Книга Трудно быть богатой - Мария Жукова-Гладкова

Чтобы лишний раз не ругаться с Лешкой, я сказала, чтобы он продиктовал мне код сейфа, и записала его на последней странице записной книжки, рядом с новым Лешкиным сотовым.

У меня был к нему последний вопрос: он сам организовал свою смерть на Кипре?

— Нет, это Хабибуллин. Мне просто крупно повезло. Я прилетел не один, с приятелем. Мы взяли два одноместных номера, на разных этажах. Я пошел в бар, а его отправил за кое-какими бумагами к себе. Ну а потом… Решил быстро делать ноги. Взял его паспорт, одежду. Понял, что «смерть» дает мне широкие возможности. Все думают, что меня нет — а я есть! Тело-то не узнать.

— А борода откуда?

— Накладная. Специально брал с собой.

— А зачем ты полетел на Кипр?

— Дела были. Вот уж не ожидал, что и ты там окажешься… Ладно, Оля. Поехали. Когда ты сможешь взять папку?

— Во вторник, — ответила я, пояснив, что Надежда хочет отправить меня на переговоры.

Лешка сказал, что позвонит мне во вторник вечером, и мы договоримся о следующей встрече.

— А тогда уже обсудим, что ты конкретно скажешь Мурату и когда к нему поедешь.

Лешка встал из-за стола первым. Наверное, благодаря тому, что мы несколько минут назад вспоминали пуговицу, я обратила внимание на то, что на его фирменных летних бежевых брюках пришита самая простая гладкая пуговичка, причем не подходящая по цвету: она была скорее желтой и вообще имела непонятный оттенок.

Не самый вежливый из мужчин, Лешка повернулся ко мне спиной и первым тронулся в направлении выхода, не дожидаясь, успеваю я за ним или нет. Я же застыла на месте. На правом кармане бросался в глаза кожаный лейбл с английским словом «JOY». Я на мгновение закрыла глаза. Бежевую пуговицу с этими же буквами я нашла в шкафу на вилле Хабибуллина. Я была уверена, что там кто-то прятался, пока мы с Камилем сидели внизу.

Так знал Камиль или не знал, что Лешка находится наверху? И кого Хабибуллин ходил провожать среди ночи?

И вообще как Лешка мог выяснить, что мои дети находятся на вилле Хабибуллина? И точно знать, когда там не будет нас с Камилем? И как он оказался рядом с тем местом, где меня сбила машина?

На ватных ногах я проследовала к своему «запорожцу». Лешка, уже сидевший за рулем «девятки», помахал мне рукой и первым поехал в направлении города. Я тронулась вслед за ним.

Глава 28

В понедельник секретарша Надежды Георгиевны, к которой я поехала с утра, очень четко меня проинструктировала, и я решила, что меня не ждет ничего сложного.

— Так я должна подписать эти контракты от фирмы?

— Конечно. Вы же теперь коммерческий директор. Не исключено, вам дадут должность и повыше. Больше-то подписывать некому.

Секретарша посмотрела на меня удивленно.

На следующий день за мной заехала машина и доставила в офис «Алойла». Не знаю, кому особнячок принадлежал до революции, но судя по убранству, к старой роскоши добавились новые деньги. Позолота блестела, ангелочки парили на потолке, мраморные статуи улыбались, и все это отражалось в многочисленных зеркалах.

Переговоры проходили в большом зале со старинной, обитой бархатом мебелью. Мне хотелось не слушать разговоры о нефти, а рассматривать роспись на потолке. Мне кажется, что ее-то как раз сделали в новые времена, выдержав стиль, поскольку парочка святых имели портретное сходство с Лешкой — в более юном возрасте и теперь, а Дева Мария — со свекровью в молодости. Или в том виде, какой она станет, если сделает пластическую операцию. Интересно, почему до сих пор не сподобилась? Или и так считает себя неотразимой?

Я все-таки решила прочитать контракт, который должна была подписать от имени «Алойла». Он был составлен на двух языках, и почему-то бросилась в глаза фраза: «В случае смерти подписавших данное соглашение сторон, сделка считается недействительной». А сделка заключалась на сумму со многими нулями, и подписывала ее я.

Но мне было не отвертеться и пришлось свой автограф все-таки поставить. Перед тем, как покинуть здание и составить компанию господам в «культурной программе» (или ее части), я быстро заскочила в Лешкин кабинет, открыла сейф, извлекла оттуда все, что там находилось, деньги сунула в свою сумочку (правда, сумма на десять тысяч явно не тянула, навскидку тут было не больше трех), а все папки положила в отцовский кейс, прихваченный из дома. Еще когда мой отец работал, то почему-то возжелал в подарок этот символ делового человека, и мы с мамой купили — фирменный, кожаный. Долгие годы кейс пылился на антресолях, вчера вечером я его достала, стерла пыль и вот теперь использовала по назначению.

Не знаю, что заставило меня заглянуть в красную папку, пока я еще находилась в Лешкином кабинете. Ведь у меня еще будет время изучить ее содержимое вечером: я же встречусь с Лешкой только завтра.

В папке лежали какие-то финансовые документы, в которых я, признаться, ничего не понимала. Правда, в специальном кармашке с внутренней стороны за пакетом фотографий, которые мне просматривать было некогда, обнаружилась маленькая кассетка, запаенная в полиэтилен. Диктофонная? Чистая?

Я непроизвольно сунула ее в карман пиджака, после чего закрыла сейф и кабинет покинула. Господа уже помыли руки (мы вроде бы расстались для этой процедуры) и ждали меня внизу.

Ресторан, осмотр города с купола Исаакиевского собора, покупка подарков женам и детям, затем — ночной клуб. После окончания развлекательной программы в клубе, когда я уже была готова рухнуть носом на стол (так хотелось спать), господа объявили, что сейчас отвезут меня домой, а сами продолжат культурный отдых. «Олга» не возражает? «Олга» мечтала лишь об одном: поскорее добраться до кровати.

Мы вышли на ночную улицу, ярко освещенную фонарями, украшавшими вход в клуб, и загрузились в джип, предоставленный компанией. Водитель все это время оставался в машине. Кейс я брала с собой в клуб, чтобы не выпускать из рук, и теперь поставила его между ног на пол, сумочку с деньгами сжимала в руках. Мужчины оживленно болтали (на своем языке), переводчик отвечал на их вопросы. Ничего не понимали только мы с водителем. Или он понимал?

Глядя слипающимися глазами в окно (я с трудом боролась со сном), внезапно заметила, как с моей стороны (я сидела у самой дверцы) к нам пристраивается огромный черный джип и пытается оттеснить к краю тротуара. Спереди появилась еще какая-то машина, марку которой я определить не смогла, а сзади — третья. Нас умело взяли в «коробочку». Дело происходило в старой части Питера, в районе Театральной площади, на улочке, названия которой я не знала. Ночь, около трех. Окна в домах погашены. Время белых ночей проходит, в три уже совсем темно. Фонари не горят. Движения никакого.

Наш джип остановился. Иностранцы пока ничего не поняли, продолжая свою болтовню. Они были пьяны и собирались остаток ночи провести, занимаясь «грязным русским сексом». Водитель же и переводчик быстро сообразили, что что-то здесь не так.