Книга Констебль с Третьего участка - Сэй Алек

Мне стало совестно перед этим добродушным гигантом. Мало того что у человека свадьба на носу, а подготовка к ней – ещё то испытание для нервов, так и я ему хлопот доставил.

– Знаете, сержант, это отчасти моя вина, – признался я. – Давеча я брал интервью у леди Клементины Чертилл, упомянул об изобретении профессора Бэббиджа и что испытывать его будет сэр Эндрю…

– Ну что вы, что вы, мистер Адвокат. Это, во-первых, большая честь, а во-вторых, огромный повод для гордости всем ирландцам. Как же, спесивые англичане не нашли достойного соперника в своей стране и были принуждены обратиться к нам, – поспешил утешить меня Вильк. – У нас, на Третьем, констебли уже чуть ли не дерутся за право попасть в число охранников на состязании.

У меня слегка отлегло от сердца. Конечно, ни к чему лукавить: я в любом случае использовал бы полученную от сержанта информацию именно так, как это получилось, ведь Джей Джей требовал сенсацию, и такое его желание лучше было исполнить. Репортёр, который не может обеспечить рост тиражей, мало стоит в глазах Блинкса, а мне необходимо содержать семью, к тому же сын этой осенью уже должен поступать в гимназию…

Но хотя бы то, что Вильк не держит на меня за это зла, утешает.

– Интересно, а съёмки этого чуда разума разрешены? У нас в редакции есть амбротип последней модели.

– Наука на месте не стоит. Вот и у нас в участке решили заменить дагеротип на ферротип[50], – ответил сержант. – Я уточню этот нюанс и сообщу вам. Вы ведь будете освещать и прибытие голема в Дубровлин, мистер Адвокат?

Чем дольше длился пятничный день, тем нервознее и раздражительнее становился Джей Джей. К обеденному перерыву он успел достать своими мелочными придирками решительно всех сотрудников редакции.

Я, признаться, тоже волновался. Невзирая на приязнь, которую ко мне, казалось бы, испытывает председатель географического общества, и несмотря на понимание того факта, что люди его круга не встают рано, некие сомнения в успешности той, прямо назовём вещи своими именами, авантюры, что я затеял, у меня имелись. В конце концов, у герцога Данхилла, человека крайне занятого, могло просто не найтись ни единой свободной минуты на этой неделе, что открыло бы для меня весьма мрачные перспективы: поедания шляпы Блинке мне в жизни не простит.

Под такие невесёлые мысли я совершенно утратил аппетит и вместо того, чтобы отправиться обедать домой, обошёлся пончиками на разнос от Сабурами. Обыкновенно он их никому, кроме полисменов при исполнении, не продаёт, но мне, как лицу в некотором роде причастному, делает исключение.

Наконец, едва лишь готовый номер «Светского хроникёра» отправился в типографию, на пороге появился мальчик в почтовой форме.

– Телеграмма для мистера Адвоката, – сообщил он. – Кто примет?

– Я, я приму, – вылетел из своего кабинета Джей Джей. – Держите фартинг, молодой человек.

– Благодарю, сэр, – с самым серьёзным видом кивнул паренёк. – Распишитесь в получении.

Вручив монетку посыльному и забрав у него телеграмму, главный редактор стремительно вернулся в свой кабинет, куда поспешил и я.

– Фемистокл, голубчик, всё пропало! – трагическим голосом сообщил мне мистер Блинке, протягивая лист бумаги с почтовым штемпелем. – Вот, ознакомьтесь.

Вопреки ожиданиям, телеграмма оказалась не от сэра Джеффри Синклера, а от мистера Колвилла, секретаря эрла Чертилла, в которой последний сообщал, что комиссар Дубровлина и Мит Уи Нелл будет рад принять меня для интервью в Главном управлении полиции в три часа дня.

В воскресенье.

– Боже мой, какой конфуз, какое несчастье! Проиграть этому прохвосту! – продолжал причитать Джей Джей.

– Позвольте, отчего же – проиграть? – перебил его я, не дожидаясь, когда главный редактор перейдёт от жалости к себе к обвинениям в мой адрес.

– Вы что, не понимаете? Мы же просто не успеем дать это интервью в воскресный номер! – воскликнул мистер Блинке.

– Ну и даром не надо. Что написано в его телеграмме? Что интервью в воскресенье надо взять! И только, Джей Джей, взять. О публикации в тот же день речи нет.

Главный редактор просиял на миг, но потом со стоном откинулся на спинку кресла и трагическим жестом приложил ко лбу руку.

– Ах, боже, какой я болван! – воскликнул он. – Ведь в моём ответе было написано: «В воскресенье вы его прочтёте».

Внутренне я с ним согласился, вслух же, придав голосу бодрости, произнёс:

– Так в чём печаль, мистер Блинке? Мы пошлём ему интервью с посыльным, едва я вернусь от эрла Чертилла.

– Фемистокл, вы возвратили меня к жизни! – воскликнул Джей Джей.

Забегая вперёд, должен сказать, что моя уловка против главы «Особняка» сработала лишь отчасти. Мы действительно отправили ему интервью в запечатанном пакете, однако мистер Флинт, видя, что в воскресном номере «Светского хроникёра» обещанного материала нет, попросту распорядился убрать наше послание в сейф не вскрывая и ознакомился с ним лишь в понедельник с утра, что позволило ему утверждать, что пари выиграл якобы он.

Такое его неприятие явного проигрыша стало поводом для тяжбы, рассмотрев которую мировой судья Дредд, с присущим этому человеку тяжеловесным юмором, сообщил господам редакторам, что, по его мнению, стороны, заключая пари, использовали весьма неточные формулировки и однозначно пришли к соглашению лишь о владельце головного убора, после чего присудил каждому съесть по половине кепи мистера Флинта.

Я в тот момент, к своей большой удаче, находился на борту корабля, отправляясь в редакционную командировку в Детройт, и связаться со мной мистеру Блинксу было решительно невозможно. К моменту же моего прибытия в порт Нью-Йорка Джей Джей, человек столь же отходчивый, сколь и находчивый, уже не только отошёл от конфуза, но и всюду щеголял фразой о том, что разорил Флинта на пол шляпы.

К часу, на который комиссар полиции назначил мне встречу, всё высшее общество Дубровлина уже только и делало, что обсуждало предстоящий матч. Казалось бы, всего каких-то жалких три с половиной дня на то, чтобы возбудить общий интерес, срок совершенно несерьёзный, а вот однако ж – столицу захватила натуральнейшая шахматная истерия.

За публикациями в «Светском хроникёре» и ненадолго отставшем от него «Особняке» знамя подхватил «Научный вестник», давший развёрнутую биографию профессора Бэббиджа и пространно рассуждавший со своих страниц о перспективах применения «умных» големов.

Такое сугубо женское издание, как «Модница», в котором прознали о патронаже леди Клементины над состязанием, также моментально разродилось обширной статьёй, где, в свете опубликованного нами интервью с герцогиней, обстоятельно рассуждали, какое платье прилично надеть леди для посещения такого состязания и какое следует носить тем, кто, паче чаяния, станет участницей шахматного соревнования. Для последнего случая утвердили «амазонку».