Книга Моя судьба - Саша Канес

— Аминь! — подвела я итог его словам.

Самолет, перед тем как приземлиться, пролетел над городом и даже пересек Волгу. Потом он развернулся, и мы увидели вдали справа гигантскую фигуру Родины-матери на Мамаевом кургане. И вот мы наконец приземлились на аэродроме, расположенном посередине плоской, как блин, степи. Я просто умирала от нетерпения. Пульс у меня зашкаливал при мысли о том, что я пролетаю сейчас, наверное, над моим мальчиком. Скорее, скорее к нему! Наша «тушка» подрулила к стоянке, где в это время шла посадка в самолет украинской авиакомпании. По периметру украинский «Як-42» окружали пограничники и таможенники. Теперь это называлось — международный рейс! В груди моей что-то кольнуло, когда я увидела мужчину, бережно вносящего в самолет младенца в конверте. Я видела этого человека со спины, но ростом, осанкой и цветом волос он напомнил мне моего… нет, наверное, уже совсем не моего Леню.

«Интересно, а где его жена, молодая мамаша?» — спросила я сама себя. Но потом поняла: «Конечно же, она первой прошла внутрь, чтобы взять у стюардесс люльку и поскорее установить ее!» И я вдруг представила себе эту женщину, наверное, такую же, как я, — здоровую, грудастую тетку. Только в отличие от меня она, конечно, очень счастлива, ведь у нее есть мужчина, муж, который всегда рядом с ней и без ума от радости, что она родила ему малыша.

Джип МЧС ждал нас у самого трапа. Но перед тем как усадить нас внутрь, сидящий за рулем майор отозвал Али-Хассана, и они о чем-то говорили минуты три. Я с трудом сдерживалась, чтобы не подбежать к ним, не одернуть и не загнать обоих в машину. «Скорее к нему, к моему Маленькому Тао!» — хотелось мне кричать изо всех сил.

Однако их тайный разговор был достаточно недолгим. Правда, после него мой спутник стал чрезвычайно мрачен.

— Что случилось? — спросила я его, когда мы выехали с аэродрома.

— Увидим! — Он что-то скрывал, и меня затошнило от дурных предчувствий.

Через пятнадцать минут мы были возле областной детской больницы. У главного входа лечебного учреждения стояли две милицейские машины. Их проблесковые маячки переливались красным и синим цветами. Несколько милиционеров с озабоченными лицами стояли у дверей и, похоже, никого не пропускали. Перед нами с Али-Хассаном они расступились, и мы буквально вбежали внутрь.

— Второй этаж и там направо, — крикнул один из них.

Мы молниеносно взлетели наверх и, следуя полученному указанию, оказались в просторной палате. Скорее всего, это была палата, специально предназначенная для отпрысков особо важных персон.

Посреди нее стояло кресло с прикрепленной к нему капельницей, в нем полулежала пожилая женщина с разбитым в кровь лицом. Захлебываясь слезами, она отвечала что-то взбешенному генералу, сидящему на забросанной скомканными простынями кровати. Тот не задавал вопросы, а буквально изрыгал их из себя. По углам стояли несколько милиционеров и медицинских работников. Перед моими глазами все плыло, и я даже не обратила внимания, сколько всего человек находилось в палате.

С первых слов мне стало ясно, что моего сына в больнице нет и никто не знает, жив ли он вообще. Я не могу описать, что творилось внутри меня. Я очень крепкая баба, но вынести то, что я перенесла за последние несколько недель, не сдохнуть от инфаркта и остаться в своем уме было практически нереально.

Я не упала в обморок, не зашлась в истерике. Я просто почувствовала, что это уже не я и чувства уже не мои. И в не моей груди билось уже не мое сердце.

Пострадавшая была старшей медсестрой, которая присматривала за моим ребенком. В три часа ночи в отделение ворвались вооруженные люди. На входе им преградил путь пожилой охранник, и они несколько раз так ударили его по голове, что пенсионер через два часа скончался. Откуда-то они точно знали, где находится мой ребенок, и, избив дежурившую возле него медсестру, забрали его с собой.

Генерал орал на избитую женщину и чего-то от нее требовал. Милиционеры пытались влезть с какими-то пояснениями, но начальник посылал их грубо и прямо. Старенький главврач пытался защитить беднягу от генеральского гнева, но его вообще никто не слушал.

Я же просто не понимала, о чем они все говорят.

У Култыгова зазвонил телефон. Приложив трубку к уху, он вышел в больничный коридор. Я последовала за ним. Примерно полминуты он крайне напряженно с кем-то переговаривался на своем родном языке, потом прервал эту беседу:

— Я включаю громкую связь, и говорить будем по-русски.

— Как хочешь, — прохрипел сквозь помехи его собеседник. — Она говорит, что она мать ребенка?

— Не она говорит, а я тебе говорю, Мурад! Она — мать младенца!

В трубке раздался хриплый смех.

— Это невозможно, Али! Тебя обманули, господин Култыгов! Обманули и подставили! Его мать уже час как мертва! Мы его на всякий случай забрали, чтобы эту стерву выманить. Перестраховались. С ней все кончено. — За этим последовало несколько слов на непонятном мне языке.

Судя по выражению на лице Али-Хассана, ему было сказано что-то оскорбительное. Он прорычал:

— Отдай ребенка!

Меня трясло так, что даже зубы стучали.

— Зачем? Кому?

— Отдай его матери! Если ты хочешь, чтобы я помог решить твои дела миром!

— Мне мир не нужен! Мы сильнее! Зачем нам мир?! Но если какая-то дура считает себя его матерью, пусть платит! Мир х…ня! Нам нужны деньги! У нас целые деревни в горах голодают. Им деньги нужны, хотя бы на хлеб и чай.

— Какой, на х…, чай! Ты новый «Мерседес» себе купишь и груду стволов!

— А ты продавай нам стволы дешевле и «мерсы» мидовские нам сам подгоняй, чтобы люди на угон не отвлекались!

— Отдай ребенка!

— Миллион долларов!

— Ты сдурел?

Я хотела крикнуть, что согласна на все, но Али-Хассан в мгновение ока заткнул мне рот на удивление сильной, большой ладонью. Тем не менее Мурад услышал исходивший от меня звук.

— Ты не один? Что там за женщина рядом с тобой?

Али-Хассан отпустил меня и покрутил пальцем у виска. Но я все равно ответила:

— Я — мать мальчика!

Ответом мне был смех.

— Пуcть приезжает сюда, в Полыньковскую. Не знаю, на кой ей этот ребенок сдался. Ее дело. Привезут деньги — отпущу их обоих. Сейчас к больнице подъедет Магомед на своей «БМВ»-«пятерке». Он Аслана вечером в аэропорт отвозил, а сейчас его встретит и рванет назад. Пусть она с ними едет.

— Мальчик уже у тебя? — спросил Али-Хассан.

Но той стороне возникла пауза. Очевидно, Мурад решал, стоит врать или нет. Решил, что врать ни к чему.

— Усман Надиев его везет, задержался где-то. По своим делам, наверное, в Волгограде у б… какой-нибудь застрял. Ничего! Скоро приедет.

— Позвони Усману и узнай, где они!