Книга Месть розы - Николь Галланд

А может, и нет. Интриги придворного музыканта оказывались, как правило, настолько хитры, что Маркус никогда не был в состоянии вникнуть в них; может, наследница Бургундии должна выйти замуж за первого рыцаря императора именно в интересах Жуглета, хотя зачем ему это нужно, Маркус не мог даже предположить.

Он оглядел зал, удивляясь тому, какой он мрачный и сырой даже по сравнению с суровой обстановкой Кенигсбурга. В такой маленькой комнате праздник не устроишь, хотя вряд ли в этом изолированном месте в горах у Альфонса бывает много гостей, даже из числа его немногочисленных преданных вассалов. Это было новое здание, построенное при жизни Маркуса, серое и унылое. Неудивительно, что граф готов терпеть бесконечные уколы со стороны Конрада, лишь бы держаться подальше отсюда. Брак Моники всегда вызывал у Маркуса чувство сострадания к ней; теперь он жалел ее и за то, в какой обстановке ей приходится жить.

Наконец графиня вернулась в сопровождении Имоджин, одетой в белое. У Маркуса мелькнула восхитительная, но совершенно безумная мысль схватить ее и сбежать.

Вместо этого он все так же стоял навытяжку, глядя, как женщины подходят к камину. От бесконечных рыданий лицо Имоджин приобрело мертвенно-бледный оттенок. Хотелось бы Маркусу знать, как давно прибыло сообщение. Их взгляды встретились. Даже сейчас она выглядела так, будто любовь к нему кружит ей голову. Его бросило в ярость при одной мысли о том, что другой мужчина может когда-нибудь увидеть такое же выражение на ее лице. Или почувствовать прикосновение теплых, нежных рук, раздевающих его. Или ощутить прохладную, гладкую кожу прижимающихся к его телу ягодиц. Мужчина, который никогда не сможет понять ее и отвергнет, а возможно, и публично осудит, узнав правду.

Увидев, как Имоджин вздрогнула всем телом, он понял, что его возлюбленная с трудом сдерживает желание броситься ему в объятия.

— Госпожа… — хрипло начал он срывающимся голосом. Его сотрясала дрожь. Откашлявшись, он предпринял вторую попытку.

— Госпожа, могу я получить позволение обнять вашу дочь? Это будет жест уважения со стороны императора Конрада.

Моника, явно колеблясь, опустила взгляд, вздохнула и ответила:

— Хорошо. Пока это не переходит границы того, что сам император счел бы приличным.

Маркус не стал разъяснять ей, что с точки зрения Конрада «приличным» было бы сорвать с Имоджин одежду и овладеть ею прямо здесь, на тростнике. Он слегка вскинул руки и сделал полшага к Имоджин; девушка бросилась к нему и обняла за шею, разразившись такими бурными рыданиями, что он и сам едва сумел сдержать слезы.

— Дорогая, — прошептал он. — Я все улажу.

Имоджин отодвинулась, вглядываясь в его лицо. В полутьме зала она выглядела не только измученной, но и испуганной. Маркус отчаянно хотел сказать ей больше, объяснить, что он собирается делать дальше, но не мог найти слов, которые были бы понятны любимой, но неясны ее матери. Ему отчаянно хотелось поцеловать Имоджин. Стройное, хрупкое тело ощущалось таким знакомым в его руках, что казалось безумием не ласкать его. Тепло их прижатых друг к другу тел постепенно растопило испуг на ее лице. Закрыв глаза, она, дрожа, прильнула к нему.

Моника, почувствовав их нарастающий пыл, тут же вмешалась:

— Прекрасно, сударь. Целомудренная привязанность его величества к моей дочери, по-видимому, произвела на вас неизгладимое впечатление.

Влюбленные с трудом оторвались друг от друга. Маркус был слишком не в себе, чтобы найти пусть даже ничего не значащие слова вежливости.

