Книга Дорогами Чингисхана - Тим Северин

Молодой человек выжил, но на всю жизнь запомнил страдания детства. Как запомнил их и Чойбалсан, недоброй памяти монгольский диктатор. Его семья была настолько нищей, что отдала мальчика в монастырь, а там с ним так плохо обращались, что он сбежал и предпочел жизнь бродяги на грязных улицах Урги.

Я не сомневался, что увижу среди монголов мастеров обращаться с лошадьми, ведь это мастерство сделало монгольскую средневековую конницу лучшей в мире. Арат в этом действительно искусен, но в манере, которая шокирует западного пуриста. Он ведет себя с лошадьми бесцеремонно, потому что живет с ними бок о бок, пьет их молоко, от них зависят все его передвижения. Тощая монгольская лошадка — неотъемлемая часть его жизни, и сантиментам он подвержен не больше, чем фермер-коровник. Эти ездовые лошади славятся резвостью и выносливостью. Победителем Надама, скачек на длинную дистанцию, восторгаются, другие участники завязывают хвост и гриву коня индейским хохолком, что придает коню умилительно-жизнерадостный вид. Китайский автор XVI века Сяо Тахэн писал, что монголы «из всех зверей любят хорошего коня. Если они увидят хорошего коня, то рады предложить за него трех или четырех коней. Если он им достанется, они его холят».

Но время знаменитых монгольских лошадей минуло вместе с традиционной культурой монголов. По сравнению с международными скачками Надам не отличается высоким уровнем. Давно выведены другие, более резвые и выносливые породы. Только в своем упрямстве монгольская лошадь не имеет равных. Она выживает там, где другие гибнут, но, подобно культуре Внутренней Монголии, эти кони могут перенести бескормицу и отсутствие внимания, но не неволю. Когда большие табуны попадают в руки частников, те пытаются заниматься скрещиванием и улучшением породы. Когда табун общественный, эта цель теряется. Сейчас считается, что у каждого табунщика должны быть свои лошади. Предлагается норма в 75 голов на семью, а для улучшения породы создано Монгольское конное общество.

Только две загадки я не смог разгадать. Я часто думал, как могли люди, настолько подверженные действию алкоголя, достичь столь многого? Даже в годы высшей своей славы монголы были известными пьяницами. Казалось, Каракорум просто купался в винных парах. После известного богословского спора между ламами и несторианами Рубрук наблюдал, как священники обеих конфессий устроили совместную попойку, которая продолжалась остаток дня. От беседы с великим ханом Мунке у Рубрука осталось впечатление, что повелитель был пьян. Несмотря на это, монгольская средневековая политическая машина отлично работала, хотя даже сейчас заметно, что алкоголизм — одна из главных проблем страны.

Вторая загадка — когда и где сменился монгольский характер? Слово «маргааш», которое в монгольском языке означает «завтра», имеет и значение «не дождетесь». Жалобы на «маргаашизм» часто встречаются в отчетах советских работников о трудностях работы в современной Монголии. А ведь одной из характерных черт Монгольской империи была эффективность и надежность подданных. Монгольское войско выступало в поход точно в тот день, который был назначен за полгода до этого. Почтовая служба с миллионом запасных лошадей могла работать, только если все было подготовлено в срок.

Пожалуй, единственный ответ на эти загадки может крыться, опять-таки, в личности Чингисхана. Упорство, выносливость и искусство обращаться с лошадьми сами по себе не объясняют феномен Монгольской империи. И нельзя успехи монгольской армии списать на слабость соседей. Китай и великий Хорезм были сильными противниками. Успех Монгольской империи можно объяснить талантами Чингисхана, причем не только стратегическими. Во многих смыслах хан остается загадкой, несмотря на такой неоценимый источник, как «Сокровенное сказание монголов». Он был одним из величайших вождей мира. В 42 года он провозгласил себя вождем «всех, кто живет за войлочными стенами». Его детство было исполнено бед, а его союзники оказались настолько слабыми, что половину своей взрослой жизни он потратил на объединение ряда сравнительно крупных племен. Почти все события древней монгольской истории обусловлены решениями необразованного племенного вождя — он набирал себе помощников, создавал военную систему, гвардию, профессиональную конницу, личную стражу. На этом фундаменте он всего за двадцать лет построил здание империи.

