Книга История византийских войн - Джон Хэлдон

Нужно отдавать себе отчет, что «граница» — социально-политическая условность. Ромеи видели в ней разграничительную черту, делившую мир на «их» и «наш»; но археология позднего византийского периода на Балканах и на Востоке показала ее отвлеченность. Есть множество свидетельств, что «варвары» хорошо освоились на ромейской территории Балкан в конце VI столетия. В поисках продовольствия и фуража они небольшими группами проникали на территорию империи и шантажировали местные общины, навязывая им свою «защиту». При появлении имперских отрядов эти группы бесследно растворялись, и успех правительства в борьбе с ними зачастую показывался лишь в отчетности. Постепенно ситуация свелась к тому, что имперское присутствие в тех местах стало лишь номинальным. Таким образом, хотя Дунай являлся именно «границей», к концу VII столетия большая часть внутренних районов Балкан была уже полностью вне досягаемости имперской администрации.

В областях, наиболее затронутых подобным явлением, регулярное разрушение экономической деятельности вело к депопуляции и отказу от земледелия, так что в итоге армия не могла себя прокормить. Это уже имело место в северной Фракии в конце V в., заставив императора Анастасия предпринять специальные меры. В той же степени ситуация проявлялась в Мезии и Скифии в годы царствования Юстиниана. Частичным решением проблемы стало учреждение квестуры, специальной команды, призванной навести порядок в тылу Дунайской армии и войсках на побережье Эгейского моря.

Основы византийской стратегии оставались неизменными с конца царствования Юстиниана до середины царствования Ираклия, то есть до 620 г., с двумя исключениями: в Италии и Африке появились новые армейские управления, «экзархаты»: первый — со штабом в Равенне, второй — со штабом в Карфагене. Эти командования объединяли военную и гражданскую власть в руках одного должностного лица и представляли собой ответ на постоянные угрозы: в Италии — вторжение лангобардов в 568 г. и их последующее усиление в долине реки По и в центральных областях полуострова; в Африке — непрерывные набеги берберских племен на прибрежную равнину, на северные африканские провинции.

Дальнейшие изменения имели место в царствование Ираклия. Две имперские полевые армии во Фракии и в Вифинии были объединены. Два управления магистров милитум на Востоке и в Армении продолжали существовать, как и магистра милитум во Фракии, все три позднее были вовлечены в борьбу с арабами в 630 г., но управление магистра милитум в Иллирии исчезает. Стройная система отчетности свидетельствует, что этот корпус был разбит, а уцелевшие солдаты вошли в другие полевые армии. Таков был результат занятия в период 610–630 гг. большей части центра и севера балканского региона славянскими поселенцами под общей гегемонией аваров.

К концу Персидских войн 628–629 гг. и экзархаты, и квестура, и упразднение армии в Иллирии представляли собою общий фон более или менее неизменной стратегии. Возвращение к политике союзов с арабскими племенами на восточной границе, наряду с восстановлением системы лимитаней и пограничных гарнизонов, свидетельствует о неизменности региональной структуры командования в 630–640 гг., вплоть до времени царствования Ираклия.

ОСАДНЫЕ ВОЙНЫ В ВИЗАНТИЙСКИЙ ПЕРИОД

Искусство защиты крепостей и городов от нападения и осада вражеских цитаделей являлось важным аспектом византийской военной науки. Еще от эллинистических и римских авторов была унаследована сложная наука, воплощенная в трактатах по общей тактике и в нескольких специальных работах, посвященных ведению осад. Потребность прикрывать и защищать свои города и необходимость захватывать неприятельские крепости расценивалась как фундаментальный элемент имперской стратегии в долгосрочной перспективе и как практический навык ведения боевых действий.

