Книга Следователь по особо важным делам - Анатолий Безуглов

— Назовите время.

— В шестом часу это было. Я сажусь в машину, он подходит. Просит отвезти в Североозерск. Говорит, что опаздывает на самолёт, а первый автобус уходит в полдевятого. Я, конечно, отказываюсь. Уборка. Он не отстаёт. Я ему предлагаю вместе поехать на ток, загрузиться зерном и — в район. Не успел я глазом моргнуть-он уже в кабине.

Я тронул. Выехали на шоссе, он выступает:. «Капитан, ты романтик?» Я спрашиваю: «Почему капитан?» Он смеётся:

«Вылитый капитан. Например, сэр Джеймс». Это, наверное, за то, что баки ношу и трубку курю. Он продолжает: «Дорогой сэр, а не поднять ли нам фок-брамсель и не махнуть ли сразу в Североозерск?» Я попытался насчёт того, что зерно, мол, идёт, урожай. Бог его знает, как он умеет в душу влезть. Выступает: «Да теперь в России человек не стоит и понюшки табака. Центнеры, гектары, проценты.

А ты хоть помирай — нет до тебя никакого дела». Знаете, как бывает порой, проймёт до самого сердца. Жаль его стало. Думаю, может, действительно позарез надо человеку.

Повёз прямо в район. До самого аэропорта. Он так благодарил, так расчувствовался, что подарил зажигалку. — Станислав открыл тумбочку, пошарил в ней, достал небольшой изящный цилиндрик из прозрачной пластмассы. — Французская. Газовая. Горючее, правда, вышло, а заправить негде.

— За поездку заплатил?

— Вот, только это. Выступал, что деньги, как вода, утекут, а вещь останется.

— Он назвал себя?

— Нет.

— Говорил, к кому приезжал в Крылатое?

— Нет.

— А почему он выбрал именно вас?

— Откуда я знаю. Случайно, наверное.

— А к Залесским он не мог приехать? — спросил я.

Коломойцев искренне удивился:

— Он бы отрекомендовался, что от Валерия. Проще разговаривать. Если он очень спешил, думаю, Валерий сам бы подошёл ко мне и попросил отвезти дружка в район…

Похоже, Коломойцев не врал.

Прямо какая-то дьявольски точно рассчитанная конспирация. Залесский знал, что Коломойцев вряд ли откажет (думаю, что помимо французской зажигалки «коробейник»

презентовал шофёру и бутылочку спиртного), но все было сделано так, что тот не догадался, чьего гостя вёз. Выходит, Залесский не доверял Станиславу…

— Что он вам ещё преподнёс из своих припасовконьяк, виски, водку? — спросил я.

— Действительно, — растерялся Коломойцев. — Я забыл сказать, что он сунул мне сувенирную бутылочку коньяка.

Маленькую, пятьдесят грамм. — Станислав низко наклонился к тумбочке и долго возился там, перебирая вещи. — Куда-то девалась…

— Ладно, бог с ней. В пути он не просил вас о чем-нибудь, не интересовался чем-либо?

— Вроде нет.

— Хорошо. А теперь вопрос о другом. Когда вы пришли к Залесским утром девятого июля, не припомните, что было в кухне? Вы ведь прошли через неё?

— А что там могло быть?

— Какие вещи, что где лежало…

Коломойцев посасывал трубку, так и не выпустив её изо рта после того, как изобразил «сэра Джеймса».

— Было прибрано. Стол пустой. Что ещё, что ещё… Какие-то вещи на табуретке.

— Какие именно?

— Точно не помню. Кажется, плащ. Нет, старая куртка.

И шляпа. Когда мы сидели с Валерием и ждали милицию, я, помню, вертел её в руках…

Значит, убийца сложил чучело на табуретку.

При составлении протокола я особое внимание уделил описанию внешности ночного гостя. Предстояло составлять фоторобот…

Меня смущало, что Залесский скрыл от Станислава знакомство с «коробейником».

«Ищенко объяснила это тем, что незадолго до того у приятелей была небольшая размолвка. Выяснилось, что Коломойцев только что закончил картину для клуба. Пейзаж. Колхозное поле. Работу принимал завклубом. Ципов сказал, что Стасик поспорил с Валерием насчёт каких-то денег.

Когда Серафима Карловна изучила в районе некоторые документы, оказалось, что Коломойцев через Юрия Юрьевича (а значит, и Залесского) получал аналогичные заказы в других хозяйствах. Счета оформляли через бухгалтерию как за текущие производственные работы.

Это уже было серьёзное нарушение. И не подготовить представление в райком я не имел права. Я знал, что не для того приехал в Североозерский район. Однако это уже было моё, следователя, дело.

Да, милую компанию сколотил вокруг себя Залесский…

Я свёл в Североозерском РОВДе двух шофёров-Коломойцева и Веселаго. При их помощи был составлен словесныи портрет и фоторобот таинственного гостя Залесских.

На этот раз очень пригодился художественный навык и глаз Станислава. Особенно при монтаже фоторобота.

Андрей путался, когда надо было охарактеризовать ту или иную часть лица.

«Коробейник» выглядел приблизительно так: мужчина на вид лет 40-45, южного типа. Волосы тёмные, с сединой, средней густоты, слегка вьются, зачёсаны на пробор (справа), баки до нижней линии челюсти, лицо овальное, профиль слегка выпуклый, лоб высокий, узкий, прямой, слегка скошен, нос-средней высоты и ширины, спинка носа прямая, тонкая, кончик носа круглый, брови длинные, тонкие, овальные, с сильно опущенными хвостиками, глаза круглые, горизонтальные, под глазами небольшие мешки, рот средней величины, губы тонкие, углы рта слегка приподняты, подбородок узкий, овальный, выпуклый, с ямочкой посередине, уши слегка оттопырены, правое ухо овальное, противокозелок выпуклый, мочка узкая, слитная.

По этому словесному портрету и был составлен фоторобот.

Повозиться пришлось изрядно. Я больше доверял Станиславу. Помимо всего прочего он видел «коробейника» при дневном освещении.

Андрей Веселаго, увидев окончательный вариант, сказал: «Теперь здорово смахивает».

Вдруг объявился важный свидетель. Настолько же важный, насколько и неожиданный. Я встречался с ним ежедневно. Чаще всего просто не замечал. Молоденькая жена участкового инспектора Галя Линёва, секретарша Мурзина.

Она пришла в кабинет главного зоотехника, который я все ещё занимал в связи с отсутствием такового в совхозе.

Линёва села без приглашения и, запинаясь, произнесла:

— Игорь Андреевич, можно с вами поговорить?

— Мы уже говорим, — улыбнулся я, все ещё теряясь в догадках о цели столь необычного визита. Может, хочет похлопотать за своего мужа? При чем здесь я? Он в системе МВД, я-в прокуратуре… Она выкручивала себе один за другим пальцы на левой руке и все собиралась с духом. — Говорите, Галя, — подбодрил я её.

— Скажите честно, Николаю Гордеевичу… Вернее, вы Николая Гордеевича… — Она замолчала.

Вот уж не ожидал, что она заговорит о нем. Неужели это ход Мурзина? Нет, не похоже.