Книга Глиняный колосс - Станислав Смакотин

— Ваше благородие, сюда! — Высунувшееся из кроны лежащей березы очередное бородатое лицо уже призывно мне машет. Да вас тут, гляжу, целая шайка…

Мне указывают обежать дерево, но я, как полный дурень, на радостях лезу прямиком. Отчаянно борясь с хлещущими ветвями и порядком исцарапавшись. Продравшись сквозь бурелом, я вижу перед собой молодого парня и нескольких лошадей. Тот призывно свистит изо всех сил.

И только сейчас, когда лошади передо мной, а повязавшие жандармов мчат со всех ног сюда, у меня зреет риторический вопрос. Который, в общем, напрямик парню и задаю:

— А вы кто, собственно, хлопцы?

Мысли о японской разведке и подобной фантастике развеиваются сами собой: уж больно морды русские да произношение рязанское…

Тот все же мнется в ответ, стесняясь. Ну же?

— Енерал Мищенко вас ждеть, ваше благородие… — прорывает парня наконец. — Вот форма, надеть надобно! — бросает мне в руки какой-то пакет, сам быстро срывая с себя одежду.

«Так вы казаки!!! Переодетые! Как же я сразу… Мищенко, наконец-то!.. — С облегчением разворачивая бумагу, я лихорадочно путаюсь в вещах. — Спас, вытащил…» — Натягивая казачью гимнастерку, я безбожно торможу.

— Скорей, ваше благородие… — торопят меня подбежавшие, тревожно оглядываясь и к чему-то прислушиваясь. Парни давно поскидывали с себя вещи, мигом оборотившись в привычных взгляду казаков. — Ежели чего, вы рядовой казак Шестого Донского казачьего полка, енерала Краснощекова…

Краснощекова так Краснощекова… Хоть Красна Солнышка, прости господи!

Наконец все на мне. Синие с лампасами штаны, зеленая гимнастерка — в военном Владике таких казаков сотни! Лошадь!

В последний раз оглянувшись на лежащую березу, на валяющихся лихо сделанных, но живых и невредимых жандармов, я бодро даю шенкелей в лошадиные бока. Группа из шести всадников, в которой нахожусь я, стремглав несется в сторону такого разного для меня города. Города, что принял меня из будущего, влюбил, отправил на фронт и вернул оттуда в арестантском вагоне, лишив возлюбленной. Сведя с воротилами царского двора и заточив в крепость своего имени… А теперь, освободив (надолго ли?), вновь ждет меня к себе. На сей раз в роли рядового донского казака. То ли еще ждет меня впереди? И… Как-то все слишком быстро, не находишь, Слава? Я даже не успеваю удивиться происходящим событиям.

Что может быть удивительней шести вооруженных казаков в городе на военном положении? Действительно, необычного тут мало. Владивосток буквально насыщен армией: солдаты, матросы, кавалеристы всех мастей и принадлежностей. Младший офицерский состав, деловито спешащий по делам, и офицерский состав высший, вальяжно и с важным видом спешащий куда-то тоже. Конные, пешие, громыхающие мимо на извозчичьих пролетках — военные тут повсюду.

Ведя отсчет прошедшего времени на свободе, я не могу подавить внутреннего напряжения: прошло двадцать минут… Сколько может потребоваться жандармам, чтобы освободиться, затем поднять тревогу? Полчаса? Час? Через полтора, и это максимум, весь город будет на ушах… Чего же мы медлим? С трудом сдерживаю внутреннее желание пустить лошадь вскачь…

Нет-нет да и поглядывая на лица моих спасителей, я отмечаю: парни ведут себя сдержанно, почти не общаясь. Лишь после въезда в городскую черту казаки, не сговариваясь, окружили меня со всех сторон. Образовав вокруг этакое своеобразное каре — со стороны может показаться, что наш отряд скачет хаотично, но, как ни крути, в самом центре нахожусь я.

