Книга Последняя дверь последнего вагона - Владимир Ильин

К счастью, среди интернациональной бригады, действовавшей в Уамбо, нашелся один болгарин, который сумел объясниться с Булатом на русском языке. Второе везение Слегина заключалось в том, что реинкарнаторы проявили добросовестность и не поленились заглянуть в списки лиц, не подлежавших «дезактивации», где он значился под номером два после Дюпона.

Никаких проблем с вывозом «Жулии» в Россию у обезовцев тоже не возникло. Матери объяснили, что ее дочь больна очень заразной болезнью и ее следует изолировать в специальной клинике. Сорокадвухлетняя Тереза Моквеле тщательно исполнила ритуал рвания на себе волос и душераздирающих воплей на весь район по поводу несчастной судьбы ее любимой дочери, а потом, деловито утерев слезы подолом, попросила у «санитарных инспекторов» хотя бы по два кило муки, сахара и хозяйственного мыла в качестве компенсации за дочь. Заполучив выкуп, она дала понять, что дальнейшая судьба Жулии ее не интересует: выздоровеет — хорошо, пусть возвращается, чтобы выйти через три-четыре года замуж за местного торговца подержанными автомобилями, а если недуг окажется слишком серьезным, то не беда — у Терезы как раз достойная замена на подходе: «Видите мой живот, сеньоры?..»

«Тебе повезло, Слегин, — сказал я ему тогда. И в ответ на его недоуменный взгляд пояснил: — У тебя еще есть возможность вернуть этой девочке жизнь, когда погоня за Дюпоном закончится». Он скривился: «Нуты сказанул!.. Кому она будет нужна, эта Жулия, когда вернется к жизни? Опять в эту тростниковую трущобу, чтобы и дальше плодила нищету, рожая с тринадцати лет детей конвейерным способом по примеру своей мамаши? Или ты думаешь, что ОБЕЗ займется благотворительностью и возьмет на себя расходы по ее обучению и содержанию?» «А почему бы и нет? — спросил я. — Разве не естественно, что твои коллеги несут ответственность за тех, кого они использовали в качестве чернового материала для достижения своих великих целей? Неужели у нас государство настолько бедное, что не сможет обеспечить маленьких граждан, которые вынуждены второй раз влачить существование на этом свете?»

Разговора по существу у нас тогда не получилось. Булат почему-то распсиховался и стал кричать, что я рассуждаю, как эти лицемеры-писаки, которые любят выжимать из публики слезу душещипательными статьями о жестокости чиновников и безжалостности государственной машины. Что, мол, еще неизвестно, понадобится ли возвращать девочке Жулии жизнь, если наши усилия по поиску Дюпона не увенчаются успехом. Потому что это будет своеобразным садизмом — даровать кому-то жизнь за считанные дни до конца света…

И я не стал с ним спорить.

Что-то во всех нас изменилось со всеми этими трансформациями, понял я тогда. И скорее всего реинкарнация здесь ни при чем. Наши души остались прежними, но, оказывается, на самом их дне годами хранились, ожидая своего часа, самые разнообразные пороки и недостатки: черствость и равнодушие к людям, стремление к достижению своих целей любой ценой, умение забывать тех, кто когда-то помог тебе, и привычка жить только настоящим и будущим…

После этого разговора со своим некогда закадычным другом я принял за правило носить в себе свои мысли и сомнения. И никому не верить: ни внешне добродетельному Астратову, ни простовато-циничному Гульченко, ни высокомерно-любезному Шепотину. Мне все больше кажется, что они обманули меня и продолжают обманывать.

Взять хотя бы эту историю с «невозвращенцами». | Где гарантия, что они составляют всего два процента, а не больше? И действительно ли реинкарнаторы стремятся возвратить всех проверенных носителей в «исходное положение»? Нет ли в их деятельности некоей побочной линии, которую было бы грех не эксплуатировать? К примеру, Слегин упомянул о списке лиц, представляющих собой ценность для разоблачения и поимки Дюпона. А нет ли отдельного списка людей, представляющих собой иную и, возможно, не меньшую ценность для человечества? Крупных ученых, знаменитых артистов, художников, писателей, которым смерть помешала сделать очередное выдающееся открытие, поставить еще один гениальный фильм, написать еще одну «золотую» книгу или картину? Политических деятелей, унесших на тот свет те или иные тайны истории? Жертв громких убийств, способных поведать, кто и по какой причине расправился с ними?

Реинкарнация умерших — это же поистине золотое дно для некоторых! Уникальная возможность реализовать на практике основной закон природы, согласно которому ничего не исчезает бесследно. С помощью волшебного приборчика можно воскресить любого человека, чтобы заставить его жить второй, третьей, десятой жизнью — и каждый раз в новом теле. Практическое бессмертие — вот что это такое! И по сравнению с этой индустрией воскрешения Дар, которым я обладал в прошлой жизни, выглядит жалкой самодеятельностью кустаря-одиночки, пытающегося конкурировать своими поделками с промышленной транскорпорацией!.. Э-хе-хе…

Куда ни ткнешь —

Повсюду ложь!

Куда ни глянь —

Повсюду дрянь!..

Между добром и злом — лишь грань,

Которую ты не найдешь…

Я украдкой кошусь на Слегина.

А ему ты веришь? Пять лет назад он использовал тебя в качестве живого радиомаяка, чтобы выйти на Дюпона. Вырубив его тогда, в машине, ты спас его от последующих угрызений совести. Потому что он решил сдать тебя Снайперам Дюпона, когда попытка вывезти тебя из столицы потерпела крах. Разумеется, при этом он руководствовался исключительно интересами дела: «таблетка», которую он тебе дал, была на самом деле довольно мощным передатчиком, по сигналам которого «раскрутчикам» и удалось напасть на след судна Дюпона. Слегин надеялся, что главарь Спирали не окончательно сбрендил, чтобы прикончить меня, живую гарантию его бессмертия, но ведь такая вероятность была, верно?..

Согласись: когда Булат впервые упомянул последнюю дверь последнего вагона, это был звоночек для тебя. Он все-таки изменился, твой друг (язык не поворачивается сказать — «бывший»). Он решил для себя, что бывают такие ситуации, когда можно жертвовать чем угодно, лишь бы попасть в уходящий поезд. Друзьями, женой, подчиненными, незнакомыми людьми…

А тебе это кажется таким же противоестественным, как убийство ребенка.

Так почему же ты согласился встать в один строй с этими людьми? Что тебя заставило сказать Астратову: «Да, я буду помогать вам. Можете на меня рассчитывать»? Не обманываешь ли ты самого себя, думая, что, чем раньше будет найден Дюпон, тем раньше прекратится чудовищная кампания по возрождению душ мертвецов и тем меньше детей уступят свое тело тем, кто скрывался внутри них?

Не знаешь? И я не знаю. Ах, тебе хотелось бы на это надеяться? Ну-ну… Как сказал кто-то из классиков: надежда — лишь отсроченное разочарование.

А что ты предлагаешь? Взбунтоваться? Послать Раскрутку в лице Астратова подальше? Но чего ты этим добьешься? Ничего.

Потому что в семью Королевых тебя все равно не вернут, даже если ты пообещаешь быть паинькой-мальчиком, ничего не ведающим о происках взрослых дядей. Засунут тебя в приют для «невозвращенцев» — вот и все. Нет, лучше уж быть рядом с ними. Тем более что место здесь неплохое…