тебе быть осторожной. Искренность — это прихоть людей, которые обычно лгут.

А л и н а. Ах, Мира, как ты можешь так говорить. (Извиняется.) Дочка у меня несколько эмансипированная.

Ф л а в и у. Что вы, что вы, это очаровательный парадокс, я его непременно запишу.

М и р а. Не забудьте автора, когда будете цитировать.

Ф л а в и у (галантно). Как я могу себе позволить его забыть.

М и р а. Знаешь, мамочка, как я отличаю людей культурных от людей остроумных? Если человек, воспроизводя чужие слова, говорит, чьи они, значит, он человек культурный, если забывает сказать — значит, человек остроумный.

Ф л а в и у. Но мы все время пользуемся чужими словами, подобно тому как надеваем одежду, сшитую другими. Возможно, только чувства отличают нас.

М и р а. Чувства для вас — это жажда обладать, жажда власти, жажда приобретения. Не думаю, чтобы они слишком отличали одного человека от другого.

Ф л а в и у. Неужели вы никогда не встречались с бескорыстием, щедростью, творческим порывом? Я был бы в отчаянии, узнав это.

М и р а. Я кое-что читала об этом. И на лекциях слышала. Если хотите, маэстро, готова в любое время выслушать вас на эту тему. Меня особенно интересует выражение, стиль. Оценку я смогу выставить сама.

А л и н а. Мира, дорогая!

М и р а. Я думаю, наступит день, когда электронная машина, на которой я работаю, после тщательной наладки будет выдавать прекрасные мысли о великодушии, искусстве, душе и так далее. Причем она будет это делать очень быстро.

Ф л а в и у (проницательно). Но она не сможет побледнеть и умереть, отчаиваться и плакать от любви к чему-нибудь возвышенному.

М и р а. Кто знает, быть может, ценой упорного труда нам удастся добиться от нее по заказу электронных вздохов и стенаний и, услышав от нее многократно слово «возвышенное, возвышенное» или «прекрасное, прекрасное, прекрасное», мы поверим, что машина влюбилась. Прошу прощения, мне надо переодеться. (Уходит в правую комнату.)

Ф л а в и у. Она очаровательна и поразительно здравомыслящая, возможно, это делает ее еще более очаровательной.

А л и н а (с огорчением). Вы не должны на нее обижаться.

Ф л а в и у. Напротив. Я думаю, что она сказала все это, чтобы эпатировать нас или чтобы отомстить.

А л и н а. Отомстить? Кому?

Ф л а в и у. Откуда мне знать. Может быть, у нее какие-нибудь неприятности. Кто знает, какова доля мести в каждом из наших поступков. Вот еще одна черта, отличающая нас от электронной машины.

М и р а (сначала из-за двери, затем возвращается в другом платье). Не верь ему, мамочка. Не верь ни одному слову этого господина. Продолжай спокойно рисовать. Этот господин слишком важная шишка, чтобы оставаться правдивым.

Ф л а в и у (с горькой улыбкой). Вот меня и наказали за то, что я кем-то стал. Вы очень непоследовательны, мадемуазель Бондок: не верите мне.

М и р а (со скрытым ожесточением). И вы еще говорите о последовательности, господин Флавиу? Вы? Смешно!

А л и н а. Мира!

М и р а. Будь добра, дай и мне чашечку кофе.

А л и н а  смотрит на нее с недоумением, но уходит.

Ф л а в и у. Может быть, вы все-таки