Врученная мне винтовка должна сливать меня с остальными. Скрывая объект сопровождения от малейших подозрений. По факту же доставляет этому самому «объекту» массу неудобств — ремень настроен под гигантского верзилу, и мне приходится постоянно поправлять так и норовящее сползти оружие. Шашка на боку немногим отличается от сабли, с которой протаскался весь рейд, и вполне привычна, но вот винтовка… Разговор особый. Даром что легендарная «мосинка»…

— Сенсация, сенсация!.. — перекрывает уличный шум крик мальчишки-газетчика. — Русские войска на подступах к Мукдену, сенсация! Япошки отступают, неся потери, сенсация!..

Потрясая бумажной стопкой, пацан перебегает дорогу к махнувшему ему господину. Едва не оказавшись под копытами наших лошадей. Ругнув газетчика последними словами и махнув плетью, возглавляющий строй урядник указывает на боковую улочку, куда мы и сворачиваем.

Робко оглядываясь по сторонам, в каждом встречном лице я вижу тайного агента безобразовской клики… Вот цепочка бабок-торговок пристроилась у длинной стены, продают какую-то дрянь — семечки, пирожки… Почти как в моем времени: все товарки в непременных платках, снедь разложена на деревянных тумбах. Одна из старух подымает глаза, и мы встречаемся взглядами! Сто процентов — наймит великого князя, сейчас побежит прямиком в Морское собрание! А может, и не побежит — там, под прилавком, у нее тайная кнопка, и тот уже в курсе. Стадо военной жандармерии под вой сирены организованно скатывается по шесту, как у пожарников… Разбирая оружие и мчась на перехват!..

А вот, напротив, три унылых дамы высшего света. Мрачно сидят под здоровенной вывеской «Женское общество помощи армии и флоту». Белые шляпки, кружевные платья… У той, что в центре, — забальзаковский возраст и серьезная бородавка на носу. К онкологу бы ей… Это ведь не коробка на столе для сбора денег, нет! Сто пудов — внутри, средь купюр, скрыта шпионская фотокамера! И как только мы проскачем мимо, побежит, понесется, метя пыль юбками, к наместнику Алексееву! Ух, шпионское отродье… Зябко поеживаясь, словно от холода, прихожу к нехитрому выводу: «У тебя, Слава, развивается банальная паранойя… Это не даме надо к онкологу, а тебе — к психиатру…»

Свернув несколько раз по петляющим улочкам, наш отряд оказывается вдали от центра — здесь нет теток высшего света, как нет и торговок с секретными кнопками. Военные, спешащие горожане, извозчики, газетчики — все это осталось где-то позади. Вокруг ощущение глухой, спокойной провинции: нас окружают несколько одноэтажных каменных домов, утопающих в зелени. Бесштанная детвора, играющая неподалеку, сооружает деревянный шалаш… Точь-в-точь как в моем, родном времени! Полная женщина средних лет неторопливо развешивает белье на веревке, собака у конуры лениво греется на солнце, раскинув лапы. Тишина… Крик петуха дополняет картину полной идиллии: если во Владивостоке и имеется самое спокойное место, то мы, безусловно, в нем! Приехали?

— Ваше благородие, прибыли! — Остановив лошадь у деревянного крыльца, урядник соскакивает на землю. — Его превосходительство должон вас…

Казак не успевает договорить. Дверь распахивается, и на пороге появляется знакомая до боли фигура. Все такой же подтянутый, при полном мундире. Повязка на голове накрыта фуражкой — все-таки нашел на пару размеров больше! Когда возвращались из Мукдена, он часто ворчал, что из-за бинтов вынужден ходить с непокрытой головой… На усталом от недосыпа лице видны тревога и одновременно — радость!

Отлегло… Вот и впрямь — отлегло!!! Нет, конечно, я знал, что казаки — мищенковские, и что спасшие меня люди сделали это точно не без его приказа. Совершив, кстати, солидное государственное преступление как минимум… Но…