Книга Корабль палачей - Жан Рэй

— А вот и мыс Тобин, перед которым находится фьорд Скорсби!

Атмосфера оставалась прозрачной, и волны сверкали солнечными блестками. Каплар вызвал на палубу Гюстава и Эме и сыграл для них роль преподавателя географии.

— Перед вами сейчас находится фьорд Скорсби, самый большой фьорд в мире, по площади примерно равный Бельгии.

Списсенс добавил:

— Он расположен между 70 и 72 градусами северной широты и 22 и 30,2 градусами западной долготы.

Восхищенные юноши всматривались в полосу воды шириной миль в двадцать, описываемую в лоциях как крайне неприветливую и опасную, а сейчас выглядевшую такой спокойной.

— Фьорд разделяется на несколько ветвей, — продолжал Каплар, — и можно разглядеть в хороший бинокль, как на севере от него отделяется неглубокий залив, получивший название залив Розенвинг, а еще дальше к северу протягивается узкий длинный фьорд или канал, получивший название Харри Инлет.

— И все это было открыто в 1820 году, не так ли, Каплар? — сказал Мартин.

— Совершенно правильно! И эти открытия совершил крупный исследователь Уильям Скорсби, охотник на китов и в то же время серьезный ученый.

— Дальше к югу тянется край, получивший название «Земли Блоссевиль», — произнес подошедший к ним граф Бодуэн. По его лицу было видно, как сильно он волновался; у него даже дрожали руки.

Пьер Каплар приветствовал графа.

— Нужно ли мне рассказывать мальчишкам о Блоссевиле, господин граф?

Граф улыбнулся:

— Первое место в конкурсе на знание морской истории, не так ли, Каплар? Кто сможет рассказать об этом лучше вас?

— Хорошо, тогда я продолжаю.

Жюльен де Блоссевиль, лейтенант фрегата французского военно-морского флота, участвовал в нескольких полярных экспедициях на судне «Кокий» и мечтал продолжить изучение севера.

Он пользовался поддержкой многих ученых, тогда как управление французского флота не считало необходимым продолжение исследований, так как оценивало их как слишком дорогостоящие.

В конце концов, после ряда неудач лейтенант Блоссевиль получил в свое распоряжение парусный восьмипушечный бриг «Лийуаз», к сожалению, не слишком хорошо подготовленный для исследования полярных регионов.

Судно вышло из Дюнкерка в начале весны 1833 года и достигло берегов Гренландии в конце июля.

— … В конце июля, — машинально повторил Гюстав, очевидно, невольно подумавший о сроках начала экспедиции «Доруса Бонте».

— Он вернулся в Исландию с большим количеством новых наблюдений. В последнем письме, датированным началом августа, он сообщает о своих планах вернуться в Гренландию. При этом он обещает быть крайне осторожным.

Больше никто ничего не слышал, ни о нем, ни о бриге «Лийуаз», что вызвало большое беспокойство в кругах французского военного флота. На следующий год был снаряжен корабль «Борделез» под начальством капитана Дютайи, также малопригодный для полярных исследований. Он вернулся, не доставив никаких сведений о пропавших. Это вызвало волнение как в морских кругах, так и среди публики. Проблемой занялся известный английский исследователь севера Джеймс Росс, считавший, что оснований для отчаяния нет. Этого же мнения придерживался знаменитый натуралист Араго.

— Энергичные, отважные люди, вооруженные одними ножами и всем, что требуется для разведения огня, могут продержаться не один год в полярных областях, питаясь мясом тюленей и используя их жир в качестве источника энергии, — заявил Росс.

Затем к Гренландии было отправлено судно «Решерш» под командой опытного моряка капитана Треуарта.

Следует отметить, что в ходе поисков было допущено несколько серьезных ошибок. В частности, власти отказались от сотрудничества с опытным охотником на китов Гидоном из Дьеппа, предложившим свои безвозмездные услуги.

Что касается Треуарта, то он, несмотря на весь свой опыт, не решился на проникновение в область паковых льдов и, в итоге, не обнаружил никаких следов экспедиции Блоссевиля.

Через три года, в 1836 году, Жюльен Блоссевиль, предположительно погибший, был вычеркнут из списков французского военного флота[18].

Когда Каплар замолчал, Мартин Списсенс провозгласил громким голосом:

— Да здравствует Блоссевиль!

Огромный поморник, носившийся над водой, отозвался эхом:

— Иль!.. Иль!..

Граф де Вестенроде попросил принести секстан и определил позицию судна. Обращаясь к капитану, он сказал:

— Завтра мы войдем в фьорд, обогнув мыс Тобин.

— А Розенвинг?

Граф покачал головой:

— Это бесполезно! Мы войдем в Харри Инлет, и в конце фьорда начнутся северные территории.

Тем не менее это еще не была Земля Блоссевиля, но Списсенс не придал этому значения. Ему достаточно было осознавать, что это одно из самых печальных и самых недоступных мест на земле.

* * *

Отрезок пути от мыса Бревстер до мыса Тобин не представлял особых трудностей для навигаторов, если не считать нескольких повстречавшихся им плавающих льдин и трех остроконечных айсбергов, которые можно было обойти без труда.

На гребне мыса Тобин развевался на ветру выцветший датский флаг, но отсутствовали какие-либо проявления человеческой жизнедеятельности, которые можно было бы разглядеть в бинокль, за исключением разве что развалин жалкой деревянной хижины. Кроме этого, ничто не позволяло установить, что здесь когда-либо жили люди.

Вдали вздымались заснеженные вершины гор, обрамлявших залив Розенвинг. На темном фоне обрывов отчетливо выделялась пенная полоса водопада.

Несколько ленивых тюленей валялось на узкой полосе каменистого пляжа. Ни спущенная на воду шлюпка, ни сидевшие на веслах моряки не привлекли их внимания.

Сидевший за рулем Ивон Тейрлинк поспешно передал его матросу и схватился за гарпун.

— Ты видел его, Гюстав? — воскликнул он.

Гюстав ничего не разглядел, кроме большого нечеткого светлого пятна, возникшего рядом с лодкой.

— Настоящее чудовище! — крикнул Ивон, поднимая гарпун. — Если мне удастся добыть его, наш кок будет на седьмом небе от радости.

Раздался короткий свист брошенного гарпуна, вода возле лодки вскипела, и линь натянулся, словно струна.

— Подсоедините линь к лебедке! — закричал гарпунер.