Книга Отечественная история IX—XIX вв. - Александр Федулин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
15. Скрынников Р.Г. Лихолетье. Москва в XVI—XVII веках. М., 1988.
16. Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века: Григорий Отрепьев. Новосибирск, 1990.
17. Смирнов И.И. Восстание Болотникова М., 1951.
18. Смута в России. XVII век // Родина. Спецвыпуск. 2005. № 11.
19. Татищев В.Н. История Российская, ч. III и IV // Собр. соч. Т. V и VI. М., 1996.
20. Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. : учеб. пособие. М., 1993.
21. Шокарев С.Ю. Москва и преодоление Смуты. 1612 год. М., 2002.
Когда известие об убиении царевича пришло в Москву, сильное смущение овладело и придворными и народом. Царь (Федор) в испуге желал, чтобы его постигла смерть. Его по возможности утешали. Царица также была глубоко огорчена и хотела удалиться в монастырь, так как она подозревала, что убийство было совершено по внушению ее брата, сильно желавшего управлять Царством и сидеть на престоле.
Юния в 12 день, царь и великий князь Борис Федоровичь всея Русии, с отцем своим святейшим Иовом патриархом всея Русии, и с сыном своим благородным царевичем князем Феодором, со всем освещенным собором с митрополиты, и архиепископы и владыки и архимандриты, игумены и со всемь своим царским синклитом, видя божеское на нас, за грехи наша праведное прещение, яко вестный всем и знаемый вор, чернец, бывший сын боярский, по реклу Отрепьев, бежав в ляхи, назвался царевичем Димитрием, которой, как всем ведомо, по приключению скончася во граде Угличе, и погребен тамо; а сей злохищный львичище солсти короля ляхского и литовского, и учини заговор с некоими паны, давными Русской земле и православной нашей христианской вере лиходеи, пришел в наши украиные грады с войски великими, хотя похитити царство Московское и православную христианскую веру истребити, а ввести проклятую латинскую папежскую веру, его же повелехом всюду в церквах святых и по торжищам клясти; войска же наши вельми оскудеша: овии прельщени тем вором, к нему предалися, многие казаки, забыв к нам крестное целование, нам изменили, инные от долгаго стояния изнурились и испроторились (издержались), в домы разошлись, и тако воям нашим зело умалившимся; многие же люди, имея великия поместья и отчины, а службы не служат ни сами, ни их дети, ни холопы, и живут в домах, не пекущеся (не заботясь) о гибели царства и о святой церкви. Первее бо не толе слуги святителей и монастырей, но сами старцы, священницы и диаконы, в нашествие нечестивых, множицею на войну исхождаху, крепце вооружахуся, храбро борющеся за святую православную веру и за вся христианы, не щадя кровь свою проливаху; мы же сего не возхотехом, да не опустеют храмы божие без пения, и не престанет их к Богу теплая молитва за вся борющиеся и страждующие в воинстве, а судихом и повелехом, да вси патриарши, митрополичи, архиепископли и епископли и монастырей слуги, колико их есть годных, вскоре собрався, со всяким поспешением, со оружием и запасы идут в Калугу к бояром нашим и воеводам князю Федору Ивановичу Мстиславскому с товарищи, а останутся токмо престарелые и немощные, – под тяжким нашим гневом и казнью.
О смерти окаяннаго еретика Гришки Ростриги и о убиении его. В десятый же день душегубнаго его веселия собрався множество народа со оружием и дреколием, во управлениих и в советех тайных болярина некоего, князя Василия Ивановича Шуйского, и тако убо всенародное множество нападоша на дом его и воздвигоша гласы своя, глаголюще: яко есть враг и богоотступник, рострига Гришка Отрепьев, а не царевич Дмитрей: ныне вемы во-истину, яко ложь есть окаянный, а не истинна, и хощет попрати православную и непорочную веру, а папежскую утвердити! – И тако с великим воплем и трижнением предают сего лестьца смерти, и обнажиша тело его, и за срамныя уды влечаху его из царского дому безчестне, и всего народу очи зряху на сия бывшая позорища. И положиша его пред враты градцкими на площади, нага суща, в знак ничим прикровенна; под ногами же его положиша прежереченнаго лепообразного и мужественнаго ополчителя, болярина Петра Басманова, с ним в царских его покоех живота гонзнувша (лишившегося жизни) от народу. И тако лежаху трупие их пред враты градцкими на площади три дни и три нощи, а на четвертый же день повелено бысть боляры труп его сожещи на всполии града в некоей утвари, его же сам той окаянный при животе своем сотвори и адом нарече....
В то же время, когда убища сего проклят а го Ростригу, бысть в царствующем граде трус велий и пролитие крови: полскаго народу многочисленно побита и богатство их пограбища; и едва укротися страшное сие волнение в царствующем граде даже и до третьяго дни.
…послати бити челом к …королю Польскому, чтоб… дал на Владимирское и Московское и на все великие государства Российского царства сына своего Владислава королевича…
…Для скорейшего вооружения русских патриарх Московский тайно разослал по всем городам грамоты, которыми, разрешая народ от присяги королевичу, тщательно убеждал соединенными силами как можно скорее спешить к Москве, не жалея ни жизни, ни имущества для защиты православной веры…
После изгнания иноземцев и окончания Смуты самым насущным вопросом для русского народа стало восстановление своей государственности – выборы нового царя. Люди того времени полагали, что для уверенности в завтрашнем дне мало безликого правительства, а нужен один государь, который был бы символом власти. На русский трон претендовали представители самых родовитых фамилий – В.П. Голицын и Ф.И. Мстиславский, польский принц Владислав и шведский принц Филипп-Карл. Не исключался и сын Марины Мнишек и Лжедмитрия II «воренок Ивашка». Победители – казацко-дворянское ополчение – долго не могли сойтись во мнениях: Дмитрия Трубецкого не хотели видеть на престоле дворяне как «казацкого» князя, а князя Дмитрия Пожарского, вождя дворянского ополчения, не хотели иметь государем казаки.
