Книга Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи - Джон Кампфнер

Кун был человеком напыщенным и презирал традиционный стиль поведения первооткрывателей, будь то голландцы, англичане или испанцы — распутство, пьянство и мотовство. Первый генерал-губернатор Питер Бот описывал его привычки как «очаровательные» и «умеренные»[383]. Он пытался искоренять нечестные доходы, однако только до некоторой степени. В целом казначейство на родине получало лишь небольшую долю общей стоимости пряностей, но считалось, что более жесткое регулирование и надзор будут подавлять предпринимательский дух. Лишь в конце XVII века, когда Кун и первое поколение голландских коммерсантов давно уже сошли со сцены, компания всерьез взялась за коррупцию. И есть данные о том, что предполагаемый аскетизм Куна был лишь внешним, для отвода глаз. В одном из критических писем в адрес «Господ» Кун пенял им за свою зарплату: «Я считал, что мои услуги более ценны для вас, чем то, что вы предлагаете»[384]. Впрочем, его жалоба, возможно, в большей степени касалась признания и статуса, чем личной денежной выгоды.

Несмотря на трения с руководством, Кун вернулся в Амстердам в 1622 году героем — финансист, достойный восхищения, добывающий богатства для своих сограждан-протестантов. Это был человек своего времени: в нем сосуществовали благочестие и жажда наживы; жестокости в отношении людей низшего порядка вполне допускались, если о них не упоминали вслух. Голландская реформатская церковь относилась к насилию ради извлечения прибыли столь же двояко, как и католическая церковь в Испании и Португалии. Впрочем, голландцы в большей степени старались избегать риска. Их целью было предупредить конкуренцию, монополизировать поставки и контролировать все условия торговых операций, от производства сырья до продажи товара конечному покупателю. Для первых прорывов могла потребоваться конфронтация, но затем нужно было консолидироваться.

Голландское первенство в глобальной торговле резко повысило качество жизни в самих Нидерландах. В этот период начал оформляться в качестве политической силы средний класс и появился новый рынок потребительских товаров. Класс «регентов» включал не только коммерсантов, но и пивоваров и лавочников. Эти люди составляли большинство инвесторов Ост-Индской компании в ее первые годы[385]. От колониальной экспансии также выиграли ювелиры, печатники и красильщики[386]. Все это вместе порождало «эффект просачивания»: зарплаты в Голландии XVII века были значительно выше, чем где-либо еще. Разрыв в доходах возникал не столько между разными стратами городского общества, сколько между сельским населением и жителями торговых городов[387].

Города Нидерландов вошли в число важнейших центров европейской культуры. С помощью натюрмортной живописи экзотические товары, награбленные за океаном, можно было демонстрировать другим людям и сохранять их образы для потомства. Те, у кого было достаточно денег для инвестиций в картины, обнаруживали в себе страсть к изображениям пряностей, фруктов и птиц из Азии и Африки[388]. В Европе времен Просвещения публичные дебаты вращались вокруг понятия роскоши. Полезна ли она для здоровья нации? Этим вопросом задавались мыслители — от Бернарда Мандевиля до Жан-Жака Руссо. Народные настроения в Золотой век изменились: враждебность к «старой роскоши» — традиционным богачам — уступила место приятию «роскоши новой», то есть потребительской культуры, в которой могло участвовать хотя и меньшинство населения, но меньшинство значительное[389]. Мандевиль — голландец, эмигрировавший в Англию и написавший похвалу индивидуализму, «Басню о пчелах», подытожил настроения нарождающегося, мечтающего о богатстве среднего класса:

Пороком улей был снедаем,

Но в целом он являлся раем[390].

Таковы были Нидерланды, в создании которых участвовал Кун.

Одной из первых его задач по возвращении на родину было найти жену, желательно из высших слоев общества. Ева Мент, ставшая невестой Куна, была достаточно молода (всего девятнадцати лет) и происходила из уважаемой семьи. Их свадьба стала грандиозным событием, о чем свидетельствуют и портреты невесты и жениха. Но жизнь в доме на улице Вармусстраат, в фешенебельном районе Амстердама, постепенно становилась скучной для человека с характером Куна. Он уговаривал отправить его назад в Ост-Индию, однако руководство компании не хотело лишний раз конфликтовать с англичанами. Впрочем, в конце концов управляющие сдались — все-таки бизнес есть бизнес, — и в 1627 году Кун снова стал генерал-губернатором.

Планировалось, что он поедет инкогнито, чтобы не провоцировать англичан. Кун взял с собой Еву и нескольких членов ее семьи: это была попытка продемонстрировать всему обществу, как именно он намерен строить новую жизнь в далеких колониях. Перед Куном поставили новую задачу: расширить торговлю за пределы Ост-Индии — в Индию и Китай. Но давалось это с трудом, так как большая часть времени уходила на защиту имеющихся территорий. Султан Агунг из соседнего государства Матарам дважды нападал на Батавию; Агунг много раз отказывал голландцам в разрешении построить новый торговый пост на северном побережье Явы. Оба упомянутых налета были отбиты, но во время второй осады — в 1629 году — Кун умер от дизентерии, выпив грязной воды. Ему было всего сорок два года. Во время осады погибла и одна из его дочерей. Ева вернулась в Голландию, но ее маленькая дочь скончалась по дороге домой.

У Куна не было времени насладиться материальными плодами своих предприятий. Он организовал систему эксплуатации ресурсов, которую потом — через много лет после окончания Золотого века — воспроизводили другие страны. Первая гигантская глобальная корпорация была воздвигнута на изувеченных трупах тысяч людей, обитавших на Островах пряностей. Голландская Ост-Индская компания обанкротилась в 1800 году, но к этому моменту Голландия уже обеспечила себя богатством. Батавия стала многонациональным городом, где жило семьдесят тысяч человек, в том числе голландцы, другие европейцы, китайцы и японцы. Она еще два века оставалась важнейшим торговым постом в Юго-Восточной Азии — до тех пор, пока Стэмфорд Раффлз не основал Сингапур.

Кун после смерти был надолго забыт; лишь в конце XIX века произошло некое подобие реабилитации. Для города Хорн наступили тяжелые времена, его место на торговых путях заняли другие порты в Голландии и за границей. Однако открытие памятника Куну на главной площади Хорна в 1893 году привлекло внимание влиятельных людей всей страны. Статуя изображает Куна театрально вглядывающимся вдаль, с мечом на поясе и пушкой позади; он как будто с презрением отмахивается от своих критиков. На постаменте вырезан его знаменитый призыв из письма Семнадцати господам 1619 года: «Dispereert Niet» — «Не отчаивайтесь». Надпись продолжается словами: «Господь на нашей стороне».