Книга Страсть и скандал - Элизабет Эссекс

— Я бы предложила тебе больше, чтобы купить твое молчание, но не могу. — У Катрионы не было за душой ни пенса. — Поэтому скажи ему, что я ушла ночью. Скажи ему, что я ушла к Танвиру Сингху. Посмотрим, хватит ли у него духу преследовать меня.

От страха лицо Намиты стало пепельным, и она вцепилась в рукав Катрионы.

— О нет, мэм! Умоляю вас, не делайте этого. Ничего хорошего не выйдет. Ничего! Вас убьют в ночной тьме.

— Никто меня не убьет. — Беркстеду она нужна живой. И вся необходимая защита у нее имеется глубоко в кармане, вшитом в ее амазонку. Катриона вырвала руку у Намиты. — И я уйду.

Решимость привела ее в конюшню, и она вывела Питхар из стойла в одной уздечке — седло помещалось на полке, куда Катрионе с ее ростом было не дотянуться, а она боялась наделать лишнего шуму. Еще один грех вмешательства, который стоит приписать Беркстеду? И вот она выскользнула в ночь.

Торопливо пробираясь в тени деревьев к другому берегу реки, где располагался лагерь, Катриона чувствовала, как на смену подозрениям, которые она уносила из резиденции, идет совсем другое ощущение. Она без труда могла найти путь среди пыльных тропинок городской окраины и пустила Питхар быстрым галопом, так что никто не мог бы пристать к ней. Прекрасная лошадь была ее визитной карточкой, и ее узнавали — и кивающий нищий, и улыбающийся факир, которых встретила она по дороге. Все знали девушку-ангрези, друга Танвира Сингха, находящуюся под его защитой и покровительством.

Это было безумие. Головокружительное, пьянящее чувство, поднимающееся в ней с каждым биением сердца. Катриона понимала, что пути назад нет. Прощай, респектабельная и чопорная жизнь вдали от родины — не сможет она больше влачить эту упряжь. Что бы ни сказал Танвир Сингх — не важно, примет он ее или нет, — она не может вернуться назад. Вот азартнейшая из игр — поверить в искренность Танвира Сингха, когда он шептал ей, крепко обнимая возле гарнизонной стены: «Это настоящее! Все остальное — безумие».

Было бы большим безумием остаться и позволить Беркстеду распоряжаться ею, питаться лишь теми отбросами жизни, которые он соблаговолит ей бросить. Согласись Катриона на брак, предложенный ей дядей и Беркстедом, и остаток дней своих провела бы она в страхе и малодушных страданиях. Ничто не стоит такой жертвы — ни привилегии, ни репутация, ни семья.

В конце концов времени на запоздалые сожаления и страхи уже не осталось: она была на границе лагеря, раскинувшегося вдоль темного берега реки. Катриона нашла дорогу среди пестрого скопления разноцветных палаток и шатров, которые составляли караван, хотя никогда не бывала здесь ночью и тем более не приезжала сюда в одиночку. Она остановилась и стала ждать, чтобы замедлился жаркий ритм ее пульса, чтобы восстановилось дыхание. Тогда она смогла бы набрать в легкие побольше свежего вечернего воздуха, прежде чем соскочить на землю.

В центре лагеря факелы и жаровни выбрасывали в небо яркие языки огня; фонари превращали каждую палатку в сияющий изнутри разноцветный куб. Катриона предполагала, что мир Танвира Сингха состоит исключительно из мужчин — кочевое, почти монашеское существование, — и никогда не видела в его лагере женщин, приезжая сюда днем вместе с детьми. Но сейчас, ночью, казалось, тут повсюду женщины. Среди палаток и всадников сновали служанки. Замужние женщины держались возле своих мужей. Вдалеке слышны были звуки барабанов и ситара, позвякивали бубенчики танцовщиц.

Если кто и бросал на Катриону любопытный взгляд, когда она, ведя кобылу в поводу, пробиралась среди тесно стоящих палаток, то девушка не замечала — так была поглощена экзотическим зрелищем, с его красками и звуками, и удивительным предвкушением чего-то необычайного, которое порхало в ней точно стая бабочек, щекоча крылами. Но ее появление не осталось незамеченным. Высокий саис возник перед ней как будто из-под земли. Поклонился и широким жестом руки показал, что Катрионе надлежит следовать за ним.

Он взял у нее поводья и повел ее по импровизированным переулкам к центру лагеря, к величественному шатру, где две молодые женщины, разодетые в яркие наряды, танцевали при свете костра, извиваясь в плавных фигурах северного танца — как раз такому обучала ее Мина.

Зрители располагались на низких, заваленных разноцветными подушками диванах позади танцовщиц, так что огонь четко обрисовывал их силуэты. И там был он — удобно устроившись на расшитой подушке, своей грацией напоминая Катрионе хищного зверя, как в первый раз, когда она его увидела.

Настойчивый ритм парного барабана и ситара уже успел взбудоражить ей кровь, и Катриона смело выступила вперед, пока не оказалась в достаточной от него близи, чтобы назвать по имени.

— Танвир Сингх.

Этого было достаточно, чтобы взгляд его сделался пристальным, задержавшись на ее фигурке, чтобы он немедленно положил конец тому, чем был занят — делом ли, забавой. Танвир Сингх проворно вскочил и отдал приказ на пенджаби; она не поняла, что именно он сказал, но люди — слуги, саис, танцовщицы и прочие — растворились, растаяли в сгущающихся сумерках. Они остались вдвоем.

— Друг мой, где твоя служанка? — Он быстро осмотрел и ее одежду, и саквояж в руке. Потом устремил взгляд в пространство за ее спиной, высматривая служанку или сопровождающего из резиденции.

В его низком голосе слышалась тревога и озабоченность; Катриона быстро натянула капюшон плаща, чтобы скрыть лицо.

— Никого нет, — заверила она. — Я пришла одна.

Ей пришлось выдержать его пристальный взгляд.

— Тебе не следует быть здесь одной.

— Мне нужно было прийти. — Катриона чувствовала, как ее ощупывают невидимые взгляды из темноты, и ее личность уже не тайна, несмотря на капюшон плаща. Несомненно, уже через час о ней будут судачить на базаре. — Мне нужна ваша помощь. Пожалуйста.

Он услышал смущенные, неуверенные нотки в ее голосе и сделал знак в сторону откидного полотнища, которое служило дверью шатра.

— Входи. Там мы сможем поговорить с глазу на глаз.

Он предложил ей руку, но держался от нее на почтительном расстоянии. Церемонно и учтиво ввел под полог шатра, где они были скрыты от слишком многих любопытных глаз. Впрочем, может быть, ничего особенно любопытного тут и не было, и женщины-ангрези часто посещали Танвира Сингха, являясь в его лагерь одни, без сопровождения. Может быть, она не была единственной, как надеялась? И совершила ошибку, придя сюда?

Но Катрионе стоило лишь взглянуть на тот берег реки, напоминающей сейчас темную ленту, где ниже по течению стояла резиденция. Вздумай она повернуть обратно — и ее заперли бы там до конца дней. Нет. Это не ошибка. Она знала Танвира Сингха. И себя знала тоже.

— Как я могу тебе помочь, каур?

Катриона повернулась к нему. Он смотрел на нее ласковыми зелеными глазами, и Катриона впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности. Как осторожно, как почтительно он держал ее руку! Как легко было ей довериться этому человеку!

Танвир Сингх не набрасывался на нее и не пытался запугать. Он не нашептывал ей на ухо угрозы и не спал с ее теткой.