Книга Русский Дьявол - Анатолий Абрашкин

О ты, что в горести напрасно на Бога ропщешь, человек! —

но, судя по быстрому перескоку на разговор о любви, вряд ли может ее продолжить. В замечаниях для господ актеров Гоголь написал: «Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя в голове, — один из тех людей, которых в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить внимания на какой-нибудь мысли». Думаем, мы попадем в десятку, если скажем, что это молодой чертенок со всеми признаками будущей деградации и вырождения в полнейшее ничтожество.

Не пройдем, однако, мимо того, что он назван Иваном. Это верный признак того, что Хлестаков ярко выраженный русский тип. Гоголь говорил: «Всякий хоть на минуту, если не на несколько минут, делался или делается Хлестаковым… И ловкий гвардейский офицер окажется иногда Хлестаковым, и государственный муж окажется иногда Хлестаковым, и наш брат, грешный литератор, окажется подчас Хлестаковым…» Продолжим линию знаменитых Иванов русской литературы: Иван Карамазов, дядя Ваня, Иван Бездомный. Все они в самом расцвете своей жизни удивительно близко подходят к запредельной черте. Впрочем, как и не менее известные сыновья Иванов — Аксентий Иванович Поприщин и Павел Иванович Чичиков. Не говорит ли Гоголь, тем самым, что в здоровой русской породе начался процесс вырождения? И может, прозвище Иван-царевич, которое прилепилось к самому оскотинившемуся герою русской литературы Ставрогину, нашептал сам Черт?

Относительно происхождения имени «Иван» представим краткую мифолого-историческую справку. Иван — «первочеловек», основатель культурной традиции, демиург в том смысле, что совершенные им деяния как бы приравниваются по значению к космологическим актам, непосредственно продолжают их на человеческом уровне. Память об Иване как русском боге хранят сказки об Иване коровьем сыне и Иване Быко-виче. Иван — главный (!) персонаж русского сказочного фольклора, и это не случайное совпадение. Он — один из наших первобогов.

Современная традиция выводит имя «Иван» от еврейского Иоханан («бог смилостивился») и датирует его восприятие русскими временем проникновения христианства в Европу. Но миф о Буре-богатыре, боге-громовнике Иване возник, когда евреи еще не пришли в Палестину, а предки русских (арии) поминали Ивана в своих песнях в купальскую ночь задолго до Рождества Христова. Сама Библия называет Иавана сыном Иафета, прародителя русских и славян, но не Сима, отца семитов. Иван — древний бог русского народа, это родовое имя русских, и не подлежит сомнению, что евреи заимствовали его у русских, а не наоборот.

Иван-день, Иванов день, Иван Купала — известнейший славянский праздник. Обычно его название связывается с именем Иоанна Крестителя, предшественника Христа, рождество которого, в отличие от Рождества Иисуса Христа, пришлось не на пору зимнего, а на время летнего солнцестояния. По сути же это глубоко языческий праздник, время, связанное с коренным переломом календаря. Иван-день обозначает наступление благодатного времени, соотносится с расцветом всех сил природы. Обрядность праздника красноречиво говорит об этом: на Ивана старались ходить в лес за черникой, собирали лечебные травы. Все, что делалось в этот день, свидетельствует о магической силе Ивана-праздника. Обязательно топили баню и парились для здоровья, ходили на речку мыть квашню и подойники, чтобы жить богаче. Девушки, как и в зимнее Рождество, гадали о своем суженом: клали, например, под подушку ржаной колос или паука-мизгиря, чтоб увидеть во сне будущего мужа. Главный персонаж праздника — Иван, скорее всего, воплощение «незакатного» дня, солнца, почти не уходящего в эти дни с неба. В самых разных местах России говорят, что на Ивана солнце «танцует»: оно действительно как бы подрагивает. В дни Ивана ночи почти совсем нет, и в языческом сознании это как бы дни первоначала всего и вся. Все буйство природное стоит за именем Ивана.

С этой точки зрения Иван-первоначало выступает мужской параллелью первобожества Яви-Евы. Само имя «Иван» происходит от корня «явь». Первичная форма имени нашего бога — Яван — затем перешла в варианты — Иаван, Иоанн, Иоганн, Йоханн, а сокращенное имя — Ваня — породило имена Ян, Жан, Ганс, Джон, Веня и в том числе… Эней. Да-да, знаменитый сын Афродиты и предводитель дарданцев, защищавщих Трою, является «двойником» Ивана. И вот теперь Ивана, первобога, героя сказок и античной поэмы, записывают в мнимого ревизора, мелкого беса и, если разобраться, большого плута, легко и непринужденно обчистившего целый город.

В «Ревизоре» Иван Александрович Хлестаков олицетворяет темное, демоническое начало. Разумеется, чиновники городка, где он оказался, в большинстве своем отнюдь не добродетельны, они берут взятки, не выполняют надлежащим образом своих обязанностей и т. д. Но они и не особо наглеют. Добро и зло в них как-то уравновешено. Не таков, однако, Хлестаков. Нам представляется, что он «переплюнул» и Корейко, и Бендера, вместе взятых. Причем сделал это так дьявольски хитро, что комар носу не подточит. Это, так сказать, идеальное преступление. Годы спустя свидетели этой драмы будут, надо полагать, в один голос говорить, что ему помогал сам Черт.

Полем битвы между Богом и Чертом, по образному замечанию Достоевского, являются сердца людей. Это знаменитое высказывание, но можно ли поверить его алгеброй? Мы предлагаем сделать это на примере «Ревизора». Наша идея очень проста. Выберем центральную фигуру города, хранителя его спокойствия и благоденствия. Это, конечно же, городничий. И будем последовательно выписывать те его высказывания, где он поминает Бога или Черта. В конце каждого действия будет объявляться счет. Итак…

Действие первое

— До сих пор, благодарение богу, подбирались к другим городам; теперь пришла очередь нашему.

— Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.

— Ну, а что из того, что вы берете взятки борзыми щенками? Зато вы в бога не веруете…

— Впрочем, я так только упомянул об уездном суде; сам бог ему покровительствует.

— Конечно, если он ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего но вы посудите сами, если он сделает это посетителю Из этого чорт знает что может произойти.

— Я думал, что пожар, ей-богу! Сбежал с кафедры и, что силы есть, хвать стулом об пол.

— Говорят, что я им солоно пришелся, а я, вот ей-богу, если и взял с иного, то, право, без всякой ненависти.

— Да говорите, ради бога, что такое? У меня сердце не на месте.

— Что вы, господь с вами! это не он (о ревизоре. — А. А.).

— Батюшки, сватушки! Выносите, святые угодники! В эти две недели высечена унтер-офицерская жена! Арестантам не выдавали провизии!

— Авось, бог вынесет и теперь.

— Беда, если старый чорт, а молодой — весь наверху.

— Ах, боже мой, боже мой! Ступай скорее на улицу, или нет — беги прежде в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу.