Книга Решальщики. Книга 4. Развал. Схождение - Андрей Константинов

— Послезавтра, вернее уже завтра мы с Яной и Глебом вылетаем в Прагу. Обратно возвращаемся шестого числа. А вы?

— А мы завтра, вернее уже сегодня вечером едем в деревню. К Котьке Зеленкову, на Новгородчину. Неделя без телека, без Интернета, без Брюнета — райская, короче, жизнь. Куды там «баунти»? Опять же Натахе, в ее нынешнем положении, пользительно.

— Получается, теперь только девятого числа и свидимся?

— Получается, что так. Ты смокинг-то уже купил?

— Да пошел ты!

— Иду-иду.

Петрухин расплылся в довольной улыбке, хлопнул приятеля по плечу и, более ничего не сказав, нестойким шагом двинул к подъезду.

Попутно скосил глаза на окна — свет в кухне горел.

И это означало, что его возвращения ждали.

Ждали практически и без малого двое.

Значит — жизнь и ее пляски продолжаются.

А значит — это еще не конец Истории.

И не конец, хочется верить, Любви.

Ну, а все остальное, бог даст, по ходу пьесу подкорректируем.

…Dance me to the children

Who are asking to be born,

Dance me through the curtains

That our kisses have out worn…[34]

ГЛАВА ПЯТАЯ

Санкт-Петербург, 9 января 2012 года, пн.

Это был последний день затяжных новогодних каникул.

Больная голова Страны, с трудом оторвав от подушки опухшую стасорокатрехмиллионноликую физиономию, очухивалась, задавалась вопросами «кто я? где я?», требовала холодного пива и рвотно-позывно реагировала на остатки оливье. По столь уважительной причине в сей утренний час на петербургских улицах было непривычно пусто. Даже на такой «центровой», как Суворовский проспект.

Впрочем, на одном, отдельно взятом «пятачке» оного проспекта, а именно — у входа в здание районного Загса, сейчас наблюдалось действо, отдаленно напоминающее «флэш-моб». По правую руку от главного подъезда кучковалась группа товарищей в парадной полицейской форме, а по руку левую — схожая по количеству душ группа, только в ватничках и в не-по-погодных шапках-ушанках. Беглого взгляда на неодухотворенные лица «левых» было достаточно, чтобы распознать в лицах носителях людей с бурным тюремным прошлым и непростым настоящим.

В данный момент и те и другие товарищи много курили и взаимно косились — одни «антиподы» на других.

— Короче, едет автобус с народом внутри. Один пассажир начинает втолковывать другому. Мол, знаешь, почему менты всегда ходят парами? Это потому, что один из них умеет читать, а другой писать.

«Ватниковая» группа слаженно заржала. Ее представитель, он же рассказчик, выдержал паузу и громко продолжил. Явно играя сейчас на публику в обе стороны:

— Но это еще не конец истории. Как назло, в том автобусе ехали как раз два мента. Ну, и, типа, возбухли за честь мундира. Подходят они к этим пассажирам и просят предъявить документы. Те суют паспорта ближнему менту. Он берет их ксивы, открывает и говорит другому: «Так, Коля, записывай…»

«Ватниковая» группа буквально зашлась в истерике.

— А вот еще! — призвал народ к тишине рассказчик и «включил звук» на максимум. — Один братан спрашивает другого: чё, типа, грустный такой? Тот отвечает: да вот, лопатник подрезали, суки. Первый ему: в ментовку ходил? Второй: Ага. Вроде не они…

От группки полицейских в белом отделился один, судя по всему, наиболее нервный представитель и вразвалочку подошел к знатоку анекдотов.

— Слышь, ты, смешливый? Может, ты проблем захотел? Так можем устроить. Без проблем.

— А вы, ваше полицейское благородие, мне не тыкай! Сначала представьтесь по форме, как положено. А уже потом, ежели есть какие вопросы, обоснуй, — оскалился золотом пасти рассказчик.

— Откуда вы тут вообще, такие расписные, нарисовались?

— Господин полицейский! Хотите совет? — по-еврейски, вопросом на вопрос ответил «расписной». — Бесплатно.

— Засунь его себе знаешь куда? Бесплатно.

— Грубо. Банально. Предсказуемо. Но тем не менее совет дам: не следует, господин полицейский, подчеркивать свою молодость повышенной нервозностью. А то со стороны — смешно выглядит.

— Так. Ты меня уже достал. Документы!

— А вы, извините, из каких будете? Которые пишут или которые читают?..

Более чем вероятно, что из этой взаимно-неприязненной искры могло разгореться нешуточное пламя конфликта, однако в следующую секунду из парадных дверей «Храма торжества и скорби» выглянул явно старший беловоротничковой команды и командно же рыкнул:

— Та-ак! Сколько можно курить?!! Всё, гасим бычки и пошли-пошли! Сейчас начинается!

Полицейские быстренько побросали цигарки и загрузились в парадное госучреждения. Некоторое время спустя их примеру последовала группа «бывалых товарищей».

* * *

Торжественная церемония регистрации брака раба божьего Петрухина с рабой божьей Натальей неуклонно приближалась к своему апогею — сирень, обмену обручальными кольцами и контрольному поцелую в уста.

В невеликий зальчик сейчас набилось человек сорок гостей — по сегодняшним пост-похмельно-отходным меркам — мега-много. Причем посередь родных и близких персон пытливый читатель, мужественно добравшийся до финала нашего многотомного повествования, без труда смог бы распознать и таких знаковых для судеб брачующихся персонажей, как:

— Костя Лущенко (в солнцезащитных очках и с супругою Любою);

— Ирина Купцова (вовсю и «по-родственному» опекающая непривычно серьезного Глеба Асеева);

— старший оперуполномоченный по ОВД 6-го отдела УОТМ Денис Иванович Свириденко (в статусе «две недели до пенсии»);

— госпожа Гусева (она же — «мадам Александра», она же — «мадам Маргарита» на пару с официально зачислившим ее в штат своего ИЧП «белым магом» Серафимом);

— эксперт-криминалист Малинин (прямиком после суток дежурства, а посему со знакомым выцветшим чемоданчиком в руках);

— Федор Николаевич (возрожденный к жизни своей новой, она же некогда забытая старая, женой и с оной же);

— Котька Зеленков (окончательно переквалифицировавшийся в сельского жителя);

— Анна Николаевна Московцева (без невесть куда запропастившегося еще накануне родного брата, но зато… с «любителем Бродского», господином Русаковым под ручку);

— старший оперуполномоченный криминальной полиции Георгий Михайлович Гладышев (буквально под занавес года вступивший в должность начальника отдела);