Все же, несмотря на древнюю традицию, в которой византийцы искали руководство к действию, ведение ими осадной войны не было особенно изощренным. В теории и иногда на практике главная роль отводилась осадным приспособлениям и механическим устройствам. Осадный парк Мануила I в его походе 1176 г., должно быть, включал много различных машин и материалов для их монтажа, хотя до нас дошли очень скудные свидетельства о самих агрегатах. Средневековые тексты вообще редко дают детальную информацию, а их технический словарь имеет обыкновение описывать все осадные орудия как катапульты, что часто путает историков.

Практика византийских осад основывается на проверенных методах: сокращение ресурсов крепости или города путем отсечения от поставок продовольствия и боеприпасов, использование психологических методов, чтобы убедить гарнизон сдаться, подрыв стены или башни, чтобы взять город штурмом. Если позволяло время, лучше было морить врага голодом и таким образом свести к минимуму собственные потери, чем организовывать штурм, который унесет много жизней и средств и может еще кончиться неудачей. По тем же принципам обороноспособность крепости основывалась на полном обеспечении гарнизона всем необходимым, в первую очередь питьевой водой.

Различные тактические руководства подчеркивают преимущества косвенного, а не прямого воздействия на врага. Очень рекомендовалось выманить врага из укреплений или запугать и деморализовать осажденное население. Разжигание разногласий в осажденном городе, особенно среди вражеских солдат, расценивалось как особенно эффективное средство. Ромейские командующие зачастую успешно провоцировали неприятельские гарнизоны на вылазки и заставляли их вести бой в чистом поле, но удивительно, что есть несколько примеров, когда командиры византийских гарнизонов попадались на ту же самую удочку.

Только когда все военные хитрости были испробованы и потерпели неудачу, или когда командующий осадными силами не имел выбора — ввиду, например, подхода неприятельской армии на помощь осажденным, тактические руководства рекомендовали прямой штурм. Но далеко не все военачальники на него решались.

Среди известных способов осадных работ наиболее эффективными были подкопы. Сначала рыли туннели под стены вражеской крепости, потом заполняли их горючим веществом и, когда другие приготовления были закончены, поджигали. Огонь уничтожал деревянные крепления, туннель обрушивался вместе с секцией стены или башни, и образовывался пролом. Минирование могло столкнуться с контрминированием; яркий пример тому был найден в ходе раскопок крепости Дура-Европос на Евфрате, взятой Сасанидами в 256 г. Здесь подведение мины столкнулось с контрминой. Археологи обнаружили скелеты солдат обеих сторон, погибших на месте, — мрачное свидетельство природы осадной войны в период поздней империи. И византийские, и арабские историки сходятся в том, что подкоп был основным способом взятия крепостей, с другой стороны, свидетельства современников отражают и более простые подходы. Одна византийская крепость была взята военной хитростью. Болгарский царь Самуил приказал пяти солдатам, переодетым мастеровыми, проникнуть в крепость, спрятав под плащами топоры. Оказавшись внутри, они быстро вывели из строя закрывающий ворота механизм. Болгары всеми силами бросились на приступ и опередили не успевших забаррикадироваться ромеев.

Один из наиболее способных и успешных полководцев Василия II Никифор Увран, в своем труде по тактике, написанном в конце X в., отмечает, что именно ведение подкопов под стены города, а не использование сложных машин и осадных механизмов было основным средством взятия вражеских цитаделей. Но это касается ведения осад на уровне командующих полевыми армиями. При подготовке к осаде крепости как части стратегического плана кампании, по имеющимся письменным источникам, осадные машины выходят на первый план. К началу XII в. византийские армии уже используют огромные осадные парки, включая большие деревянные башни с таранами и катапультами или баллистами различных типов. Вообще-то к описанию техники византийскими трактатами или к упоминанию о ней в хрониках нужно относиться очень осторожно. Византийские авторы зачастую просто переписывали древних историков. Например, Лев Диакон, повествуя о взятии мусульманской цитадели Канди на Крите, случившемся в X в., дословно переписал историю одной осады VI столетия у Агафия. Но метательные машины действительно широко использовались не только при взятии крепостей, но и в полевых сражениях, где хорошо зарекомендовали себя маленькие баллисты натяжного действия, установленные на телеги.