Книга По образу и подобию - Нора Робертс

— Черт побери, почему все должно быть так сложно?!

— Потому что в жизни только так и бывает.

— Ничего подобного! В общем, представь себе, что ты живешь с парнем, потом вы расстаетесь, потом он начинает встречаться с другой женщиной. Все просто и прямолинейно. Вы начинаете дружить втроем?

Пибоди пожала плечами.

— Я была влюблена в одного парня до переезда в Нью-Йорк. Мы не жили вместе, но тесно общались. Держались заодно во всех смыслах. Это продолжалось почти год. А потом как-то… выдохлось. Мое сердце не было разбито, хотя какое-то время я тосковала. Но в конце концов все проходит. Мы остались, можно сказать, друзьями, время от времени где-то сталкивались.

— Долго еще? Мне принять таблетку «Не спи», чтобы дослушать до конца?

— Вы же сами попросили! Ну, словом, начал он встречаться с одной блондинкой: тощая, как скелет, буфера здоровенные, мозгов, как у кролика. Но ведь он ее сам выбрал, правда? Конечно, я немного разозлилась, но потом и это прошло. Ну, может, где-то в самых темных закоулках своей души я и желала, чтобы у него там — ну, вы меня понимаете? — бородавка вскочила. Но я же не хотела, чтоб у него член отвалился или что-то в этом роде! А если нам с Макнабом доведется съездить на Запад, я буду им хвастать. В смысле, Макнабом. И пусть тот парень тоже его увидит! — Пибоди выдержала паузу и спросила: — Ну как? Вы еще не заснули?

— Еле удержалась.

— В общем, если вы думаете, что Селина устроила Грандс и Саммерс какую-то колдовскую месть, я не согласна. Такие вещи так не делаются.

— Какие вещи? Как не делаются? Ты шесть миллионов раз повторила: «Зависит от обстоятельств».

— Экстрасенсы так не работают. Во-первых, она не могла заколдовать какого-нибудь парня, чтобы он совершил все эти убийства и чтобы одной из жертв непременно была Саммерс. Во-вторых, она сама пришла к нам. Если бы не пришла, то не оставила бы даже точечной вспышки на наших следовательских радарах после смерти Саммерс. В-третьих, все улики указывают на то, что Саммерс вошла в парк добровольно и что она была одна. И, наконец, есть же психологический портрет. Этот парень — одиночка, женоненавистник и хищник.

— Ты права на все сто. Пожалуй, мне просто не нравится паранормальная логика. От нее за милю несет фальсификацией.

— А мне кажется, на вас еще кое-что влияет.

Ева долго молчала.

— Все верно. Мне не нравится ситуация в целом. Не хочу зависеть от чьих-то видений или гипноза. И мне не нравится, что эта Санчес цепляется за меня. Не хочу я поддерживать в ней боевой дух и держать ее за ручку, как маленькую!

— Ясно. На вашей лодке нет места для нового друга.

— Все места заняты. Вот если бы один из вас съехал с этой планеты или погиб при трагических обстоятельствах, тогда я смогла бы еще кого-нибудь втиснуть.

— Да будет вам! Она же вам нравится.

— Да, ну и что? Мы должны стать закадычными подружками только потому, что она мне нравится? Это означает, что мы должны ходить друг к другу в гости? И теперь я должна отдать ей пресловутое последнее печенье?

Пибоди засмеялась и похлопала Еву по плечу.

— Ну, и что такого? Я уверена, вы выдержите это испытание. Вы же хорошо провели время вчера вечером.

Теперь уже Еве захотелось надуться, но она решила направить энергию в позитивное русло — например, на поиски места для парковки.

— Да, хорошо. Просто замечательно. И не воображай, будто я не знаю, как вся эта петрушка работает. Теперь мы обязаны пригласить всех к себе. Потом настанет твой черед всех приглашать к себе, а потом…

— Мы уже собираемся всех вас пригласить на новоселье.

— Вот видишь! — Ева нарочно разогнала машину и влетела на второй уровень стоянки с космической скоростью, прекрасно зная, что у Пибоди сердце подпрыгнет к самому горлу. — Дружба — это карусель. На нее стоит только сесть, потом не соскочишь. Она крутится, и крутится, и крутится, и все больше народу пытается на нее залезть. Теперь мне придется покупать тебе какой-то дурацкий подарок только потому, что ты переезжаешь на новую квартиру.

— Нам бы очень даже не помешали красивые винные бокалы. — Пибоди со смехом вылезла из машины. — Знаете, Даллас, вам крупно повезло с друзьями, в число которых вхожу и я. Все ваши друзья такие умные, веселые, преданные. И такие разные. Вот, к примеру, разве можно себе представить двух более непохожих друг на друга женщин, чем Мэвис и доктор Мира? Но обе они вас любят. А потом происходит чудо, и ваши друзья начинают дружить между собой.

— Ну, да. А потом они приводят своих друзей, и мне приходится терпеть кого-то вроде Трины. — Ева нервно провела рукой по затылку.

— Трина уникальна. — Пибоди пожала плечами. — А кроме того, у вас есть такой человек, как Рорк, значит, печенья на ваш век хватит.

Ева тяжело вздохнула:

— Так, значит, винные бокалы?

— У нас нет парадного набора для гостей.

Ева чувствовала себя куда уютнее в спортзале «Жим Джима», чем в дорогом магазине одежды и обуви для мужчин королевских размеров. Магазин занимал три этажа, причем один из этажей размещался под землей. Именно этот этаж занимался «Гардеробом для ног». И почему они не могли просто написать «Ботинки и носки»?

Ева и Пибоди направились вниз. Оказалось, что гардероб для ног включает не только ботинки и носки. Еще тут были домашние тапочки, сапоги, какие-то «утеплители» с панелями контроля на животе или без оных, предметы дли ухода за обувью, теплые стельки, супинаторы, драгоценности и бижутерия для стопы и щиколотки, разнообразные медицинские и косметические средства ухода за ногами.

Кто бы мог подумать, что с мужскими ногами столько возни!

Продавец, к которому обратилась Ева, после обычных препирательств отправился звать менеджера. Сама же она решила скоротать время ожидания, изучая обувь интересующей ее фирмы.

«Крепкие башмаки, — решила она, взвесив один в руке. — Практичные и надежные. Сама охотно купила бы себе пару».

— Мадам?

— Лейтенант, — машинально поправила Ева и повернулась с башмаком в руке.

Ей пришлось отступить на шаг, чтобы встретиться с ним глазами, — росту в нем было добрых семь футов и ни дюймом меньше. При этом он был тощ, как столбик для вьющейся фасоли: она такие недавно видела в парке «Гринпис». На черной, как безлунная ночь, коже белки глаз и зубы сверкали ослепительной белизной. Ева невольно смерила его взглядом с головы до ног, и его губы дрогнули в улыбке, дававшей понять, что он к этому привык.

— Мадам лейтенант, — повторил великан, — я Курт Ричардс, менеджер магазина.

— Центрфорвард?

Это ему явно понравилось.

— Точно. Правда, давно это было. Многие спрашивают, играл ли я в баскетбол, но мало кто угадывает позицию.