Книга Последний шанс палача - Сергей Возный

— Может, хватит словесного поноса? — поморщился Глеб, принимая, наконец, сидячее положение. — Это ты меня вырубил?

— Да ну, что ты?! Стар я для таких дел. А вот подчиненные твои очень даже в форме, есть силушка. Понимаешь, о чем я?

— Я пока вообще ни хрена не понимаю, — сказал Глеб, пробуя встать. Голова закружилась, тросы потянули за руку, за ногу… обратно, в общем, бухнулся. — Мне, для начала, отлить и одеться, потом объяснишь, чего тебе надо.

— Многовато желаний, для начала, — покачал Макс головой. — У меня вот все гораздо проще. Единственную вещь от тебя хочу поиметь. Компру, что ты наснимал в лихие 90-е. Нехорошо ведь получилось — я тебе, значит, помог поставить бизнес, снабдил техникой, а ты взялся делать левые съемки. Сам хоть помнишь, КТО у тебя на тех пленках?

— Тебе какое дело? — Небрежный тон Глебу вполне удался, но в груди нехорошо защемило. Компромат из ТЕХ ВРЕМЕН — это вам не шутки дурацкие с тросами, тут совсем другим раскладом пахнет. — Ты мне с бизнесом помог, я отработал. Дальше пошли мелкие шабашки, и ты к ним никаким боком.

— Тоже верно, — огорчился Макс. — Ну вот никак ты не хочешь виноватиться! Вынуждаешь прямо-таки сказать тебе в лоб грубую правду!

— Слушай, все это занятно, но уже не смешно! — изобразил Глеб раздражение.

Оставалась надежда даже сейчас — рассмеется приятель-собутыльник, скажет что-нибудь про реалити-шоу, можно будет дать ему в морду или похохмить вместе. Даже сейчас такой вариант казался естественней, чем дикая перемена, случившаяся с Максом-обаяшкой. Максом — цивилизованным бизнесменом. Максом — героем Света, обрушившим в прах Мастера — повелителя темных сил. Потом Глеб вспомнил про пулеметы, и мерзкое ощущение в грудной клетке резко усилилось.

— У вас, богатых, свои причуды, но человеком-то будь! Чего ты мне понты колотишь?! Пугать решил?! Ждешь, пока обделаюсь тут?!!

Закончить мысль не успел — рука Макса поднялась с колена, и в мозгу Глеба полыхнуло вдруг ослепительно-белым. Боль — короткая, как удар молнии, и такая же мощная.

— Б… — прошептал Глеб, обнаружив себя на полу, в неудобнейшей позе, будто судорогой перекрученного. — Ты че ж делаешь, гад?!

— Ну, извини, — отозвался Макс невозмутимо, из поднебесья откуда-то. С недостижимой высоты стула. — Это было всего двести двадцать вольт, а дальше по нарастающей. Не заставляй меня быть подонком, расколись прямо сейчас.

— Анекдот помнишь? — Слизистая во рту пересохла, слова теперь выползали пыльные, как через наждак. — Про Василия Иваныча с Петькой? Типа, гад ты, Василий Иваныч, запоминать надо было военную тайну, а теперь пытают зря.

— Намекаешь, что ты невинное дитя? — прищурился Макс, поигрывая пультом. Маленьким таким пультиком, почти как от телевизора — а вместо «громкости» там, наверное, вольты прописаны. — Намекаешь, что нет у тебя компры на уважаемых людей, элиту нашу национальную? Нехорошо врать, Глебушка, ай-ай-ай! Они, значит, в Кремле ночей не спят, думают о России, а ты на них камень за пазухой?! Мало ли кто кем был в проклятые 90-е, зачем сейчас старое поминать?

— Так это они тебя подрядили?

— Не важно. Люди сейчас в политике и большом бизнесе, а для иностранных партнеров очень важно хорошее реноме. За сохранение такового люди готовы и убить, и озолотить, а возможности у них — сам понимаешь. Отдай свои мерзкие записи, внакладе по-любому не останешься.

— Я тебе все отдал. Еще тогда.

