Книга Тридцатник, и только - Лайза Джуэлл

Звуки, доносившиеся из окна, убаюкивали. Сердитые автомобили, нетерпеливые грузовики, гостиничный привратник, свистком подзывавший такси, песня дождя, дискантом звучавшая на крыше и басом на холщовой маркизе, прикрывающей вход в отель. За дверью то и дело раздавался приглушенный иностранный говор, напоминавший, что сейчас день и кругом полно занятых людей, которым некогда валяться в постели.

Надин натянула на себя шелковое покрывало. Устраиваясь поуютнее, она полусонно думала о завтрашних съемках, о сегодняшнем ужине, о том, что надо не забыть купить пленку, о прочих обычных, приятных и скучных вещах.

И вдруг — оп! — вот оно. Бах! — и в приятную дрему ворвалась Дилайла. В проклятом полотенце. В квартире Дига, черт бы ее побрал. Готовая наброситься на дурачка Дига. Бум! — и вот вам пожалуйста, ее силуэт на заднем сиденье черного такси в два часа утра, она обнимает Дига, ее губы прижаты к его губам. Трах! — и Дилайла на игровой площадке в школе Святой Троица, сидит на коленях у Дига, взгляд мечет холодные голубые молнии в сторону Надин, и та чувствует себя толстой уродиной, тупой и нелепой.

Надин отбросила покрывало и вскочила. Дилайла крадет у нее даже сон. Господи, как хочется завопить от такой несправедливости.

Дилайла заполонила собой все.

Надин рывком открыла мини-бар и свирепо оглядела его содержимое, словно бросая вызов: сможет ли это жалкое подобие холодильника предложить ей настоящую выпивку, которая хоть чуть-чуть ослабит боль, и горечь, и оголтелую, рвущую на куски ревность? Ну, что там у тебя имеется?

Она углядела четвертушку «Луи Редерера» и маленькую бутылочку «Хосе Куэрво». Грустно пить текилу в одиночестве, посреди бела дня, но в нынешнем состоянии такая перспектива ей даже понравилась. Да пошли они все! За окном лил дождь, небо потемнело еще сильнее, она сидит в иностранном отеле, и настроение у нее паршивей некуда. Лучшего повода для визита в алко-страну и не придумаешь.

Надин заскочила в ванную за стаканом для полоскания зубов, вытряхнула в нее текилу, долила доверху холодного пенистого шампанского, встряхнула как следует и опрокинула в рот.

От газированной смеси ее передернуло. Гадость. Она громко рыгнула и слизнула шампанское с ладони.

Алкоголь подействовал мгновенно, комната, вид из окна и настроение Надин тотчас заиграли мягкими красками. Теперь Надин хотелось курить. Не просто хотелось, до смерти хотелось. В номере курение возбранялось. Окно было наглухо забито.

Надин вылила остатки шампанского в стакан, залпом выпила, надела туфли, накинула на плечи кардиган, взяла ключ от номера и направилась вниз, в бар.

Останавливаясь в отелях, особенно в таких шикарных, как этот, Надин словно попадала в другой мир. Она могла бы всю жизнь провести в гостинице, устранившись от скучных бытовых обязанностей вроде уборки, готовки, общения с сантехниками, оплаты счетов, вызова такси, закупок кукурузных хлопьев, глажки, полирования ногтей, подписки на газеты и поисков, где бы перекусить.

Но больше всего в шикарных отелях ей нравилось то, что все они были одинаковы. На любом континенте, в первом или в третьем мире, вы всегда могли рассчитывать на сваренное в крутую яйцо и бутылку приличного шампанского, на сейф для хранения ценностей и мини-бар. Куда бы вы ни приезжали, стоило вам переступить порог дорогого отеля, как вы оказывались в другой стране, абсолютно не связанной с той, где отель построили. Страна эта называлась Отель и была одной из самых уютных на свете.

А эти симпатичные изящные штуковинки! Например, у бумажной подставки, которую Надин выдали под коктейль с шампанским, края вырезаны зубчиками. И газеты, куда ни глянь, лежат себе на полированных стойках из красного дерева. И великолепный ковер с эмблемой отеля. Хорошо бы завести дома именной ковер, думала Надин, с вытканными инициалами НК, да и прочие завитушки и украшеньица тоже не помешают.

Надин уютно устроилась в уголке бара на мягком, как губка, диванче и в стратегической близости от бармена, чтобы подолгу не ловить его взгляда. Голова у нее приятно плыла, а последние новости в газете, которые она пыталась расшифровать с помощью школьного испанского, начали терять внятность. Бизилось шесть часов, за окном по-прежнему лил дождь. Надин была пьяна.

— Вот ты где! Слава богу! — Невысокая девушка с личиком эльфа, коротко стрижеными черными волосами, перетняутыми на лбц банданой, рухнула рядом с Надин. — Мы тебя повсюду ищем. — То была Пиа. — Фабиана прочесывает киоски в холле, Сара тралит коридоры в поисках твоего обезглавленного тела. Мы звонили в твой номер весь день. Я уже собралась вызывать полицию.

Она сморщила крошечный носик, дабы подчеркнуть драматичность событий, и сердито ударила Надин по руке — в наказание за пустые хлопоты.

— Ну прости. — Надин вдруг осознала, что ее губы зажили отдельной от языка жизнью, и если она не сосредоточится, то скоро начнет растягивать слова. — Я не подумала. Прости. Ударь меня еще.

Пиа скорчила гримаску и воспользовалась предложением Надин.

— Плохой фотограф, — шутливо выговаривала она. — Повтори, кто ты?

— Плохой фотограф, — Надин понурилась.

— Да ты еще и пьяный фотограф! Ну-ка дыхни, — приказала Пиа, подставляя миниатюрные ноздри к рту Надин. — Точно! Напилась! Черт, Дин, еще шести нет, а ты уже в стельку! Деваться некуда, — она встала на ноги, обутые в платформы, — придется найти Сару и Фабиану. А когда я вернусь, на столе должно стоять то, что ты пьешь, на нашу долю и за твой счет. О'кей?

— О'кей.

Надин наблюдала за Пиа, удалявшейся по ковру в направлении мерцающего холла, ее крошечные бедра, обтянутые черными велосипедными шортами, виляли из стороны в сторону, лодыжки, казалось, вот-вот треснут под тяжестью пристегнутых к ним туфель на платформе. Все мужчины в баре смотрели Пиа вслед.

Она вернулась через пятнадцать минут с Сарой — худой, как спичка, блондинкой, выпускницей престижной школы, в группе Сара работала стилистом, и на язык ей лучше было не попадаться; следом шла Фабиана — новоиспеченное лицо «Рено», девушка с роскошными формами. Надин подумала, что в такой компании она выглядит рыжим клоуном. Но подобное сравнение ее ничуть не обеспокоило. Она обожала пить в компании красивых женщин. Это было забавно, все равно что гулять в парке с породистой собакой: все на тебя смотрят и пытаются завести разговор.

— Лахудра старая, — Сара сняла кашемировый жакет, обнажив точеные руки и плечи, — сколько ты уже вылакала? — Надин хихикнула, пожала плечами и икнула. — Все, больше ни слова, — предупредила Сара.

У столика возник официант с четырьмя коктейлями — каждый на зубчатой подставочке — и блюдцем фисташек. Осмелев в компании красвиц Надин, одарила его обворожительной улыбкой и сказала «gracias» со всей испанистостью, какую только могла изобразить. Официант улыбнулся в ответ, и Надин покраснела. Девушки многозначительно загомонили. Так начался девичник, обещавший несколько часов неподдельного веселья.