Книга Старый мамонт - Виталий Храмов

– Только не понятно – почему спасали простолюдина? – Второй Наёмник наваливается грудью на столешницу, пристально вглядываясь нам в глаза. – Тем более – Наёмника. Да ещё и лекарю сами заплатили. Когда это благородные о Наёмниках пеклись?

– Мне жаль, что те благородные, с кем тебя свела Судьба, – такие скоты, – усмехаюсь я.

– Всех – на деревья и расстрелять, как врагов народа! – кричим хором и ржём. С грохотом стукаемся кружками.

Грохнул кружкой об стол, вытираю рукавом усы, говорю, как тот волк:

– Ща – спою!

Ваше благородие, Госпожа Удача!Для кого ты – добрая, а ко мне – иначе!И клинок мне в сердце, постой, не гони!Не везёт мне в смерти – повезёт в любви!

И в пять глоток:

Не везёт мне в смерти – повезёт в любви!

А потом, выбивая ритм ладонями по столешнице:С амулетами в кармане, с мечом я – в руке,Мне птицы тут запели на знакомом языке.Я уходил спокойно, не прятался – не вор!Копытами печально в небо смотрит мой конь…

И опять хором, в пять глоток:

Уходим, уходим, уходим!Наступят времена – потише!Бьемся за павших, за в спину убитых!Гори, гори же, Чёрное Братство! Гори!А пусть у них анализаторы заклинит!

А ещё позже:

На поле кони – грохотали!И полк наш шёл в последний бойА молодого знаменосцаНесли с пробитой головой.

Нам в строй ударила болванкаПрощай, родимый мой отряд!Гора из трупов возле башниДополнит утренний пейзаж!

И полетят в дом вестовыеРодных и близких известить,Что сын ваш больше не вернётсяИ не приедет погостить!

Вокруг нас – толпа. Суровые Наёмники блестят повлажневшими глазами. И грянуло так, что крыша затряслась:

Что сын ваш больше не вернётсяИ не приедет погостить!

А уже совсем после, когда сознание стало мерцать:

Чёрный ворон, что ж ты вьёшьсяНад моею головой?Ты добычи не дождёшься,Черный ворон, я не твой!

Напротив меня – глава Гильдии Наёмников Пятигорска. Брюнет Ворон Пятигорский. Пьяный в дюпель. Вербует меня. Пьяного в стельку. А я ему пою. Вместе поём. «Чёрного Ворона». Три раза подряд.

Открываю глаза – незнакомый потолок. Шо? Опять? Руку в сторону – мягко! Женское тело недовольно бухтит. Да что за день сурка! Так и совсем трезвенником станешь!

Молодое, крепкое, фигурное тело. Не удержался, провёл ладонью по изгибам.

– Отстань, старый ненасытный кобель! – бухтит она в подушку, полностью накрытая покрывалом чёрных, как смоль, волос.

Старый? Руки настойчивее. Уже льнёт к ладони. В момент стыковки союза с аполлоном хрипло стонет. А через несколько минут кричит, как ворона, хрипло. «Я – Ворона, я – ворона, ла-ла, ла-ла!»

Так, пора бежать. В спешке экипируюсь. Думаете, легко в похмельном состоянии напялить все эти средневековые обёртки? Обнимает меня со спины. Дышит мне меж лопаток. Что-то напевает, кладёт ладони на голову. Всплеск Силы.

Нет похмелья! Гля, обалдеть!

– Не спеши, старый! Не слышишь – батя ещё храпит?

Как анаконда, обтекает меня со спины – на колени. Толкает. Падаю на спину. Отдаю себя в её власть. Кроваво-красное колыхание в ауре. Маг крови.

– Чёрный ворон, я не твой, – шепчу я.

Отпускает меня, говорит, как в микрофон:

– Да кому ты, старый, нужен? Мы от тебя – молодого – получили. Я – Маг крови. Я знаю. Хорошая кровь. Чистая, свежая. Сильная. И Светлая. Ох! Как! Хорошо!

Через несколько минут, когда хотел опять встать, напрягла руку, так и держа меня за хвост:

– Останься ещё на денёк. У меня сестра тоже праздная ходит.

– Я вам что, – разозлился я, – бык-осеменитель?

Откидываю её руку, одеваюсь. Пообижалась, подулась. Секунд двадцать. Стала помогать. Всё же самому себе броню одевать можно, но – сложно.

Смотрю на эту прекрасную валькирию: несмотря на прекрасные женские прелести – крепкие плечи, спина, бёдра. Это – боец. Пригладил волосы, приласкал грудь, поцеловал в губы.

– Прими на память, – даю ей простое колечко, но из непростой, рубиновой стали, что очень хорошо держит в себе магию, наговоры.

– Ты уже оставил память во мне, – улыбается, кладя ладонь на свой лобок. Люблю, как выглядит утомлённая, удовлетворённая женщина… удовлетворенная тобой – даже греет чувство собственного офигивания. Но колечко взяла. Тут же метнулась пантерой к своим вещам, даёт мне перстень с камнем вишнёвого цвета.

– Не побрезгуй. Амулет крови. Сама делала. Пока будет на тебе, кровь тебе не испортят. Не отравят, не проклянут. Только если захочешь напиться, сними. С ним не запьянеешь.

– Как зовут тебя? – спрашиваю.

– Меня не зовут. Сама прихожу, – она проводит пальцами по моему лицу. – Как мне назвать твоего сына?

– Вороном. Кровавым Вороном, – отвечаю я. По-русски.

Последний раз осматриваю её долгим взглядом.

Я – Разумник. Это 3D-фото на память. Этих прекрасных глаз, высоких скул, точёного подбородка, этой своенравной чёлки, этих налитых, крепких грудей, рельефного живота, песочных часов талии, сводящего с ума изгиба таза и бёдер.

Убегаю. От неё. От себя. Я на пороге влюбленности. Но я был использован. То, как я себя «использовал», ослабило хватку петли. Не попался я в капкан. Чёрный Ворон, я не твой!

На улице – братва. Собраны, экипированы, одвуконь. Только лица у всех – земляные. Влетаю в седло.

– Хорошо выглядишь, – говорит Серый.

– Настолько хорошо, что тошнит, – бурчит Марк.

Кидаю ему кольцо крови.

– Как Ворониха? – спрашивает Марк. Корк усмехнулся.

– И ты думаешь, я стану обсуждать своих женщин? – удивляюсь я.

– Да ты так сияешь, что решил – а вдруг? – пожал плечами Марк.

– Капкан это, – буркнул я.

– Так ты вчера и сказал. Только, говоришь, упущу такую птичку – не прощу себе!

– Да? Блин, надо было пить меньше – ничего не помню.

Ржут. И ещё ржут:

– Завладеть неприступной девушкой мечты – и не помнить этого! Ха-ха! Старый, ты сам себя наказал! Ха-ха-ха! Считай, что не было этого! Ох-ха-ха-ха-ха!

Смейтесь. А я задвинул «фото» красавицы и файлы с воспоминаниями об её обществе в папку «Квартальные отчёты». Где все и прячут порнуху.