Книга Глиняный колосс - Станислав Смакотин

— А как же колонный зал? Он ведь тоже там? С царем?..

— Здесь нет времени и пространства… — Она глядит на меня с грустной жалостью. — Там — удел помазанника, здесь — участь сменившего его… А хотите, я покажу, что может быть с вами? Вот ваша дверь, идите же за мной… — Девушка проходит к следующей, маня меня рукой, поворачивая светящейся ладонью замок. Я с ужасом слежу за действиями красавицы, не в силах пошевельнуться. Щелчок, и…

Грохот открываемой двери — и сразу грубый голос:

— Одеваться!

Хлопок, звук задвигаемой щеколды. Мокрая от пота гимнастерка, лоб в липкой испарине. С трудом прихожу в себя от кошмара — приснится же такое… За скупым оконцем занимается рассвет — проспал я очень долго. Механическими движениями, мало чего соображая, натягиваю сапоги. После, как могу, оправляю одежду.

Не успеваю я подняться на ноги, как вновь слышится возня с замком.

— Выходь!

Пришли двое караульных и офицер. Охраняют меня в крепости не жандармы — те сдали меня на руки местному гарнизону. Такие же солдаты, поручик примерно моих годов. Вижу его впервые, как и тот меня: парень удивленно косит глазом на дыры от погон. Да, брат, бывает…

Когда меня вели по коридорам вчера, я мало что успел рассмотреть. Ясно одно: обстоятельства, приведшие меня сюда, — сверхординарные, и крепость явно не предназначена для содержания заключенных. Над головой низкие сводчатые потолки одноэтажного форта, или каземата — черт его разберет, как там устроено, в крепостях… Повсюду царит сырость, хоть здание старым и не назовешь: потрескавшиеся куски относительно свежей штукатурки грозят рухнуть на голову. А в тех местах, где ее нет, — полукруглые своды, сложенные из камня, давят своим весом на черепную коробку… Не знаю, как это объяснить, но — давят, и все тут.

Место, где меня содержали, — подвал, ибо мы все время поднимаемся. Один поворот — ступени, второй — тоже лесенка… Наконец конвоир открывает массивную дверь, и меня обдает потоком свежего воздуха. Лишь в сравнении становится понятно, какая там, внутри, царит духота!

Дайте, дайте же, блин, надышаться, хоть на миг остановившись!.. Но не дают — меня уже ждет знакомая пара колясок с жандармами. Опять в Морское собрание? Эй, вы, я не сбегу (наверное), отпустите ужо к Маланье! Готов даже ей дать, ради такого случая! То-то порадуется дивчина! Впрочем… Не уверен, что готов. Я подумаю.

Как только я неуклюже забираюсь в коляску, та немедленно трогает. И все вокруг, что меня бесит, происходит в полном молчании, мать его!!! Молча отдали, молча приняли… И даже кучер, что на козлах, молча щелкает кнутом! Окромя «входь», «выходь» да «одеваться» — я не слышал за сутки ровным счетом ни-че-го! Если не считать разговора непонятно с кем в адовом сновидении, конечно… Но — отнесу на счет стресса и воспаленной фантазии, так как-то спокойней живется. Вот действительно попаданец…

После мрачной сырой камеры мне интересно буквально все: и неуклюжие деревянные ворота, возле которых мы притормаживаем. И низкий кустарник вдоль дороги, что зовется… как там его? Ива или еще какая-нибудь хрень… Мир, как я люблю тебя, оказывается!

В просветах между деревьями мелькает синева Золотого Рога, и все мое внимание молниеносно переключается на корабли… Но… Флота нет! Точнее, основная масса кораблей, что стояла вчера еще, куда-то делась? Неужели все же пошли на Сахалин?

В бухте и впрямь темнеет лишь несколько небольших крейсеров да какой-то броненосец явно устаревшей конструкции… Виден неудачник «Громобой» — все еще ремонтируется, бедолага! Сердце вновь обливается кровью: а ведь Рожественский собирался меня с собой брать… Когда-то. Получается, последняя, затаенная где-то в глубине души, под сердцем, надежда — и та не состоялась…

Зажатый с обеих сторон жандармами, я жадно выглядываю то, что еще несколько недель назад считал своим домом. Или несостоявшимся призванием, как удобней…

Задница кучера на козлах (именно она расположена передо мной) вдруг приподымается, и тот с силой натягивает поводья.

— Тпру-у! Ваше благородие… — орет тот назад. — Дерево повалилося!..

Любопытство заставляет меня привстать, что немедленно пресекается рывком назад.

— Не вставать! — Старший из жандармов, унтер, судя по лычкам, конечно, выеживается. Кучер спрыгивает, и действительно: небольшая поваленная береза преграждает путь лошадям. И мне в коляске. Аккурат за поворотом. Че делать будем? Фиг я вам стану помогать древесину оттаскивать, кстати говоря. Сами подвизались, сами и справляй… тесь…

Додумать ехидную мысль до конца я просто не успеваю. Дальнейшее наблюдаю, будто в покадровой перемотке фильма.

Истошный вопль звучит откуда-то сзади.

Сидящий слева жандарм вдруг каким-то невероятным образом, нарушая все законы физики и гравитации, выныривает из пролетки в горизонтальном полете, исчезая за тентом. Пробормотав по пути что-то вроде «Хык…». Не успеваю я мысленно подивиться столь неожиданным способностям последнего, как чья-то темная тень возникает справа от коляски.

Жандарм, что справа, с диким криком бьет ногой в ее сторону, и на миг та исчезает.

На нас напали? Медленно, как мне кажется, очень медленно конвоир срывает с плеча винтовку, передергивая затвор и направляя оружие на улицу. Да что ж ты так тормозишь-то, родимый? Не понимая толком, что делаю, я наваливаюсь на ствол всем своим весом. Очень вовремя, кстати: как раз в момент выстрела и вторичного появления нападающего. Пуля уходит в землю, а дальнейшее для таинственного ниндзя лишь дело техники: в следующий миг вырванное оружие летит куда-то в сторону. Опять же крайне медленно, будто обыкновенная палка. Поблескивая в солнечных лучах металлическими деталями граней. А жандарм, хоть и нехотя, повторяет траекторию своего коллеги — вылетает прочь. Только теперь мне становится окончательно понятно, что никакие это вовсе не летные способности военной жандармерии… А всего лишь сила и ловкость тех, кто их отсюда, из коляски, выковыривает. Одного за другим.

Секунду я смотрю в глаза только что заскочившего на подножку человека. Очевидно, ты пришел за мной? Мне тоже лететь в горизонталке, да?

На разбойнике новое, с иголочки, гражданское платье. Всклокоченная борода и… И отчего-то задорно улыбающиеся глаза. Ты всем жертвам так сияешь перед выбросом, ага?

Время вновь приходит в нормальное движение, и все вокруг неимоверно убыстряется.

— Ваше благородие… — Истошный шепот последнего, а особенно «благородие», вселяет все же надежду, что вслед за жандармами я не вылечу. — Лошади ждуть за березомй, тикаем!

Ну, тикаем так тикаем!

Одним движением я спрыгиваю на землю, с удовольствием задействовав застоявшиеся в заключении мышцы. Разбойник, или кто бы он там ни был, указывает мне в сторону поваленного дерева, и я со всех ног припускаю туда. Как же здорово пробежаться всласть! Оценит лишь тот, кто три дня почти не ходил…

Позади слышна борьба и громкие стоны, и я все-таки оглядываюсь. Уткнув пятерых жандармов мордами в землю, хлопцы в гражданском ловко скручивают им за спинами руки.