Его талант полководца очевиден. О кампании против шаха Хорезма Лиддел Гарт писал:

В этих безукоризненно проведенных операциях мы видим все принципы ведения войны — целеустремленность, мобильность, надежность, концентрация и внезапность, — сплетенными в сеть Немезиды, в которую угодили обреченные войска шаха.

В вопросах гражданских построением огромной Монгольской империи занимались прямые наследники Чингисхана — его сыновья Угэдэй и Мунке. Но они основывались на принципах, которые заложил их отец, чьи изречения свели в сборники биликов, афоризмов. Этими максимами руководствовались каганы, 150 лет правившие Китаем, почти пятьсот лет Персией и два-три столетия — русскими степями. Это замечательные поучения вождя маленького племени, который, говорят, любил одеваться, как простой пастух.

Когда Рубрук находился в Каракоруме, Чингисхана уже почитали за бога. Францисканцы сочли богохульным письмо, которое передал хан Мунке для Людовика Французского и которое начиналось словами: «Это повеление Вечного Бога. Есть лишь один Бог на небе, есть лишь один повелитель на земле, Чингисхан. Это слово сына Божьего».

Семь с половиной столетий спустя священный ореол все еще окружает Отца Народа, освещая современный культ. В то лето, когда мы ехали через Хэнтэй и Хангай, собралась крупная конференция по толкованию спорных моментов «Сокровенного сказания». Для профессоров и знатных монголоведов, прибывших в Улан-Батор из Японии, Китая, Советского Союза, Соединенных Штатов и Европы, это была возможность обменяться соображениями о тонкостях языка, фольклора, этимологиях и толкованиях. Но для многих простых монголов конференция значила гораздо больше. Они увидели, что их герой, которым столь долго пренебрегали, получил международное признание и заслуженное место в истории. Среди прочих церемоний состоялось открытие каменного столпа, воздвигнутого на том месте, где неизвестный автор «Сказания» окончил свое повествование. Некоторые встреченные нами художники резали этот камень, ко времени нашего похода еще не законченный. Люди так радовались этому событию, что власти запретили проход к памятнику без особого разрешения. Запрет нарушали тысячи. У столпа собирались толпы многочисленнее, чем на государственных праздниках. Они в восторге окружали камень и обходили его по часовой стрелке, как обходят обо. На следующее утро они возвращались поодиночке, по двое или по трое и открыто молились изображению на колонне.

Это отличное доказательство чувств народа. А если бы нашли истинную могилу Чингисхана? Как народ повел бы себя? С одной стороны, есть ответ, основанный на советском образовании и стремлении Монголии приблизиться к цивилизованному миру. Пожалуй, начались бы археологические раскопки с составлением необходимой документации и тщательным изучением находок.

С другой стороны, реакция могла бы быть и мистической, если угодно, наподобие той, какой встретили японо-монгольскую археологическую экспедицию «Трех рек». Ученые пообещали не вести раскопок, исследовать только то, что на поверхности. Но что, если их сенсоры и локаторы нащупают подземную камеру с останками Чингисхана? Позволят ли монголы извлечь тело бога? Если да, это сделают они сами, и никто другой. И уважат ли современные монголы пожелание Отца Народа, позволят ли ему упокоиться на горе Бурхан-Халдун, как он сам того хотел? Поскитавшись вместе с аратами и ощутив ностальгию по Чингисхану, я уверен, что даже если могилу найдут и раскопают, это лишь добавит таинственности образу того, кто навсегда останется Великим Предком.