Книга Глубина моря; Открытое море - Анника Тор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Штеффи пришла, родители Май, ее младшие братья и сестры уже спали. Курре и Улле посапывали на кухонном диване, но Май и Бриттен ждали Штеффи.
– Где ты была?
Голос Май звенел от возмущения.
– Могла бы предупредить, что придешь поздно!
Будь на месте Май кто-то другой, Штеффи солгала бы. Сказала, что зашла в гости к подруге с работы или навестила Юдит. Но с Май она всегда была откровенна.
– Я была у Свена.
– Заметно, – фыркнула Бриттен. – Посмотри, Май, какие у нее на шее синяки!
– А ну тихо! – рявкнула Май. – Штеффи, пойдем!
Она потащила Штеффи в коридор, надела туфли и открыла входную дверь.
– Куда мы? Уже поздно.
– Неужели? Наконец-то заметила! – поджала губы Май. – Давай выйдем, поговорим спокойно без Бриттен.
Они присели на ограду, летний вечер был теплым.
– Это правда? – спросила Май.
– Что?
– Ты спала с ним?
– Да.
– Как ты могла! – воскликнула Май. – Не ожидала от тебя такого.
Штеффи промолчала. Внезапное дуновение ветра заставило ее поежиться. Такими чужими они с Май были лишь в тот день, когда только-только познакомились.
– Ты как Вера, – продолжала Май. – Такая же легкомысленная.
Штеффи многое могла простить Май. Но сравнение с Верой – это уж слишком!
– Веру обманули, – зло сказала она. – Обманули и соблазнили. Она вышла замуж за другого, чтобы скрыть беременность. Можешь объяснить, какое отношение это имеет к нам со Свеном? Мы любим друг друга. И у меня не будет ребенка.
– Вы поженитесь? – со вздохом спросила Май.
– Мы об этом не говорили.
– Обручитесь?
– Тоже нет.
– Ты ему доверяешь?
– Полностью.
Май снова вздохнула.
– Штеффи, я не хочу, чтобы кто-то разбил тебе жизнь, – сказала она.
Почти то же самое сказал Свен. «Я не хочу причинить тебе вред, Стефания».
– Я могу о себе позаботиться.
Это прозвучало как вызов.
– Ну что ж…
Голос у Май был усталый. Она направилась обратно к подъезду. Штеффи побежала за ней.
– Май, – начала она, – не сердись на меня. Пожалуйста! Если б ты только знала…
«…какой он чудесный», – хотела сказать Штеффи. Но, увидев глаза Май, не смогла произнести ни слова.
О, если бы Май когда-нибудь почувствовала то, что она сама сейчас чувствует!
Штеффи хотелось чаще оставаться со Свеном наедине. И не потому, что ей не нравились его товарищи. С некоторыми из них она даже подружилась: с веселой и заботливой Лиллемур, с Моной, с худощавым поэтом Августом и стеснительным молодым писателем по имени Ларс, который уже издал свой первый сборник новелл.
Просто в компании Свен становился другим. Постоянно отстаивал свои взгляды, доказывал, что одарен и начитан не хуже остальных. Однажды вечером он обмолвился о «своем романе», который скоро будет готов.
Штеффи удивленно посмотрела на него. Никогда раньше Свен не упоминал о том, что пишет роман. Ей не хотелось спрашивать в присутствии всех, но, когда они вышли на улицу, она сказала:
– Не знала, что ты работаешь над романом.
– Он пока у меня в голове. Мне нужно время, чтобы его написать.
– Но ты ведь сейчас ничем не занят.
– Все не так просто.
– О чем роман?
– Я не могу об этом говорить. Должен сначала написать. Но, разумеется, ты будешь первым читателем.
Штеффи обрадовалась, однако ее задело, что он никогда не рассказывал ей об этом. Она бы поняла, если бы Свен вообще не желал говорить о романе, но ведь сейчас он сам о нем всем разболтал!
На кровати Штеффи лежало письмо. Конверт с американской маркой подписан от руки. Штеффи вскрыла его и достала тонкий лист бумаги.
«Плейнфилд, Нью-Джерси, 2 июля 1945
Милая Штеффи!
Наконец-то мне удалось узнать твой адрес в Швеции. Пока шла война, связаться с кем-нибудь в Европе было почти невозможно. Но теперь, надеюсь, мы сможем поддерживать контакт.
Я понимаю, ты сейчас уже большая, почти взрослая. Я помню тебя ребенком, а ты, возможно, меня не помнишь. А может, все-таки ты меня не забыла, и знаешь, что мне с дядей Артуром и Петером удалось покинуть Вену и перебраться в Америку еще в сороковом году.
Когда мы приехали, Петеру было девятнадцать, и его призвали в армию. Он погиб при высадке в Нормандии чуть больше года назад. Ты, конечно, понимаешь, как велико мое горе. Ты ведь и сама потеряла маму. Петер был нашим единственным ребенком.
О смерти Элизабет мы узнали через Всемирный еврейский конгресс. Мы просили найти твоего отца, но лишь узнали, что их с мамой депортировали в Терезиенштадт, а оттуда – вроде бы в Освенцим. Может, ты знаешь больше?
Теперь о деле. Штеффи, мы не теряем надежды, что Антон жив. Но столько людей погибло, и надо смотреть правде в глаза.
Ты – молодая девушка, а Нелли – еще совсем ребенок. Вы – дочери моего брата и единственные близкие мне люди. Я бы хотела, чтобы вы обе приехали к нам в Нью-Джерси. У нас уютный дом, у дяди Артура – свое дело, не такое крупное, как в Вене, но весьма перспективное. Если вы хотите учиться, мы в состоянии оплатить вашу учебу.
Штеффи, я понимаю, что не смогу заменить вам маму. Она была чудесной женщиной. Но мы – родственники, и я всегда любила вас, девочки.
Подумай над моим предложением и напиши мне как можно скорее.
Привет от дяди Артура.
С любовью,
твоя тетя Эмилия».
Почему это письмо пришло только теперь? Штеффи уже свыклась с мыслью, что отложит учебу на несколько лет. А как быть со Свеном?
Бросить его теперь невозможно! Но как отказаться от такого предложения и не жалеть об этом всю оставшуюся жизнь?
Штеффи рассказала обо всем Май. И Май, подруга, с которой Штеффи была неразлучна вот уже пять лет, сразу ответила:
– Конечно, надо ехать! Нельзя упускать такой шанс! Ты можешь там сразу начать учиться!
Разумеется, она права. Но Штеффи очень хотелось, чтобы Май уговаривала ее остаться. Шесть лет жизни в Швеции дали ей новый язык, новый мир. Ее детство осталось в Вене. Оно принадлежит прошлому. Настоящее здесь. А будущее? В Америке? Опять начинать жизнь с чистого листа? В новом мире, с новым языком?