Судорога — бесконечная, рвущая мышцы, крутящая…

— Вот не хочешь ты по-хорошему. — Голос Макса сочувственный, как у доктора.

На корточках сидит, близко, а не достанешь. Даже если хватит сил, если смогут сведенные мышцы сделать рывок.

— Не хочешь по-хорошему, потому что упрямый. Считаешь всех дураками. А ведь есть твои бывшие сотрудники, с кем ты, бесстыжий, снимал про людей гадости. Сдали они тебя давно, Глебушка, и не за тридцать сребреников, а за нормальное бабло. Жаль, что поздно, а то б я из тебя еще в той тюряге все бесплатно выдавил! Зато сейчас готов отвалить тебе вполне приличные деньги, подумай.

— А пошел ты…

На этот раз стянуло конкретно, дугой выгнуло. Сознание потерялось на краткий миг, вернувшись с целым букетом ощущений. Пустыня во рту, сердце бьется об грудину, пот со лба липкий. Фиговые дела, однако! На сколько еще тебя хватит — при такой интенсивности? Можно плюнуть, конечно, и сдать все сразу, но тут как раз имеются нехорошие подозрения…

— Воды! — проскрипел Глеб на грани слышимости, но реакция пришла незамедлительно. Целый фонтан божественной влаги, до захлеба.

— Любой каприз за ваши деньги! — сообщил Макс, сменивший, временно, пульт на шланг. — Хоть жажду утолить, хоть электропроводность повысить!

— Гарантии…

— Ась? Говори громче, мне подходить лень.

— Я говорю, что если все равно сдыхать, то ни хрена ты от меня не получишь, — проговорил Глеб тихо, но четко, не пытаясь более вставать. Пульс в ушах то частит, то замедляется, ноги сделались ватными, картинки поплыли совсем ненужные: Дина, кассеты, фотографии. Еще один кадр лезет настойчиво — уютная избушка среди лесных сугробов, тропинка через двор… нет, стоп!

Замуровать следует избушку в глубинах мозга, чтоб ни один полиграф не вынул! Сама жизнь от этого зависит — всплывет или нет под пытками лесной домик со всем содержимым!

— Отпустить меня ты теперь не можешь, а живу я, пока молчу. Лучше еще помучаюсь…

— Упрямый, — оценил Макс огорченно, не спеша хвататься за пульт. — Как был ишаком, так и остался!

— А ты всегда понты любил. Спецэффекты, как твой друг америкос. У него научился шоу лепить?

— Не смеши, — отозвался Макс рассеянно. — Чему они нас могут научить, парень? Эти наивные церэушники и прочие бонды, что они вообще видели? Все их «спецоперации» — отстегивать бабло, чтоб другие воевали, а они, типа, будут дергать за ниточки! Не понимают, что дураков сейчас даже в Африке нет, поэтому все их деньги тупо распиливаются, а жизнь идет, как должна идти. По секрету скажу, я и тогда, в перестройку, работал только на себя, а эти лошары спонсировали.

— Знаешь поговорку про хитрую задницу и хрен с винтом?

— Знаю, не отвлекайся. Ты вот не веришь, что я, такой негодяй, оставлю тебя в живых. Хочешь гарантий. А все ведь просто, как мычание, Глебушка, потому что для меня ты не опасен. Тебе теперь до конца жизни придется бегать от государства, иначе оно тебя же в тюрягу закроет. Тоже до конца жизни. Не забыл, сколько трупов осталось на полянке?

— Ты че лепишь?!

— Вот только давай без этого босяцкого жаргона, — поморщился Макс. — И про твоих подчиненных я упомянул не зря, сам понимаешь. Ты ведь уже дня три как являешься собственником и президентом ЧОП «Ягуар», бывшего твоего филиала. Чудные дела творятся, не правда ли? У кого-то собственность отбирают, а тебе она свалилась тайком на голову. Представляешь, некий гражданин Ветров устыдился своих прежних дел да и вернул тебе фирму, ни с того ни с сего! Следственные органы, правда, в чудеса не верят. У них, думаю, родится своя версия, когда найдут Кирилла Ветрова в абсолютно мертвом виде, со следами пыток и прочего насилия.