Книга Элла - Ури Геллер

Лицо Эллы показалось ему совсем чужим. Внезапно он увидел его во всех деталях. Она стояла, бессильно хватая ртом воздух, между ними, широко раскрытые глаза обведены красными кругами, а в губах — ни кровинки. Кожа ее стала почти прозрачной.

Она не была похожа на его дочь. Это был вопящий демон.

Жена не имела для него никакого значения. Человек, которого он только что ударил, значил для него еще меньше — меньше, чем ничего. Кен сунул руку в карман, проверяя, на месте ли ключи от машины, и бросился прочь из дома.

Элла подбежала к Питеру и заставила его опереться на себя, пока он силился подняться на ноги.

— Что он тебе сделал? Как ты? — повторяла она.

Гнев улетучился с лица Гунтарсона.

— Ничего, выживу, — пообещал он и выпрямился. — Он больше не появится.

Он обнял Эллу и, притянув ее лицо к своей груди, крепко прижал.

Глава 26

Оставшись одна, Элла старалась как можно живее возродить в памяти ощущения от этого мимолетного объятия: прикосновения, запахи, тепло — все то, что чувствовала так глубоко, но не умела анализировать.

Она представляла, как ее бледная щека прислонилась к синему хлопку рубашки, уголок глаза прижался к складке шва, крыло носа терлось о пуговицу с острым краем… Корни волос горели, потому что его руки, обхватив ее спину, защемили длинные пряди.

От его груди веяло жаром, вызванным недавним возбуждением и адреналином, и смешанным с ним острым ароматом дезодоранта, похожим на запах натёртого на терке лимона.

Ее собственные руки нерешительно обхватили его, сомкнулись на талии, и замерли чуть выше брючного ремня. Мускулы на его боках под ее пальцами были твердыми и подвижными, и это было совсем не похоже ни на какую часть ее собственного тела.

Его сердце колотилось необыкновенно быстро, как будто по стене молотили два кулачка. Он обнимал ее не больше чем пару мгновений, а потом, скользнув ладонями по спине, задержал их на ее плечах. Она выпустила его талию и, не зная, куда деть руки, отважилась осторожно пожать его предплечья.

— Значит, я… — выдохнула она. — Значит, ты…

Гунтарсон смешно поднял брови и потихоньку высвободился, потирая саднивший живот.

— Я-что?

Неужели он не понимает? Он ведь должен знать, что творится у нее в голове!

— Ты… я тебе… нравлюсь?

— Ну конечно, нравишься. Погоди, еще увидишь — ты скоро станешь очень популярной. Ты всем будешь нравиться. Правда, не могу сказать, что мне так уж нравится твоя семья… — Гунтарсон взял Эллу за руку, и провел ею по своему подбородку. — Ух, это, оказывается, больно! Я не порезался? Синяк будет здоровенный…

Мгновение ей казалось, что он вот-вот поцелует ее ладонь. Вся рука словно обмякла…

Мягко вздохнула входная дверь. Доктор Дола, отряхивая мокрые руки, проговорил:

— Прошу прощения, я вовсе не хотел помешать!

Элла виновато дернулась.

Гунтарсон усмехнулся:

— Где вы были, хотел бы я знать, когда действительно надо было вмешаться?

— Я видел, как Кеннет, мрачнее тучи, пронесся мимо и уехал на своей новой машине. Так он не просто решил покататься? Значит, вы подрались…

— Он из меня всю пыль выбил. Хотя ему бы вряд ли понравилось, если бы я был расположен ответить…

— А что Джульетта? Он ее не тронул?

— Пронесло. Смотрит телевизор.

— Избиение жены было бы некстати. С точки зрения имиджа. В этом деле достаточно сложностей и без рукоприкладства твоего отца, Элла. Ты когда-нибудь видела, чтобы он бил маму?

Элла молча смотрела на него. Ответив, она стала бы предательницей.

Дола повесил мокрое пальто на вешалку.

— Интересно, куда он отправился. Особенно учитывая, что магазины уже закрыты. А, моя дорогая мадам Джульетта! Хорошо провели день?

Мать Эллы стояла в дверном проеме, очень прямо держа голову, но с подгибающимися коленями. Кожа на ее лице, обычно отличавшаяся восковой бледностью и туго обтягивавшая кости, вздулась, как будто под ней наливались синяки. Она тупо уставилась было в противоположную стену, но потом обессиленно прикрыла глаза, и из угла ее рта вдруг потекла струя прозрачной тягучей жидкости.

— Питер! — скомандовал Дола. — Помогите, поддержите ее!

Но когда Гунтарсон потянулся, чтобы взять ее за руку, она сложилась пополам, сползла на колени и попыталась не упасть головой об пол, вцепившись в его ногу.

Рвота ударила в пол, будто выплеснутая из ведра. Второй приступ залил перед ее платья, колени, и ботинки Гунтарсона и Дола. Она соскользнула на пол, сильно ударившись подбородком, в яростных судорогах. С каждой все более сильной конвульсией наружу извергалось все меньше.

Элла скользнула к ней за спину, просунув одну руку под подбородок Джульетты, а второй обвив ее талию. Она старалась поддерживать голову матери, чтобы не перекрыть доступ воздуха. Элла-то знала, каково это, когда тошнит.

Дола, морщась от вони, заторопился по коридору к кухне за ведром и тряпками. Гунтарсон, хотя и для него все это зрелище, особенно состояние его собственных ботинок, отнюдь не было приятным, пересилил себя, и подхватил женщину под руки, чтобы дотащить ее до ванной второго этажа. Оставив там Эллу с ее матерью, он вскоре ушел.

По подбородку Джульетты стекала кровь. Может быть, это из-за рвоты, подумала Элла, ей ведь не однажды случалось видеть то же самое, когда тошнило ее саму. Но нет — когда она, поддерживая мать, приоткрыла ей рот, оказалось, что шатается зуб. Он был наполовину выбит, и Элла могла бы вытащить его, если бы решилась. Но она не решилась.

Вместо этого она раздела мать, безучастно балансировавшую на грани обморока, и помогла ей сесть в ванну. Металлические краны уперлись Джульетте в поясницу. Элла сняла с крючка душ и с четверть часа поливала ее слабым теплым дождиком.

Потом, завернув мать в какую-то одежду, она оттащила ее на постель, и вернулась вниз.

Питер к этому времени уже уехал.

В темноте своей комнаты Элла пыталась ощутить его присутствие. Дола был где-то на другом этаже, пытался оттереть следы рвоты Джульетты со своих туфель. Журналисты со своими машинами и мотоциклами по-прежнему толпились на улице, перекрыв подъездную дорожку, и расположившись на лужайках; их моторы непрерывно пыхтели, поддерживая работу «печек» и магнитол. BMW Кена так и не появился: возможно, он вернулся в Бристоль. К Марше, своей «жене по средам». С Эллой оставалась Джульетта, но она была без сознания. Фрэнк спал в передней комнатке бристольской квартиры тетушки Сильвии. Элла чувствовала, что на глазах у него лежит что-то влажное и холодное, но не могла сообразить, что это. Не стоило и пытаться.

Так что теперь Элла искала Питера. Она лежала, прислушиваясь к пению ветра в ветвях тополей, и вспоминала, как он ее обнимал. Потерлась лицом о краешек простыни, представляя, что это его рубашка. Обхватила себя крест-накрест за плечи, представляя, что это его руки… Запах тертого лимона ворвался во влажную затхлость ее комнаты…