Книга Вторжение - Антон Карелин

— Понятно, а то как же?!. — По выражению его лица было видно, что речь идет о самом основном, привычном и главном. — Каждый Хозяин со своей землей связан, и на ней ему беспокоиться не о чем. Это, верняк, сама Хозяйка в древности завещала, чтобы людей здесь сразу не сожрали, и не кончились мучения рода человеческого.

— Он что, настоящий Хозяин? — с некоторым удивлением спросил Даниэль, глядя на маленького схарра, присевшего на край стула слева от него и взирающего на взрослых громадин с внимательным прищуром, черными бусинками глаз.

— Нет, конечно, — усмехнулся Гери, — просто ключи первый с него снял, с остальными своими не пошел, сказал, останется и будет жрачку готовить. Вот и...

Даниэль кивнул. Задумался. Свет впереди не становился ярче, и что-то, контурами своими обозначенное всем высказанным, от осознанного понимания было пока сокрыто.

— Скорее всего те, кто бежал, думали уйти в ближние кланы, — снова вступил в разговор Иннар, — и если им это удастся, значит, они живы, хотя весь сбор придется начинать сначала. Но вышли они отсюда ночью и, вполне может быть, никуда не дошли.

— Давайте поедим, что ли? — предложил вдруг собачий сын, уже давно шмыгающий носом. Пахло и вправду хоть куда, Даниэль ощущал зверский голод. — Говорить и так можно.

Воин в черном молча кивнул и стал накладывать себе в миску.

— Есть нож? — спросил Даниэль у повара-малыша. Тот хотел было подняться, чтобы сбегать на кухню, но песий сын вытащил из-за голенища тускло блестящий кинжал и протянул его аристократу. Тот кивнул, благодаря, вытер лезвие платком и приступил к еде.

Остальные переглянулись и тоже стали есть.

— У вас самих есть план? — спросил Даниэль, когда первый голод был утолен, слушая, как чавкают, хрустят и хлюпают остальные, — все, кроме полурослика и, как ни странно, маленького схарра, который ел очень аккуратно, так же как и Даниэль, пользуясь вилкой и коготками, вполне заменявшими ему десяток крошечных, очень острых ножей.

— Мыслей две, — ответил Иннар, отодвигая тарелку и вытирая масленые руки о штаны. — Или подумать, каким путем будет лучше, и ломить отсюда, куда угодно, пока таверну на хер не разнесли...

— Только тогда мы просто дураки, потому что уходить лучше было со всеми, — как-то безразлично прервал его юноша-карн.

— Сам дурак, за себя и говори, — ответили сразу несколько голосов (практически все, кроме хмыкнувшего старика и молчаливого малыша).

— Чем лучше? — насмешливо спросил полурослик. — Куча народу, чтобы получше было заметно? Чтобы побыстрее и побольше набежало?..

— А вторая мысль? — спросил между тем Даниэль, обращаясь к Иннару.

— Найти нового Хозяина, — как-то странно сказал воин, опуская глаза, — чтобы он... с землей породнился и проклятие снял.

Даниэль внимательно посмотрел на него, осознал вдруг, что все они замерли, молча ожидая, что он скажет, как поступит. Внутри Даниэля внезапно разрослись изумление и нервный смех. Он понял, к чему клонит Иннар.

— Боги! — ответил он, ни на кого не глядя, вставая рывком из-за стола, борясь с желанием накрыть лицо руками и хорошенько вздохнуть. Остановившись в центре комнаты, он некоторое время думал обо всем этом, затем обернулся к семерым и ровным голосом спросил:

— Как происходит это породнение с землей?.. — И, увидев, как дрогнули их напряженные лица, резко и громко добавил: — Только не думайте, что хоть что-то уже решено!..

Старик внезапно улыбнулся. Во рту его не хватало всего пары зубов. У оборотней они были во много раз крепче, чем у людей, и к старости сохранялись гораздо лучше, тем более что срок жизни у них был раза в полтора больше.

Лица и юноши-карна, и человека-пса, и даже полуседого жирняка как-то размякли, потеплели, что ли... Даниэль мгновенно представил себе эту компанию, вместе с еще тремя десятками головорезов, у себя на по печении, этот сильный, по-братски дружный отряд защитников собственного дома, заработчиков, воинов, словно наяву увидел, как укрепляется под его спокойным и взвешенным руководством эта полуразрушенная снаружи таверна, как переходят, впечатленные разумными и гуманными, цивилизованными нововведениями, именно в его клан представители окружающих, как проходит один за другим годы и годы здесь, в центре смертельных Диких Земель... и преисполнился такого отвращения, что едва удержался от ругательства и многочисленных судорожных плевков, едва сумел удержать спокойным и неподвижным инстинктивно кривящееся лицо.

— Черт его знает, — ответил в это время Иннар, внимательно наблюдая за слегка напрягшимся лицом аристократа, — как они это делают. Бают, силы этой земли приходят к ним сами. Только нужно указать на человека и позвать. Если жив прежний Хозяин, наследника выбирает он. Если нет, схарр его знает. Может, нас всех хватит, чтобы позвать...

— Если бежать, то куда? — так же ровно спросил Даниэль, поворачиваясь в сторону камина и рассматривая бьющийся в нише почерневшего камня огонь.

Иннар кашлянул. Помолчал.

— Мне куда хошь, только не в Империю.

— Мне тоже, — в один голос добавили и псоглавый, и оборотни, и жирняк, каждый со своей интонацией.

— Малышу все равно, — задумчиво произнес Гери, — да и мне, собственно, тоже. У нас с ним ничего за душой не водится. .— — Только вот герой наш великий... — неожиданно скривившись, словно от кислейшей оскомины, возразил вдруг пес, посмотрев на лестницу, ведущую наверх, где, как понял Даниэль, располагались жилые комнаты. Остальные моментально помрачнели, на лице каждого из них отразилась своя сложная гамма разнообразных чувств.

— Да, этот нам все напортит, — задумчиво нахмурившись, уверенно произнес Иннар.

— У него дня без придури не бывает, — согласно кивнул Гери.

— А если бывает, значит, завтра будет три, — смачно сплюнув, уверил жирняк, на лице которого было написано самое что ни на есть отвращение.

Юноша-карн усмехнулся, что-то вспоминая, старик молча вздохнул, тихо кивнув. Малыш блестел глазами из- под нависающей коричневой шерстки и не шевелился.

— Надо будить сучьего сына, — сделав умильное несчастное лицо, предложил Варх, — а то устроит всем разнос, что его не пригласили участвовать в беседе.

— Кто он такой? — обратился к Иннару до того молчавший Даниэль.

— Помнишь гнолля проклятого? — вместо ответа спросил воин.

Даниэль бесстрастно кивнул.

— Почти такой же крутой. Только вот мозгами Создатели обделили.

— Никакого понятия, — со вздохом пояснил отчего-то гримасничавший жирняк, разводя огромные руки в стороны, — ни о чем.

— В чем же он крут? Он человек?

— Человек, — ответил вместо Иннара Гери, кивая. — Воин. Бьется лучше, чем мы все, вместе взятые. — Тут он позволил себе гримасу брезгливости. — Но инстинкт самосохранения у него... никакой. Лезет во все, что поблизости, да и по сторонам глядит. Гадит, где попало. Себя любит так, что кусты трясутся. Если он пойдет с нами, считай, половина дела испорчена.