Пришлось Монике взять инициативу на себя. Не допуская никаких возражений, она увела Имоджин; та следовала за ней, словно призрак, пятясь и до самого последнего момента не сводя взгляда с возлюбленного. Горло у Маркуса перехватило, сердце стиснула ледяная рука.

— Позвольте еще раз поблагодарить вас, сударь, за то, что вы дали себе труд нанести нам визит во время своего путешествия, — сказала Моника. — Не хотите ли принять ванну, прежде чем продолжить путь? — Понизив голос, она добавила: — Маркус, что это за путешествие на юго-запад? Пожалуйста, Успокой меня. Ты ведь не зашел так далеко, чтобы проделать весь этот путь только ради того, чтобы рыдать тут у моих ног?

После мгновенного замешательства Маркус быстро сказал:

— Мне поручено поздравить нашу будущую императрицу. Полагаю, ваш муж в своем… послании сообщил о планах императора.

Она кивнула, избегая взгляда Маркуса, поскольку отлично понимала, что именно брак короля подтолкнул Альфонса к разрыву помолвки.

Теперь Маркус знал, что делать, и сгорал от нетерпения поскорее уйти. Однако добрый ночной сон обеспечит ему более приличный вид.

— Я едва решаюсь побеспокоить ваших слуг насчет ванны и постели, а вашего конюха насчет того, чтобы он согласился предоставить мне коня в обмен на моего собственного. Это прекрасный скакун, а меня устроит любой мерин, лишь бы слушался. И пожалуйста, передайте дочери, что она должна встретить будущее со всем возможным самообладанием.

На лице Моники проступило облегчение.

— Спасибо, Маркус. Еще со времен твоей службы в доме моего отца я воспринимала тебя как брата. Хотелось бы думать, что со временем ты сможешь снова бывать у нас, даже если рядом с Имоджин будет ее муж.

— Возможно, — с улыбкой ответил он. — Почти наверняка.

Все еще пребывая в зыбком полусне, Виллем начал осознавать, что испытывает удивительное, незнакомое ощущение: рядом с ним под покрывалом лежит теплое, нежное женское тело. В первый момент он не сообразил, кто это, но пахла она приятно и знакомо, и волосы у нее были коротко острижены.

Внезапно сознание полностью прояснилось.

— Ох, господи…

Несмотря на способность менестреля к хитроумным махинациям, это была первая ночь, которую им удалось провести вместе после того совместного похода к проституткам, когда они вообще впервые остались наедине.

Жуглет по-прежнему неусыпно заботилась о репутации Виллема, поэтому за четыре прошедших дня они встречались исключительно на людях, как друзья. Общество Жуглет, даже в компании, доставляло ему такое удовольствие, что он покорно удовлетворялся и этим. Однако прошлым вечером интриганка сумела убедить императора, что ему хочется послушать на ночь пение заезжего миннезингера Альберта Йохансдорфа, а сама отправилась вместе с Виллемом в гостиницу, приняла участие в танцах во дворе, потом незаметно проскользнула в комнату Виллема и дождалась, пока он последует за ней. Она договорилась с Жанеттой, что та до рассвета продержит Эрика у себя. Мальчики и слуга обрадовались, когда хозяин разрешил им эту жаркую, влажную ночь провести во дворе. Таким образом Жуглет и Виллем оказались в комнате одни.

Ни разу в жизни он не просыпался обнаженным рядом с женщиной; удивительно эротичное ощущение. Его рука проскользнула между ее бедер, глаза неотрывно вглядывались в лицо, следя за реакцией.

Жуглет зашевелилась, открыла глаза, посмотрела на него, и мгновенно стряхнула с себя остатки сна: ни разу в жизни она не просыпалась обнаженной рядом с мужчиной. Во взгляде мелькнуло удивление, но потом она расслабилась, улыбнулась, протянула руку и нежно погладила его по лицу. Он склонился над ней и поцеловал в губы, чувствуя, как в нем нарастает желание…